Глава 50.
Закончилась колхозная эпопея. Алия возвращалась в Ленинград, полная надежд на новую, необыкновенную студенческую жизнь. Ее поселили в комнату девятого корпуса на девятом этаже к двум четверокурсницам Тамаре и Анне, а ее подругу Альбину к пятикурсницам. Альке повезло. Девушки сразу взяли над ней шефство, заботились о ней так, что ей даже неловко было. Она же самостоятельная девушка. А У Альбины соседки оказались проблемными, вернее, одна соседка Света, здоровенная тетя, которая пила и курила. Вторая соседка, спокойная и доброжелательная, появлялась редко, потому что была замужем и проживала в пригороде. Две Али ждали, когда у Альбины освободятся места в комнате, и подружки будут жить вместе.
А комнаты в студгородке были с польской мебелью, сделанной на заказ. Мебельный гарнитур включал в себя три откидные кровати, шкафчик и полку над спальным местом, скрепленными воедино, трёх столов, из которых два с полками сверху, и большого шкафа для одежды с антресолью. Кроме этого у входа была ниша с антресолью для верхней одежды и чемоданов. Вся мебель светлая и очень стильная. На каждом этаже имелись кухня, два туалета, две комнаты для умывания, одна гигиеническая комната с биде, холл с телевизором и растениями в кадках. На первом этаже с 8.00 до 20.00 работал буфет, в котором можно было вкусно поесть горячие молочные кашки, пюре, тушёную капусту с сосисками или котлетками. Аля не голодала, а наоборот, даже слегка поправилась. Режим питания был четкий. Утром завтрак в буфете, обед в институтской шикарной столовой, ужин или в буфете, или приготовленный самостоятельно. В институт ездили на метро со станции Парк победы до станции Невский проспект. Дорога занимала минут двадцать. Занятия начинались с восьми часов. Где-то в три-четыре часа заканчивались. Свободного времени хватало на прогулки по Ленинграду, музеи, кино, театры, библиотеки. В институте распространялись абонементы в филармонию. Аля купила абонемент на концерты органной музыки. Орган был электрический, не больше рояля, но впечатление произвел. Аля слушала фугу Иоганна Себастьяна Баха и представляла себя в горах, на родине отца: вот несется лавина, вот бурлит горная река, а тут она впадает в другую и уже несёт свои воды по равнине спокойно и величаво.
Ей нравилось бродить по городу. Кругом была неописуемая красота. Осень в городе на Неве волшебная. Аля обнаружила, что деревья в парках и на бульварах - в большинстве случаев клёны. Как красивы клёны осенью! В саду вокруг Русского музея кленовые листья разноцветные, красные с зелёными прожилками, в Пушкине - оранжевые, а в Летнем саду лимонно-жёлтые.
Как-то раз подруги Алия и Аля гуляли в Летнем саду, взявшись за руки, разглядывали надписи на скульптурах. Вдруг слышат топот сзади. Даже напугаться успели. Догоняет их взмыленный мужичок, говорит, запыхавшись:
- Девочки, мы здесь фильм снимаем. Не могли бы вы ещё раз так пройти?
- А почему бы нет? Запросто пройдем! А где этот фильм можно будет увидеть?
- По Ленинградскому каналу в новостях, - широко улыбнулся киношник. Али снова взялись за руки и пошли от скульптуры к скульптуре. Но получалось все фальшиво. И фильма с собой они так и не увидели.
Поздней осенью к Альке приехала мать и привезла ей отцовский подарок, беличью шубку, которая стала, наконец-то, впору. Зина повела дочку по магазинам, чтобы купить ей наряды. У Зины был отличный вкус, и Алька была одета не хуже, а даже получше других девочек. Лучше Светы и Альбины - точно. А ещё Зи́на где-то сумела достать дочке красивый мохер малинового цвета, из которого потом соседка по комнате Тамара связала Але модную шапочку и шарфик. Ну, и самое главное - Зина привезла долгожданную новость. До конца года Васима должны были обменять и передать своим.
Васим почти год находился в госпитале. Выздоровление протекало очень медленно.
Он потерял много крови, а в той, что в нем оставалась, началось заражение, по-научному - сепсис. Это, да ещё переохлаждение привели к болезни почек. Молодой ещё, сорокалетний мужчина был похож на старика. Седые голова, усы и борода - настоящий старик. Он разглядывал себя в зеркале и не узнавал. А узнают ли родные? Как он ждал с ними встречи! А душу подтачивала гадкая мыслишка: "А нужен ли я кому-нибудь такой - насквозь больной?" Отцу и детям, конечно, нужен... (Он ещё не знал, что отца больше нет) А вот Зина, как встретит его? Наверное, станет жалеть. А жалость ему не нужна! Есмин никогда особо его не любила. Хотелось ей вырваться из своего кишлака! Ей я нужен, как источник комфорта. Тоже пожалеет, а может и не пожалеть! Нет! Нужно восстанавливаться, чтобы не быть обузой ни для кого, изо всех сил надо бороться с недугом! Он сел на постель, потом лег и закрыл глаза.
Ждали Васима, все ждали, считая дни до нового 1983 года. В Покровке отчаянно ждала Зина, в Ленинграде Алия, а в Душанбе дети Рашид и Гюзель. Родные Есмин переселились из горного кишлака в их большой красивый дом. Дом стал похож на улей. В каждой комнате кто-то жил. Васим сам предложил Есмин привезти из кишлака отца. Садык Равшанов переехал не один, а со всей многочисленной семьёй. Есмин, ожидая мужа, волновалась: "Как он воспримет такое самоуправство?" Она уже давно потеряла надежду на его возвращение и считала погибшим. И тут на тебе! Нашелся! Конечно, это хорошо! Она опять будет важной дамой. Но куда родных девать? Назад в кишлак их уже не выгонишь, они привыкли к городской жизни за три года, когда не было вестей от Васима. Старый Гафур им не мешал, они ему тоже. А как только похоронили Гафура, отца Васима, гости совсем обнаглели. Его комнату занял Садык, отец Есмин. В комнату к Гюзели подселили его внучек. Рашид пока держал оборону, никого не пускал к себе, грозил матери пожаловаться на нее отцу, как только он вернётся. Та оправдывалась:
- Разве ты плохо живёшь, сынок? Разве тебя не учили, что нужно помогать людям? Это же всё твои родные.
Рашид звонил тете Анисе, которая жила в Душанбе в их старом доме, рассказывал ей, как плохо стало у них от понаехавшей родни.
-Тетя Аниса, я даже их всех не помню по именам. Проходной двор какой-то! Одни уезжают, другие приезжают! Как саранча съедают все, что мама готовит. Придёшь из школы, а все уже съедено. Собираю крошки, остатки плова в казане. Гюзельку обижают двоюродные сестрицы.
Здоровенные, усатые. Заставляют прислуживать им. Хоть бы папа скорее вернулся и выгнал этот табор из нашего дома!
Аниса слушала. Ей было жалко племянников. Но чем им помочь? К себе не заберёшь от родной матери. Утешала, как могла:
- Потерпи ещё чуть-чуть, Рашид! Папа скоро будет с вами, мне Есмин говорила, что до нового года вернётся! Всех гостей выпроводит, вот увидишь! И будет у вас все по-старому. Только дедушку Гафура не вернуть...
Аниса вытерла навернувшуюся слезу длинным концом платка, завязанного на затылке, и положила трубку. Сестры Аниса, Амина и Айгюль тоже с нетерпением ждали любимого брата.