Генерал поправил очки и прошёлся по кабинету. Он перечитал материалы дела несколько раз подряд и пришёл к тем же выводам, что и Султанов с Егоровым.
- Вот что - дело серьёзное, тем более, что вчера стало известно, - он пристально взглянул на своих коллег, - актриса Ильма Паулус погибла на съёмках фильма "Земля и люди" во Пскове 24 ноября.
Егоров и Султанов вскочили со своих мест.
- Как погибла?! - Алексей Михайлович изменился в лице.
- Так, говорят - несчастный случай, - Лазарев снял очки и вытер глаза платком. - Ещё точно не известно, как на самом деле всё это вышло, следствие только началось. Это получилось во время съёмок с использованием пиротехники, а там принимали участие военные... То есть, из воинских частей пригнали много солдат и выдали оружие для съёмок с холостыми патронами, разумеется. Так вот, во время одной из сцен надо было стрелять по толпе согнанных на площадь людей, и ружьё выстрелило в руках у одного солдатика, но оказалось заряжено боевой пулей. Попало в двух актрис, одна ранена, пуля пролетела по касательной и задела локоть правой руки, а другая убита в грудь. Эта убитая, оказалась Ильма Паулус.
Султанов в бессилии опустился на свой стул.
- Два подряд несчастных случая - не многовато ли? - спросил он, глядя на Лазарева и кивая на папку с протоколами опроса по делу о несчастном случае с актрисой Райской.
- Давайте обсудим с вами этот нехороший момент, - Лазарев сел к столу и положил руки перед собой. - Вы вдвоём, как мне сегодня рассказали, летали в Новороссийск выяснять причины заявления Владимира Авеньева. Потом Егоров поехал в Москву, чтобы прояснить для себя кое-какие вопросы относительно родословной этой актрисы. Выяснилось, что она дочь того самого Доротного, так?
Оба кивнули головами.
- Идём далее... Актрису не снимали и не давали ролей на телевидении, и вдруг неожиданно пригласили на фильм, на съёмках которого она и трагически погибла. Всему предшествовали два обстоятельства - это скандал с актёром Авеньевым, сыном работника КГБ, и ваше невольное вмешательство в эту историю с его липовым заявлением о избиении. Потом Егоров едет в Москву, и получается, что это именно вы спровоцировали такую ситуацию вашими непродуманными действиями, - Лазарев тяжело вздохнул и подвинул к себе папку с протоколами по последнему несчастному случаю.
Егоров и Султанов переглянкулись.
- Получается, из-за нас погибла эта женщина? - переспросил Евгений Петрович.
- Не, совсем так! Но вы спровоцировали кого-то на такой исход событий, мне так кажется, чтобы не раскрылись более тяжкие подробности того, что от нас хотят скрыть... Вы необдуманно влезли в эти густые дебри. Погибла молодая женщина, которая может быть, была не причастна к тому, в чём её обвиняли в Москве. Но кому-то очень нужно, чтобы о ней так и думали, - Лазарев покосился на Егорова. - Теперь представьте себе, что она, действительно дочь Доротного?
У Егорова похолодели руки и пробрала нервная дрожь, он помнил месть этого человека за расправу над бандой Рахманина, это было жутко даже вспоминать. Он замотал головой, отгоняя кошмар воспоминаний.
- Нет-нет, - говорил он, - Доротный не может находиться в нашей стране. Я же помню запрос на его выдачу, который отправляли наши службы в Румынию, потом в Болгарию...
- И, где результат? - Лазарев строго поглядел на обоих. - Этот военный преступник до сих пор не найден и, возможно, находится где-то рядом, а теперь... Смотрите, будьте очень осторожны! Я же не могу приставить охрану ко всем вашим сотрудникам... Кстати, как ваши пострадавшие в ДТП? У военных только про это и говорят!
- Опять, небось, Пискунов старается? - с возмущением в голосе спросил Султанов.
- Не без этого... Кстати, это он мне позвонил в Ростов, когда к вам приехали Комитетчики из Москвы и необоснованно потребовали все дела, касающиеся выездных моментов на ревизию.
