Прелюдия большой южноамериканской войны. Диктатура доктора Франсии
Неторопливый и как будто разморенный континент, где любое дело становится лучше, если отложить его на завтра, - такой имидж сложился у Латинской Америки за последние сто лет. Тут редки катаклизмы, а войн почти никто и не помнит (и уж вовсе единицы видели). Но так было не всегда.
Полтора века назад обе Америки были охвачены войнами. В 60-е годы XIX века в США юнионисты сражались с конфедератами, в Мексике император Максимилиан I со своими европейскими союзниками бился против республиканцев Бенито Хуареса; Перу, Чили, Эквадор и Боливия воевали против Испании за острова Чинча (Первая Тихоокеанская война – в отличие от Второй, почти не отмеченная большими сражениями). Ну, а восточнее разгорался куда более кровопролитный и затяжной конфликт, который сильно изменит расклад сил в Южной Америке. В нем приняли участие сотни тысяч человек – масштаб, доселе невиданный на этом континенте.
В центре конфликта оказался Парагвай – один из осколков некогда практически бескрайней Испанской колониальной империи. В 1810 году вице-королевство Рио-де-ла-Плата (отделившееся 34 годами раньше от Вице-королевства Перу) распалось на Аргентину, Уругвай, Парагвай и Боливию. Отнюдь не все колонии стремились к независимости: если в Аргентине верх взяли сторонники отделения, то в Парагвае напротив, поддерживали королевскую власть. Бывшие провинции вице-королевства даже немного повоевали друг с другом из-за этого, но, по европейским меркам их война даже на хорошую стычку не тянула: 6-7 тыс. участников с обеих сторон суммарно. Не сумев разбить противника, аргентинцы на какое-то время оставили северных соседей в покое, и Парагвай пошел «своим уникальным путем».
Общество, построенное в итоге в этой латиноамериканской стране, оказалось весьма неординарным, особенно по меркам XIX века.
Сперва бразды правления прибрал к рукам Доктор Хосе Гаспар Родригес де Франсия и Веласко – он же Доктор Франсия, он же Караи-Гуасу (то бишь Великий правитель на языке гуарани), он же Эль Супремо или просто Вождь. Потомок португальского офицера, он стал пожизненным бессменным диктатором; его неординарные политические взгляды на многие десятилетия определили облик парагвайского государства. Иностранцы не без оснований считали его революционным фанатиком.
Вообще Парагвай пользовался славой странного места, где доктор Франсия поставил грандиозный социальный эксперимент по реализации своих революционных и просветительских идеалов. Пытаясь создать экономическую самодостаточность, эль Супремо навязал своим соотечественникам жесточайшую самоизоляцию. Было объявлено абсолютное социальное равенство между лицами испанского происхождения и коренным народом гуарани. Иностранцев (включая испанцев) регулярно арестовывали и высылали. Вся почта совершенно открыто перлюстрировалась. Полиция арестовывала людей посреди ночи. В страну было очень трудно въехать и практически невозможно выехать. Ввоз любой иностранной продукции, в том числе печатной, запрещался, но поощрялось национальное производство товаров (кроме периодической прессы). В 1836 г. была открыта первая в Парагвае библиотека, содержавшая исключительно книги местного производства. Была ликвидирована система высшего образования, но введено всеобщее бесплатное среднее. По словам одного из сотрудников американской миссии, в 1845 г. в Парагвае «не было ни одного ребёнка, не умеющего читать и писать». При этом частные школы находились под запретом.
Франсия открыто конфликтовал с церковью, за что был впоследствии от нее отлучен, – но это не произвело на диктатора ни малейшего эффекта. Католическая церковь в Парагвае была национализирована сразу после обретения независимости. Диктатор закрыл монастыри и семинарии. Вся переписка с Ватиканом проходила через его канцелярию. Даже исповедальня не была священной.
