Вокруг военного переворота в Нигере происходит нечто странное. Телепрограммы показывают толпы демонстрантов, поддерживающих переворот, и размахивающих российскими флагами. Российские СМИ и «говорящие головы» с экранов рассуждают о крахе неоколониализма (особенно французского), и о том, что события в Нигере выгодны для России. Напоминают, что в Нигере – огромные запасы урана, предрекают крах французской энергетики, потребляющей нигерское ядерное топливо, и намекают на то, что нигерские запасы были бы неплохим приобретением для «Росатома». Говорят и о том, что в Нигер вот-вот прибудет ЧВК «Вагнер», уже освоившийся в соседних Мали и Буркина-Фасо. Тем более, что военные правительства этих стран поддерживают нигерских соратников, и даже собираются оказывать им военную помощь в отражении возможной агрессии со стороны армий прозападных Нигерии, Сенегала и Бенина.
Однако странным образом российский МИД с момента переворота восторгов по его поводу не высказывает – более того, в унисон со странами, Запада, он осудил путчистов и выразил надежду на восстановление в Нигере демократии. Спросите – а как же российские триколоры в столице страны Ниамее? Как же скандирование толпами нигерцев проклятий в адрес Франции и здравиц в отношении России?
Думается, что в российском МИДе работают более компетентные люди, чем пишущие и говорящие головы. 20 августа «Независимая газета» поместила статью с говорящим заголовком «Путчисты Нигера отмежевались от России», которую стоит процитировать: «Я не вижу никаких намерений у военного правительства Нигера сотрудничать с Россией или с группой Вагнера», – сказал Зейн [премьер-министр Нигера, назначенный путчистами]. В своем интервью он слегка поругал некие неназванные им силы, которые «подталкивают» страну к сотрудничеству с теми, кого Запад не хочет видеть в Африке. Зейн четко заявил, что профранцузский внешнеполитический вектор останется для Нигера неизменным и при новых властях. «Мы обучались во французских университетах, наши офицеры обучались во Франции», – сказал он. Судя по интервью, единственное, чего добиваются Тчиани и его соратники, – это пересмотра условий сотрудничества с бывшей метрополией. Как выразился Зейн, «мы просто хотим, чтобы нас уважали».
Значит, прав российский МИД, и переворот в Нигере ничего России не сулит.
Когда где-нибудь происходят антизападные перевороты, а в последние годы, перед нигерским, они были в Мали и Буркина-Фасо, а ещё приход к власти талибов в Афганистане, некоторые СМИ начинают рассказывать о том, какие природные богатства таятся в их недрах – об одном только афганском литии сколько сказано! И как, избавившись от империалистов, они теперь заживут при помощи России и Китая.
Это смешно. Почему в том же Афганистане литий не добывали при проамериканском режиме? Почему природные богатства в Мали и Буркина-Фасо лежат втуне, хотя разведаны несколько десятилетий назад? Наконец, почему французы давно забросили урановые рудники в ЦАР, и в разы сократили вывоз урана из Нигера? И с какой стати нефтяные компании Elf Aquitaine, Esso-Elf, Esso и Esso-Petronas нефть в Нигере нашли, а добывать её не стали? И, наконец, последнее: почему в африканских странах добыча полезных ископаемых не приносит достатка африканцам? Даже в таких крупных нефтеэкспортёрах, как Ангола, Нигерия и Экваториальная Гвинея большинство населения живёт в полной нищете, и даже не подозревает, сколько нефтедолларов притекает в их страну.
Всё просто. Бизнес добывает природные ресурсы там, где выгодно ему, а там, где невыгодно – не добывает. Если не добывали афганский литий и буркинийское золото – значит, это невыгодно. Французы нашли в Нигере нефть, но сочли, что её слишком мало, а транспортировка затруднена – и не стали добывать. А что, российские капиталисты будут что-либо добывать себе в убыток? Да никогда. Добывать что-либо в стране, где нет ни стабильности, ни электроэнергии, ни дорог, ни квалифицированной рабочей силы – это нелепость. Разве что мелкие компании готовы добывать кое-что полукустарным образом (например, «кровавые алмазы»), и платить копейки местным политикам, вождям и полевым командирам. Но такой бизнес способен обогатить только сами компании и означенных вождей и командиров, а на уровень развития стран и благосостояние жителей он не скажется никак.