- А мы то думали, с чего это вы вдруг ни с того, ни с сего явились неожиданно, да ещё под вечер?! - Султанов благодушно улыбнулся. - Спасибо вам, что выручили нас тогда!.. Ну, а что будем делать теперь-то? Ведь совесть уже не чиста с этой актрисой... Будто мы и вправду в чём-то виноваты?
- Виноватых здесь нет, просто трагические обстоятельства, - Лазарев спокойно размышлял,- нам не следует с вами влезать в эту актёрскую кухню. В Москве под подозрением актриса Володина, она связана какими-то делами со скупщиками драгоценностей, которые они переправляют в Париж. Сейчас идёт следствие, многочисленные проверки и вся эта конструкция покоится... на дочери генерального секретаря! - он постучал карандашом по столу. - Не надо, ребята, лезть туда, в чём мы ничего не смыслим. Живите и работайте в Приморске. У вас тут хватает своих переживаний... Я понимаю так, когда прочитал материалы вашего нового дела, что дверь в ванную комнату была после ремонта перевешана наизнанку. Соответственно замок мог закрываться на предохранитель, как изнутри, так и снаружи... Что позволило кому-то имитировать несчастный случай - вроде, нечаянно захлопнулась в ванной комнате и не смогла во время выбраться... Но экспертиза подтвердила в крови Райской неизвестный препарат, тут уж не отвертишься. Я узнал, что она была любовницей главного режиссёра театра, Хабарова. Вызовите-ка его на допрос, пусть расскажет о её последних днях и это внесёте в протокол, а потом... закроете дело! - Лазарев подвинул к себе телефон и запросил дежурного связать его с театром.
Он был немногословен и испуган, сидя в кабинете перед следователями такого высокого ранга. Хабаров заикался от нервного шока и путался в показаниях, когда немного успокоился, то его речь потекла ровнее:
- Она предчувствовала, что могло произойти что-то непоправимое, а я не придал этому никакого значения, - говорил Хабаров на допросе.
- Чем вызваны были эти её предчувствия? - спрашивал Султанов. Он сидел рядом с настольной лампой, бросавшей свет на растерянное лицо собеседника.
- Она рассказывала, что пришла домой после репетиции, а там стоял посторонний запах. Хотя никого, по её словам, из друзей и знакомых в этот день и быть не могло, - Хабаров поправил галстук. - Я тогда лишь посмеялся...
- Когда она вам про это рассказала?
- За два дня до случившегося, - был ответ.
- А теперь постарайтесь вспомнить, с кем Раиса говорила о том, что хочет пойти в милицию для серьёзного разговора? - спросил его Егоров.
- Не припомню такого!.. Рассказывала только, что её знакомая актриса из Прибалтики, наконец-то получила новую роль и звонила ей сюда, - ответил Хабаров. - Но вот тут Раиса сильно волновалась, почему-то, по поводу своей прибалтийской знакомой, она выражала всякие сомнения и разговоры на этот счёт часто возникали, но с кем конкретно она их вела, не имею представления... У неё много знакомых в театре, она была общительная дама.
- Почему, она располагая необходимыми средствами, не доделала в квартире ремонт? Эта странная дверь в ванной комнате, как вы всё это объясните? - снова спросил его Егоров.
- Дверь не надо было ставить старую на место, я ей про то говорил, но она упёрлась... Мол, дом древний, ещё до революции построенный, и она не хотела ничего тут менять из интерьера. А косяки оказались настолько прогнившими, что и петли не держались, пришлось их ставить на противоположную сторону внутрь. Дверь в результате перевернули и она стала открываться, тоже внутрь. Замки не надо было снова вставлять, но Рая была старых консервативных взглядов, она не могла пойти в душ и не закрыться там... - Хабаров вытер пот с лица. - Господи, если бы знать всё это заранее, я бы самолично выдрал эти задвижки из её старой двери. А так она несколько раз запиралась на предохранитель в ванной и не могла самостоятельно открыться. Поэтому держала там наготове топор... он под ванной всегда лежал.
- В протоколе есть этот предмет? - спросил Лазарев, посмотрев на Султанова.