При всем при том Франсия не стремился к роскоши (возможно потому, что и от рождения был весьма состоятельным человеком). Сперва он урезал назначенное ему конгрессом жалованье вдвое, а потом и вовсе отказался от него.
Неудивительно, что возглавляемый столь экстравагантным лидером Парагвай имел в мире репутацию в диапазоне от «диктатура, немного странная и злобная» до «крайний тоталитаризм».
Когда доктор Франсия умер, он не оставил преемника, что не помешало его племяннику Карлосу Антонио Лопесу после непродолжительной борьбы возглавить государство. Лопес был совсем из другого теста. Если долговязый и худой Франсия всем своим видом свидетельствовал об аскетичности и умеренности, то его племянник был истинный сибарит: полный, живой, энергичный и жизнерадостный. Доктор Франсия был озабочен своими собственными революционными идеалами и их реализацией, Лопес же пекся об экономической выгоде страны, и, соответственно, своей собственной. Объединяла их с Франсией искренняя неприязнь ко всему иностранному.
Надо сказать, что Франсия племяша терпеть не мог, и сделал все, чтобы его жизнь сахаром не казалась. Несколько лет Карлосу пришлось даже скрываться. Затем он, один из лучших латинистов своего времени, преподавал в семинарии, – ее Франсия закрыл под предлогом болезни настоятеля. Карлос переквалифицировался в юристы, но и эту стезю пришлось оставить: юристы в стране без работающей правовой системы были не очень-то в почете. Кроме того, защищая интересы представителей элиты и чиновников, он нажил себе немало врагов. В конце концов, племянник диктатора удалился в поместье.
Но Карлос Антонио и впрямь был незауряден. После смерти дяди этот провинциальный помещик сумел за пару лет пробиться во вторые консулы (выше был только первый консул), а затем и вовсе стать единоличным правителем. История этого взлета и правления Карлоса Антонио достойна отдельного рассказа, если не книги.
Толстяк Лопес обладал энергичной, если не кипучей натурой, и огромным желанием реформировать бедный и отсталый даже по сравнению с соседними латиноамериканскими странами Парагвай. Пройдя официальную процедуру в Конгрессе, Лопес стал первым законным президентом. Он ввел национальную валюту (раньше обходились испанскими деньгами), реформировал судебную систему, учредил Конституцию (в которой были прописаны его диктаторские полномочия, а слово «свобода» вообще ни разу не упоминалось), выпустил политзаключенных, а уругвайскому политэмигранту-революционеру Хосе Артигасу предложил возвращение на родину, от которого Артигас благоразумно отказался. Лопес вернул университеты и семинарии, отменил самые одиозные указы своего предшественника и организовал многочисленные общественные работы, в первую очередь – строительство дорог и гидротехнических сооружений. Государственные земли раздавались крестьянам в аренду за символическую плату, при условии выращивания определенных правительством культур.
Карлос Антонио постарался замириться с соседями, но тут все уперлось в аргентинского диктатора Росаса, для которого Парагвай был не независимым государством, а мятежной провинцией. Лопес также постарался наладить контакт с духовенством – все же он не был таким антиклерикалом, как его предшественник. При Лопесе-старшем в Парагвае даже началось издание газет – доктор Франсия, вероятно, перевернулся в гробу.
В правление Лопеса-старшего Парагвай не участвовал в крупных войнах, хотя именно тогда был заложен фундамент будущего континентального конфликта, из которого Парагвай выйдет совсем иным. А еще Карлос Антонио едва не ввязался в войну с Соединенными Штатами...
Другие материалы по войне Тройственного союза:
https://dzen.ru/suite/bda55a9b-8005-4232-a7de-458a7cf2071d
Casus Belli в Telegram: https://t.me/CasusBelliZen.
Casus Belli в VK: https://vk.com/public218873762
Casus Belli в IG: https://www.instagram.com/casus_belli_dzen/
Casus Belli в FB: https://www.facebook.com/profile.php?id=100020495471957
Делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам понравилась.
Не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
Ссылка для желающих помочь проекту: