Молодая герцогская пара Карл III и Сюзанна Бурбоны, становятся самыми великими феодалами Франции. Даже у первых двух принцев крови (стоящими в очереди на трон сразу за королем) Франсуа Ангулемского и Карла Алансона, владения были серьезно поменьше.
Карл принимает участие в Четвертой Итальянской войне 1508-1513 (в нашей историографии Война Камбрейской лиги). Воевал хорошо, и итоговое поражение французов всё же не его вина. В 1512 году, будучи губернатором Лангедока, Карл Бурбон по приказу короля отправляется на помощь соседям - в Наварру, где король Жан III де Альбре, буквально не слезая с коня, отчаянно пытался отстоять их с женой маленькое королевство от притязаний Фердинанда Католика. Собственно, королеву Наварры Екатерину Фуа и замуж выдали не просто так, а именно за того французского сеньора, что был способен защитить её права на королевство.
Однако, здесь французы также не преуспели - большая часть Наварры (так называемая Верхняя Наварра) была завоевана королем Арагона и позже Генриху Наваррскому (правнуку Жана III Альбре и Екатерины Фуа), образно говоря, достался в наследство лишь один зубец короны, некогда принадлежавшей старым наваррским династиям - Хименесам, Блуа-Шампань и Капетингам-Эвре.
Честно говоря, Карл III, неожиданно превратившись из скромного младшего брата просто крупного сеньора, в самого значительного землевладельца Франции немало возгордился. Впрочем, благодаря своей щедрости он пользовался популярностью у дворянства, но, как водилось у Бурбонов и прежде за небольшими исключениями, он не был слишком добр к собственным близким родственникам.
Франсуа - самый младший сын Жильбера Монпансье, верно воевал под началом старшего брата, но до 1514 года, видимо, «проходил» в безземельных дворянах. В конце концов, лишь в 1514-ом (или 1515 году) когда, Франсуа уже стал сам по себе что-то значить, благодаря отличиям в военных кампаниях, прижимистый брат наделил его виконтством Шательро. Король (уже Франциск I) произвел это виконтство в герцогство. Касательно этого я бы отметил два момента. Во-первых, виконтство до того, как перейти к Карлу Бурбону принадлежало Анне Французской. Так как Франсуа в детстве также был под опекой супруги Пьера Бурбона, то предположу, что именно она настояла на том, чтобы её младшему воспитаннику хоть что-то досталось.
Во-вторых, любопытно то, как виконтство попало в собственность к самой Анне, мадам де Боже. С 1500 года года оно принадлежало Шарлотте Арманьяк, внучке Карла IV Мэнского, Валуа-Анжу, который ранее приобрел Шательро у другого рода. Шарлотта же унаследовала его по обычаю от брата, но будучи сама бездетной, перед смертью продала виконтство брату своего мужа - Пьеру Рогану-Жье.
На этой рядовой, вроде бы, сделке я остановился затем, чтобы отметить, как решались спорные вопросы. Так вот, Анна Французская легко отсудила виконство у купившего его Рогана, как ближайшая родственница угасшей Анжуйской династии. То есть, закон (касательно аристократов) стоял на страже человека, имеющего кровное родство с наследодателем.
И если последний надумал вдруг завещать/продать свои владения не первому по праву наследнику (а таковым мог быть и супруг), то суд в большинстве случаев завещание/продажу аннулировал. Если, разумеется, тот самый «первый» наследник, решил в этот суд обратиться и отстаивать свои права. Касательно дальнейшей истории дома Бурбонов это принципиальный момент - право кровного родства превалирует над завещанием.
Но ставший герцогом Франсуа Бурбон в этом же 1515 году, погиб в битве при Мариньяно, женат он не был и детей стало быть не оставил, таким образом его старший брат герцог Карл III остался единственным представителем герцогской ветви Бурбонов по мужской линии.
Его владение Шательро, уже в статусе герцогства перешло по наследству (фактически вернулось) старшему брату. Но еще прежде, при Луи XII, как сказано выше, успешный герцог Бурбон немало возгордился. Это довольно распространённое явление, когда человеку с изначально уготовленной, относительно скромной ролью в обществе, достается волею удачи или собственных способностей нечто большее. Впрочем, Карл Бурбон для спеси имел некоторые основания - всё-таки это был человек королевской крови, да и сеньором он был до женитьбы не последним во Франции. Другое дело уже совсем ошалевшие от свалившихся на их голову почестей, настоящие выскочки более поздних веков - Кончино Кончини и Фуке во Франции, Бекингем в Англии и наш Алексашка Меньшиков.
Вскоре после свадьбы, в кругу своих приближенных, герцог Карл стал вести странные речи. А именно - его жена Сюзанна, внучка короля Луи XI, а это значит ни много, ни мало, что прав на корону Франции у нее больше, чем у действующего короля Луи XII, который «всего-навсего» троюродный брат почившего христианнейшего монарха.
Вот так фокус - оказывается при определенных раскладах Карл Бурбон был вовсе не против женского наследования. Вот только мыслил он взаимоисключающими параграфами - уж коли женщина может наследовать за своим дедом по материнской линии, то по той же логике, уж за своим собственным отцом и подавно может? Что же тогда Карл, еще будучи только графом Монпансье, вздумал покушаться на наследство своей будущей жены?
Пример такого парадоксального мышления у аристократов той эпохи (впрочем, подобное встречалось и ранее, и позже) отнюдь не редок. Например, вот случай Жана Фуа (11450-1500), виконта Нарбонны и отца, упоминаемого в одной из предыдущих глав Гастона Фуа. После гибели короля Наварры Гастона Феба (1466-1483), отравленного, вероятно, по приказу Фердинанда Католика, королевой Наварры стала его сестра Екатерина Фуа.
Младший брат Гастона Вианского, отца Гастона Феба и Екатерины, Жан Фуа, оспорил наваррский трон у племянницы, ссылаясь при этом ни на что иное, как на салический закон. Дело даже не в том, что этот закон в Наварре не действовал, а в том, что наследование короны шло не отца Гастона и Жана Фуа, а по линии их матери - королевы Элеоноры Наваррской. Какое уж тут салическое право?
Но добрый король Луи XII, имел обыкновение смотреть сквозь пальцы на некоторые шалости своих вассалов и поэтому пока (но только пока) положению герцога Бурбона и даже его фавору при дворе ничего не угрожало.