- Нет, ничего подобного там на месте происшествия не нашли. Не было под ванной ни топора, ни каких-либо других инструментов, - ответил он.
Все трое разом посмотрели на режиссёра:
- Вы настаиваете на возбуждении уголовного дела по статье "Убийство"? - спросил его генерал. - Или же, за недостатком улик мы можем это дело прекратить?
- Я не настаиваю, но... - он с робостью взглянул на Лазарева. - Впрочем, как вам будет удобно, так и решайте. Я понимаю, что тут дело может получиться очень скандальным, да? Это как-то связано с работниками искусства?
- Нет, не думаю, - ответил генерал. - Так, что мы делаем? Вы, как ближайший родственник или друг, можете настоять на возбуждении.
Режиссёр пожал плечами и вопрос остался открытым.
После ухода Хабарова, они ещё часа два ломали себе головы по поводу возбуждения уголовного дела, но все материалы решено было отправить сразу в прокуратуру.
- Пусть они решают сами, - заключил генерал. - Если установят, что необходимо доследование и под тяжестью улик нам нужно снова проводить какие-то оперативные действия, то пусть дадут на это письменное распоряжение.
- А дело Васфилова? - спросил Султанов. - Нам передавать материалы для следствия в Области?
- Пожалуй, - Лазарев встал из-за стола. - Юрия, этого курьера, задержали в Бердянске. Там у него и сообщников, которых он сразу сдал с потрохами, обнаружен цех по изготовлению этих таблеток в старом портовом ангаре по ремонту моторных лодок, но ниточка идёт дальше, мы продолжаем раскручивать потихоньку... Папки с материалами подготовьте и я возьму их с собой... Где ваши сотрудники - Егорова и Коломийцев, они ведь тоже выезжали на происшествие на улицу Поддубного? Мне бы с ними ещё переговорить.
- Они в больнице у начальника своего, - Егоров смущённо улыбнулся и опустил вниз глаза.
- Ну-ну, ладно, я вечером ещё к вам заеду, - Лазарев подошёл к двери. - Не прощаюсь!
Генерал вышел в коридор и направился вниз в лабораторию побеседовать с экспертами.
Дождь заливал косыми струями окна, стекая тонкими ручейками на подоконник. Надя сидела у столика, накрытого белой салфеткой и смотрела на брата. Он сегодня уже говорил, обливаясь холодным потом от боли, и крутил головой на подушке. Когда вошли Наташа с Игорем, он приподнял брови и произнёс:
- Ой, Егорова, лучше бы ты пришла сегодня с пистолетом... Ну, зачем я остался жив, всё равно ведь умру... Так, Надежда?
- И так всё утро, - произнесла Надя и строго посмотрела на Александра.
- Наташка, - продолжал он, протягивая к ней левую руку, - попроси мой табельный, чтобы тебе выдали... Принеси сюда и пристрели меня лучше, чем такая жизнь!
- Не смей, слышишь?! - вскипела Надежда. - Как тебе не стыдно, мужчина? Мы все так волновались за тебя, ребята так ждали, когда очнёшься, а ты... Что говоришь-то?
- Это он так шутит, - тихонько проговорила Наташа.
- Да уж, мы привыкли, мы понимаем, - поддакнул ей Игорь.
Егорова больше не сказала ни слова и не упрекнула Александра за вольную трактовку своей судьбы, она просто подсела поближе к изголовью, а потом и вовсе пересела на кровать и, обхватив его голову руками, стала нежно гладить его по волосам и лицу.
- Ой, Наташка, какие у тебя прохладные и влажные руки, мне так хорошо стало... Погладь ещё! - он с трудом улыбнулся. - Даже боль легче...
Она готова была сидеть тут и гладить его целый день и всю ночь напролёт, если бы ей разрешили, только чтобы заглушить его боль хоть не на долго. Наташа прижималась к его лицу губами, водила холодной ладонью по горячему лбу и сидела так, пока... он не притих и не заснул.
- Странно, смотри-ка, ровно дышит! - Надя встала и подошла к брату.
Она внимательно вгляделась в него спящего и подняла на Наташу полные изумления глаза.
