Как жадность сгубила американского консула
…Президент Лопес был человеком вспыльчивым и раздражительным. Но его недостатки меркли на фоне особенностей полномочного представителя США.
Эдвард Аугусто Хопкинс (его фотографий, увы, не сохранилось) был авантюристом. Чтобы составить о нем представление, достаточно знать, что к 22 годам этот уорент-офицер трижды (!) представал перед военным трибуналом, и в конце концов был изгнан с американского военного флота с волчьим билетом. В его характеристике значилось «недисциплинированный, неосмотрительный, высокомерный, агрессивный, неуправляемый, сварливый, драчливый, чванливый и задиристый». Блестящий дипломат, одним словом.
Его отличали самонадеянность, эгоизм и способность к парадоксально неверным суждениям. Они сочетались с живым воображением, к которому Хопкинс прибегал всякий раз, когда реальность становилась для его ума слишком сложной, — то есть постоянно.
То ли моряку помогли могущественные покровители, то ли он первым попался на глаза будущему президенту, а тогда еще госсекретарю Джеймсу Бьюкенену, думавшему, кого бы отправить с миссией в Парагвай, но трудно было найти для этой работы менее подходящего для этой роли человека.
И вот эти персонажи должны были строить политику двух держав.
Хопкинс не имел дипломатического статуса. Он был уполномочен лишь передавать американскую добрую волю и информировать правительство США о фактах на местах. Однако кипучая натура Хопкинса требовала размаха, и уже вскоре он попытался выступить посредником между Парагваем и аргентинским диктатором Росасом, выдвигая при этом дикие и несдержанные предложения. Когда Росас проигнорировал выскочку, Хопкинс написал ему столь оскорбительное письмо, что Соединенные Штаты были вынуждены принести официальные извинения. Хопкинса отозвали.
Однако Хопкинса это совершенно не охладило. Он убедил видных инвесторов Род-Айленда профинансировать задуманную им речную компанию для навигации по южноамериканским рекам. Невзирая на свою ужасную репутацию, Хопкинс, благодаря связям, добился назначения консулом США в Парагвае и вступил в эту должность в июне 1853 года, оставаясь при этом генеральным агентом судоходной компании Род-Айленда.
Необходимое пояснение. Вплоть до 1856 года в США не существовало профессиональной дипломатической службы. Дипломатические и консульские посты не оплачивались; финансовым стимулом для подачи заявления на подобную должность была возможность зарабатывать деньги в чужой стране.
Даже там, где понятия о дипломатическом этикете сильно проще, чем в развитых странах, подобное назначение выглядело бы несколько странновато, что уж говорить о Парагвае?
В силу исторических обстоятельств парагвайцы были обидчивыми ксенофобами. В колониальные времена Парагваю приходилось бороться с постоянными набегами индейцев и португальцев; после обретения независимости - с издевательствами Бразилии и Буэнос-Айреса.
Поначалу все будто бы шло неплохо. На предоставленный инвесторами капитал Хопкинс с личного одобрения президента Лопеса открыл в Парагвае несколько предприятий - сигарную фабрику, кирпичный и винокуренный заводы, лесопилку. Президент даже выдал Хопкинсу кредиты, а также разрешил использовать труд заключенных.
Но не прошло и пары месяцев пребывания Хопкинса в должности, как его высокомерие начало раздражать Лопеса. Хопкинс не скрывал своей «цивилизаторской миссии».
На аудиенции у президента американский консул… предложил сделать себя адмиралом парагвайского военно-морского флота, построить по его собственному проекту корабль, отправиться на нем в Буэнос-Айрес и похитить диктатора Росаса. «Все, что для этого нужно, - 100000 песо». Лопес был в шоке.
Но окончательный крест на их отношениях поставило происшествие с братом Хопкинса. Тот ехал верхом со своей спутницей по сельской местности и встретил трех парагвайских солдат, пасущих скот. Проигнорировав предупреждения, европейцы своим появлением разогнали стадо, за что американец получил удар палашом по спине.
Взбешенный консул явился на аудиенцию к президенту в сапогах для верховой езды и с кнутом в руках, и обрушил на Лопеса ливень брани и угроз. «Дипломат» потребовал, чтобы извинения Парагвая были опубликованы в официальной газете. Ошеломленный президент сдержался, велел дать солдату розог, но в тот же день объявил Хопкинса персоной нон-грата. Грандиозным бизнес-планам американца мгновенно пришел конец.
Разъяренный Хопкинс взошел 30 сентября 1854 года на борт американской канлодки USS Water Witch и покинул Асуньсьон, забив при этом большой болт на необходимые формальности - он не передал парагвайскому МИДу никакие документы.
Узнав об этом, Лопес впредь запретил любым иностранным военным кораблям заходить в парагвайские воды. Что касается Хопкинса, то после своего фиаско в Парагвае он еще тридцать семь лет прожил в Буэнос-Айресе и его окрестностях, где сделал себе имя, развивая телеграфные компании, пароходы и железные дороги.
Персональными санкциями в отношении экс-консула дело не ограничилось. Парагвай отправил в корзину подписанный и даже ратифицированный американским Сенатом договор о дружбе, сославшись на то, что он был составлен лишь на английском – но не на испанском - языке. В результате Франция, Великобритания и Сардиния, заключившие аналогичные договоры, получили торговые и навигационные преимущества, а Соединённые Штаты – нет.
Полгода спустя, 1 февраля 1855 г, «Водяная ведьма» под командованием лейтенанта Уильяма Джефферса, которому Пейдж передал на время командование, невзирая на запрет, вошла в устье и поднялась вверх по течению Параны до форта Итапиру «с исследовательскими целями». В нескольких милях выше по течению находился длинный остров Карайя, деливший реку на два канала: южный считался международным, а стратегически важный северный относился к территориальным водам Парагвая. Здесь, в районе деревни Пасо-де-Патрия, находился чуть ли не единственный среди бескрайних болот пригодный для высадки десанта участок. Уязвимое место защищал укрепленный военный лагерь, а вход в канал контролировал парагвайский форт Итапиру. Это был небольшой полукруглый кирпичный форт, располагавший лишь шестью большими пушками, но его канониры туго знали свое дело.
Джефферс совершенно точно понимал, что может встретить сопротивление: он переместил орудия правого борта на левый, приказал готовиться к бою и подать на орудийную палубу сорок шрапнельных, двенадцать обычных и тридцать картечных снарядов. Впоследствии он оправдывал свои действия тем, что якобы наткнулся на отмель, хотя у него и был лоцман.
Примерно в 13:20 к фрегату подошло парагвайское каноэ, доставившее копию указа Лопеса о запрете навигации для иностранных судов. Лейтенант отказался принять документ на том основании, что он был на испанском (причем на борту многие знали этот язык). Когда в 300 метрах от форта Джефферса окликнули по-испански, он ответил «не понимаю».
В ответ форт произвел два холостых выстрела, а затем боевой, разбивший руль и убивший рулевого Сэмюэла Чейни. «Водяная Ведьма» открыла ответный огонь, но американцы стреляли гораздо хуже парагвайцев. Форт выпустил еще десять снарядов, уничтожив две шлюпки и повредив гребное колесо. Джефферс с огромным трудом вывел свой пароход из-под обстрела и кое-как довел его до аргентинского порта.
Вернувшись в США, лейтенант Пейдж, который во время инцидента отсутствовал на борту, заявил, что парагвайский форт без видимой причины обстрелял его фрегат, находившийся в международных водах. Выглядело это настолько неправдоподобно, что никто его заявлению не придал значения. Когда в конце 1856 года США отправили в Асуньсьон специального агента Ричарда Фицпатрика, чтобы вновь попытаться ратифицировать договор о дружбе (Лопес и на этот раз отказал), об инциденте с «ведьмой» даже не упоминалось.
Общественного давления с требованием принять меры против Парагвая не было; освещение в газетах было скудным и неблагоприятным для Хопкинса и Пейджа. Инцидент был уже практически забыт в общественном сознании, когда три года спустя президент Бьюкенен неожиданно упомянул о нем в своем первом ежегодном послании Конгрессу.
Бьюкенен решил, что будет выгодно использовать это происшествие как повод побряцать оружием в Южной Америке. Он заявил, что запрет Лопеса не распространялся на «Водяную ведьму», поскольку-де она была научно-исследовательским судном. Хорошо исследовательское судно: с изготовленными к бою орудиями и боеприпасами на палубе!
Тем не менее, в мае 1857 г. Конгресс США санкционировал отправку в Парагвай флота из 20 судов (пароходофрегаты Sabine, Caledonia, Westernport, Atlanta, Memphis, Metacomet, Fulton, Waterwitch, Harriet Lane, Argentine; винтовые пароходы M.W. Chapin, Sothern Star, парусный фрегат St.Lawrence, корветы Falmouth и Preble, бриг-шхуна Bainbridge, бриги Dolphin и Perry, транспорт Supply и госпитальное судно Release). Армада прибыла в Парагвай… два года спустя, в 1859 г.
Многие историки считают, что Бьюкенен и сам понимал необоснованность своих действий. Он знал, каким прохвостом был Хопкинс; был он информирован и о том, что Госдепартамент признал вину лейтенанта Джефферса в инциденте с фортом Итапиру. Президент не мог не догадываться, почему Лопес отказывается ратифицировать договор о дружбе, тем не менее, отправил экспедицию. Разумеется, им двигали отнюдь не проблемы американо-парагвайских отношений…
Эмиссар правительства США Джеймса Боулин имел предписание предъявить Лопесу следующие требования:
- Принести извинения за нападение на USS Water Witch;
- Принести извинения за грубую и оскорбительную манеру, в которой было отклонено предложение о заключении договора о дружбе;
- Заплатить компенсацию в размере не менее пяти тысяч долларов представителям погибшего моряка;
- Заплатить компаниям Хопкинса компенсацию за убытки и ущерб - не менее 500 тысяч долларов.
В случае отказа правительству Парагвая коммодору Шабрику предписывалось:
- Блокировать реку Парагвай, прекратив на ней любую торговлю;
- Атаковать и разрушить парагвайскую крепость Умайта;
- Отправиться в Асунсьон и при необходимости захватить его силой.
Последние два пункта были совершенно невыполнимы, о чем Шабрик, конечно, догадывался. В последующей войне Тройственного союза соединенные силы Аргентины, Бразилии и Уругвая понесли огромные потери, пытаясь взять Умайту и Асуньсьон, и все равно много месяцев не могли добиться ни того, ни другого.
Тем не менее, в 1859 году к берегам Южной Америки шла самая большая эскадра, когда-либо покидавшая порты США. В ее составе были 25% личного состава и боевых кораблей американских ВМС: более 2500 человек и 200 пушек. Правда, семь судов были обычными наскоро вооруженными коммерческими пароходами - большинство американских боевых кораблей просто не могло преодолеть отмели Параны из-за большой осадки.
Как заметил по поводу этого предприятия американский историк Петерсен, «отправка сильной американской эскадры с целью привлечь Парагвай к ответственности стала кульминацией пятнадцати лет дипломатического бессилия».
В декабре 1858 года эскадра начала собираться в Монтевидео, что переполошило весь регион. Понимая, что демонстрация силы может испортить всю затею, Боулин постарался донести до общественности мирные намерения США. В частности, он объявил, что в Парагвай отправится единственный фрегат «Фултон», а все остальные не пойдут дальше аргентинского Корриентеса. Если же Парагвай будет возражать против входа «Фултона» в его территориальные воды, американская делегация отправится дальше на парагвайском пароходе.
В этот момент очень удачно нарисовался посредник, заинтересованный в успешном разрешении конфликта. Им оказался Хусто Хосе де Уркиса, президент Аргентинской Конфедерации, занявший этот пост после смещения и бегства диктатора Росаса.