- Как это ты так сумела-то? Прямо, волшебные у тебя руки! А я сижу всё утро, слушаю его бред и не могу его никак успокоить, - говорила Надежда.
- Потому и бред, что сильно больно ему, - тихонько произнесла Егорова и, осторожно поднялась с кровати, чтобы не разбудить своего начальника.
Они вышли все втроём в коридор. Подошедшая медсестра тоже удивилась, что он днём уснул:
- Надо же, спит, правда, - сказала она, заглянув в палату. - Ну, теперь на поправку пойдёт ваш товарищ, - она с улыбкой посмотрела на Коломийцева и кивнула Наташе. - Если днём уснул, значит боль утихла, легче ему!
Медсестра села за свой столик в конце коридора, а они все трое подошли к окну и стали тихонько переговариваться. Тяжёлая и плотная завеса из серых облаков стояла над Приморском и опускала на землю голубоватый сумрак вместе с тугими струнами звонкого ливня.
В это время в Риге в частном доме Микола Доротный только что поговорил по телефону со своим доверенным лицом и надёжным человеком Кириллом Рогачёвым и узнал от него убийственную для себя новость. Он никак не мог поверить в то, что услышал. Он давно уже опустил трубку телефона, но всё ещё рукой держался за аппарат, будто сказанное в трубке могло иметь какую-то материальную основу. Так или иначе, а факт оставался фактом - его родная и единственная дочь Ильма погибла. Как сообщил Рогачёв - ей отомстили "мусора" за детский сад, не имея возможности действовать по закону. Не может быть? Его красавица Ильма и погибла?! Этот страшный заговор против молодой женщины нуждался в срочном отмщении, тем более что она, была не причастна к всякого рода позорным играм на людей и Доротный это прекрасно знал. Его Ильма вообще никак не контактировала ни со своим отцом, ни с преступным миром, которым он уже давно руководил. Что же произошло? Доротный поднял на ноги всех своих людей для раскрытия причин произошедшего, он искал виновных и возможности подхода к ним, и он таковых нашёл и решил призвать к ответу...
Утром 27 ноября он послал своих людей не только во Псков, но и в Краснодар и Новороссийск для сбора необходимого компромата на тех, кто был так или иначе причастен к смерти его единственной дочери Ильмы Паулус. Сам сидел словно в центре огромной паутины и ловил малейшие движения её нитей. Он ждал ответа на свои многочисленные вопросы и дождался, на следующий день ему уже докладывали, что причастны к этому делу не только военные, которые организовали и осуществили акцию на съёмочной площадке, но в первую очередь милиция, представители других организаций, и конечно же те люди, которые в последнее время её окружали. Но всё это было очень эфемерно, так как были подозрения на то, что военные во время съёмок и понятия не имели о том, что подобная акция будет проведена их руками. Но вот когда в одном разговоре с его близким другом и доверенным лицом Рогачёвым всплыли знакомые ему фамилии - Егоров и Султанов, - Доротный побагровел и велел собрать на них как можно больше данных. К вечеру 28 ноября ему уже было много известно, и в первую очередь то, что у Егорова тоже есть взрослая дочь и это уже вызывало улыбку на лице чудовища.
- Дочь, как объект мщения, - проговорил он и приказал срочно приобрести билет на самолёт до Ростова-на-Дону или Краснодара, чтобы 29 уже быть на месте в Приморске, где по последним данным и проживали эти его ненавистные "старые знакомые".
Он жил под чужим именем и по чужим документам в Риге на протяжении многих лет. Он бы прожил там ещё не высовываясь и не объявляясь на людях, но тут такой случай, который нельзя было упустить. Доротный решил лично принять участие в том, что он называл "праведным возмездием". Вместе со своими людьми в ночь на 29 ноября он вылетел в Краснодар.
Наташа с утра была у Александра вместе с его сестрой. Она сидела у его постели и держала руку в своей ладони. Сегодня он был уже спокойнее, излишне не волновался и не дрожал от боли, как накануне. Ему заметно стало легче и врачи разрешили ей сегодня побыть у него подольше. Она радовалась, как ребёнок с улыбкой смотрела в его глаза и рассказывала Наде и Александру о планах своей бабушки, увезти их двоих с собой в Шатрово, как только Терещенко встанет на ноги.