Стесненная в средствах Конфедерация в тот момент боролась с желавшим отложиться богатым штатом Буэнос-Айрес; дело дошло до гражданской войны. Уркиса был в хороших отношениях с президентом Лопесом, в лице которого надеялся получить союзника против Буэнос-Айреса. Напротив, сепаратисты Лопеса ненавидели, и их американская агрессия вполне устраивала. Уркиса решил сделать все возможное, чтобы убедить Лопеса мирно договориться с Боулином.
Тем временем крупные американские корабли оставались в Монтевидео, а более легкие начали подниматься вверх по Паране. Суда то и дело садились на мель, и их приходилось вытаскивать с помощью буксира «Гарриет Лейн» арендованного в Нью-Йорке. Наконец, флотилия добралась до города Парана, исполнявшего тогда столичные функции. Там произошла встреча с аргентинским президентом Уркисой.
Как и планировалось, почти вся американская армада осталась в Корриентесе, а «Фултон», на борту которого находились коммодор Шабрик, комиссар Боулин, а также секретарь и переводчик Сэм Уорд продолжил путь к Асунсьону. На его пути лежала грозная крепость Умайта, мимо которой еще никогда не пытался прорваться ни один деревянный боевой корабль. «Фултон» подходил к ней с большой осторожностью.
Шестнадцать зловещих мрачных отверстий смотрели на нас; казалось, они следили за движением судна, как иногда следят за вами глаза, изображенные на портрете… и от этого по коже бежали мурашки. Это были бойницы в казематах. Шестнадцатиорудийная батарея восьмидюймовых пушек, построенная из кирпича, очень глубокая и защищенная земляным валом... Дальше мы обнаружили еще более солидное сооружение: двадцатипятипушечную батарею 32- и 24-фунтовых орудий, и две восьмидюймовые. Батареи были пусты, за исключением каземата, где виделось движение и артиллеристы готовы были открыть огонь. (Джон Деннисон, участник экспедиции).
По оклику с берега «Фултон» стал на якорь и отправил шлюпку. Получив разрешение, пароходофрегат продолжил свой путь и 24 января 1859 года прибыл в столицу Парагвая в 2100 км от моря.
…На самом деле, идея пугать Лопеса эскадрой была примерно так же конструктивна, как идея пугать ежа известным местом. Президент понимал, что блокада нанесет Парагваю некоторые финансовые потери, но он понимал также, что она вызовет проблемы и у непричастных соседей, что означает для США значительный дипломатический урон. Кроме того, Америка должна была вот-вот погрузиться в гражданскую войну, значит, эскадра вынуждена будет быстро уйти. Однако у Лопеса были проблемы с Бразилией, и ему не нужен был еще один враг. Его вполне устроило бы заключение договора о дружбе с США при условии сохранения лица.
Камнем преткновения стал иск инвесторов Хопкинса. Лопес готов был заплатить до 250 000 долларов, чтобы избавиться от него, но инструкции обязывали Боулина стрясти вдвое больше. Однако эмиссар к этому времени уже был твердо убежден в несостоятельности требований Хопкинса, и лично посоветовал Лопесу обратиться в арбитраж, а коммодор Шабрик порекомендовал ему хорошего адвоката.
Секретарем и переводчиком Боулина был Сэм Уорд, брат поэтессы Джулии Уорд Хоу. Позже он прославится как один из самых влиятельных американских лоббистов, «Король лобби». К описываемому моменту Уорд был на мели и страшно нуждался в деньгах. Вызвавшись содействовать иску Лопеса в американском арбитраже за 2% от сэкономленной суммы, он решил все свои финансовые проблемы. Большой вопрос - пошевелил ли Уорд для Лопеса хоть пальцем, но свой гонорар он получил сполна…
В конце концов, комиссар Боулин и президент Лопес договорились о следующем.
- Правительство Парагвая не признало своей вины в инциденте с «Водяной ведьмой», но выразило сожаления по его поводу.
- Семья убитого рулевого негласно получила чек на 10000 песо
- Парагвай заявил, что всегда хотел заключить договора о дружбе с США, а ратифицировать его раньше помешали лишь некомпетентные американские представители.
- Договор (на английском и испанском языках) был подписан, оперативно ратифицирован и отправлен на ратификацию в Вашингтон.
- Иск Хопкинса и его инвесторов должна была рассматривать международная комиссия в составе двух арбитров: американца и парагвайца. В случае расхождения мнений решение должен был принять третейский судья. Арбитры могли присудить любую сумму, либо не присудить никакой.
Последний пункт сильно выходил за рамки полномочий Боулина.
13 февраля 1859 года военный корабль США «Фултон» покинул Асунсьон.
А что же арбитраж?
Парагвай нанял для представления своих интересов выдающегося юриста Джеймса Карлайла, выигравшего в Верховном суде больше дел, чем любой другой адвокат того времени. Одним из арбитров стал американский судья Кейв Джонсон из Теннесси, старый друг президента Бьюкенена, другим - Министр иностранных дел Парагвая Хосе Бергес. Секретарем комиссии был назначен тот самый Сэм Уорд.
Вердикт, вынесенный 13 августа 1860 г., был таков:
«Истцы, «Навигационная компания Соединенных Штатов и Парагвая», не доказали и не установили каких-либо прав на возмещение ущерба по иску против правительства Республики Парагвай. Cогласно доказательствам, указанное правительство не несет ответственности перед указанной компанией за какой-либо ущерб и не обязано выплачивать денежную компенсацию».
А ведь изначально Лопес был согласен заплатить целых 250 тысяч «зеленых»! Воистину – «жадность фраера сгубила».
Вердикт вызвал широчайший резонанс на международном уровне. Свое категорическое несогласие с решением арбитров выразил президент Джеймс Бьюкенен, и даже Авраам Линкольн был им возмущен. Стоит отметить, что в июне 1886 года арбитраж в новом составе рассматривал апелляцию на это решение. И… оставил его в силе.
Но были у парагвайской экспедиции и иные следствия, чисто военные. Она вскрыла удручающее состояние американского флота, вызванное некомпетентностью береговой администрации, а также недостаточным финансированием.
Штатам крайне повезло, что вопрос удалось урегулировать так стремительно. Если бы парагвайцам стало известно истинное состояние эскадры, они бы просто дали Боулину от ворот поворот. Так, боеприпасов и снарядов хватило бы лишь на 7 часов боя, патронов для стрелкового оружия – еще меньше. Самое крупное осадное орудие — 11-дюймовое орудие Дальгрена — вышло из строя еще до подхода к Монтевидео. Были серьезные проблемы с поставками угля для пароходов. Мобилизованные гражданские суда оказались совершенно непригодными к службе, а некоторые даже пришлось вести на буксире. Флагманский корабль USS Sabine чуть не погиб во время сильного шторма - его орудийные порты были разбиты волнами… В общем, если бы переговоры провалились, эскадре пришлось бы возвращаться в Штаты, имея весьма унылый вид.
Но не мог же президент Соединенных Штатов просто признать, что сел в лужу!
В своих более поздних мемуарах Бьюкенен хвастается внешнеполитическими успехами своей администрации, и приводит в качестве примера… парагвайскую экспедицию. По его словам, американские корабли подошли к самому Асунсьону, а Парагвай принёс «искренние извинения», хотя Парагвай вообще не извинился. Упомянув, что Парагвай заплатил 10 000 долларов за погибшего рулевого, он не упомянул, что требование уплаты 500 000 долларов инвесторам Хопкинса вообще осталось без внимания…. Ну, и вишенка на торте, - по словам Бьюкенена, экспедиция в Южную Америку не стоила налогоплательщикам ни цента, дескать, все было в рамках обычных ассигнований на боевую подготовку.
Однако республиканский комитета Конгресса констатировал: «расходы на военно-морской флот г-на Бьюкенена за последние два года составляют почти двадцать семь миллионов долларов, что вдвое превышает расходы военно-морские расходы г-на Мэдисона во время войны с Великобританией».
Гора родила мышь...
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту:
https://www.tinkoff.ru/cf/5rFGSRNywy6