- Я в этом очень сомневаюсь, - тихо говорил он с горькой улыбкой на губах. - Смогу ли я вообще теперь встать? Ноги совсем потеряли чувствительность, но врачи обнадёживают... Но всё-равно, Наташка, хоть давай помечтаем! Представляешь, синее море, волны, песчаный пляж, соседка с парным молоком впридачу и мы там...
- На широком диване скрипки считаем, - сквозь смех добавила она.
- Ночью! - проговорил он и тоже улыбнулся.
Наташа залилась румянцем, а Надежда покачала головой и тяжело вздохнула.
Она вышла из больницы и пошла пешком до автобусной остановки. Сегодня она предупредила Султанова, что будет у Саши часов до одиннадцати и он не возражал, потому что вся основная работа её ждала во второй половине дня, когда Платонов или Велембовская приготовят нужные результаты по экспертизе найденного в крови у актрисы барбитурата. Она подошьёт их к делу и будет заниматься составлением отчёта для передачи этого дела в прокуратуру, как приказал генерал Лазарев. Наташа ехала в автобусе, а за спиной маячил человек, похожий внешне на обезьяну. Он был обросшим и смуглым, с круглыми чёрными бровями и в плоской белой панаме, одет в яркую куртку с красными вставками и синие модные джинсы, какие тут в Приморске невозможно было нигде достать.
Егорова вышла на остановке у Центрального парка рядом с телефонными автоматами. Этот чёрный человек вышел за ней следом и остановился в толпе, озираясь по сторонам. Потом он прошёл немного вперёд и остановился на углу Парковой улицы, проследил глазами Наташин путь к Загорянке и повернул обратно к остановке, но на автобус не сел, он исчез в переулке за домами и до позднего вечера больше не появлялся.
Егорова возвращалась сегодня домой с отцом на служебной машине, и поэтому человек похожий на обезьяну, следивший за ними от самых ворот УВД, поехал обратно на свою явочную квартиру, чтобы доложить "хозяину" о результатах сегодняшнего дня. Акцию "возмездия" Доротный планировал провести, как можно скорее, но всё же ждал удобного момента, тем более, что полковник Егоров вовсе не торопился что-либо предпринимать в качестве дополнительных средств защиты, он по-прежнему был уверен в своей неуязвимости в том, что этот мир создан только для добра, а зло которое есть вокруг, он старается искоренять своими руками, но ничего больше не может теперь случиться, и он почему-то был в этом совершенно уверен.
Они пришли домой и пили в кухне чай, разговаривая о личном. Наташа рассказывала о том, как они сегодня хорошо поговорили с Сашей и его сестрой, что есть надежда на полное его восстановление, но не всё ясно с позвоночником и поэтому будет проведено ещё одно плановое обследование с участием военных хирургов, которых всё же привёз из Новороссийска Пискунов. Завтра они должны прибыть туда и Наташа очень надеется на их компетентность и профессионализм. Она не знала, что это будет её последний вечер, который она проведёт дома вместе со своим отцом, что уже на следующий день мир для неё перевернётся и окончательно станет совсем другим, но сегодня она была по своему счастлива. Терещенко понемногу поправлялся и оживал, а что для неё сейчас могло быть главнее?! Она приходила к нему и ловила его улыбку, неловкие жесты здоровой рукой и зажигающиеся искорки в глазах, которые уже не были так затуманены.
- Всё правильно сказал его врач, - говорила она, сидя за столом, - прошло пять дней и боль утихла.
Она, по словам самого Терещенко, ушла вглубь и не так его уже беспокоила. Наташа радовалась и огорчалась одновременно, видя, как скованно он лежит на постели, как не может перевернуться самостоятельно и даже удержать чашку чая ему ещё трудно. Он много говорил с ней и о многом вспоминал, только про Елену Сергеевну, он почему-то при ней не обмолвился ни разу. Может быть, думала она, он разговаривает о ней со своей сестрой, но спрашивать у Надежды об этом было не ловко, она не могла, не имела права!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