Отдельная тема – африканские инвестиции Китая, осуществляемые ради геополитической цели - захвата рынков, и мало связанные с соображениями прибыли. Но России сейчас не до такой политики. Кстати, пока неясно, насколько успешная такая стратегия и для Китая.
Насчёт «зависимости Франции от нигерского урана». Нет её. Уран французы начали добывать в Нигере ещё в колониальные времена. Тогда урановых месторождений в мире разведано было ещё мало, а цены на уран были высокими. С тех пор открыто огромное количество урановых месторождений, и с начала 1990-х цены на него очень низкие. В 2007 г. французы продали принадлежавшие им лицензии на разведку и добычу урана компаниям из Индии, Китая, Канады и Австралии – купите, мол, хоть за какие-то деньги, Христа ради! К тому времени французы забросили добычу урана в ЦАР – никто не захотел их покупать, даже Христа ради. Французы долгое время поддерживали добычу урана в Нигере по политическим соображениям (привет Китаю!) – они стремились сохранить свою сферу влияния в Африке, а это требует экономических вложений. И то, что нигерские военные заблокировали поставки урана во Францию, нанесёт её энергетике примерно такой же ущерб, как слону дробина.
Неужто «Росатом» придёт и начнёт разрабатывать уран, который никому не нужен? И куда его девать – тащить за тридевять земель на российские АЭС? Так у нас своего урана много. Пытаться продать на мировом рынке? Никто не купит.
Посмотрите на карту урановых месторождений: большинство из них сосредоточены в России, Китае, США, Канаде и Австралии. Т.е. Запад обеспечен ураном по горло, и нехватка урана ему не грозит. Не грозит она и Франции, которая может купить его сколько угодно, например, в Бразилии или Аргентине, где и с логистикой всё в порядке, и с безопасностью, и с квалифицированной рабочей силой. А захотят французы иметь собственные рудники – придут куда-нибудь в Монголию, Малави, Замбию. Там урана полно, а денег мало, и инвесторов принимают с распростёртыми объятиями.
С экономическим аспектом событий в Нигере всё ясно. С политическим же дела обстоят очень похоже. В 1990-х во всех странах Сахеля началось т.н. джихадистское восстание: кочевники-мусульмане, туареги и тубу, начали войну против властей Мавритании, Мали, Буркина-Фасо и Нигера. Им на помощь пришла Франция, разместившая там свои войска и начавшая военные действия против мятежников. Делалось это, конечно, не ради урана, нефти и золота – «акулам капитализма» были мало интересны бедные месторождения, разбросанные среди бездорожья и враждебных племён, а ради престижа Франции. Французские легионеры и парашютисты легко громили мятежников, но смысла в этом было мало. В Нигере, который почти вдвое больше Франции, базируется 1500 французских солдат (и это крупнейшая французская военная база в странах Сахеля). А туареги и тубу, поголовно поддерживающие мятежников, кочуют (т.е. контролируют) на 90% огромной страны. И, мобильные группы повстанцев на джипах и верблюдах, ускользая от малочисленных французских патрулей, спокойно грабя деревни чернокожих африканцев – т.е. занимаются тем же, чем занимались их предки больше тысячи лет.
Для того, чтобы контролировать один только Нигер, необходимо как минимум 10-15 тысяч солдат с соответствующим количеством техники, а ведь есть ещё Мали и Буркина-Фасо… И от многолетних операций в пустыне – никакой выгоды, ни французским компаниям, ни тем более бюджету! Поэтому война в песках потеряла смысл: местные правительства и особенно военные, жаловались: мол, вы плохо воюете, джихадисты продолжают нас терроризировать. На что французы раздражённо отвечали: мы, мол, не даём повстанцам захватить власть в ваших странах, а прекратить восстание должны вы сами, и не венными, а политическими методами.
Окажись на месте французов любая другая иностранная сила – хоть российская ЧВК, хоть американцы, хоть китайцы – было бы то же самое. Сдерживать повстанцев они бы смогли, но уничтожить – нет. Потому, что ни одна страна не согласится перебросить в Нигер достаточно сил. Содержание десятков тысяч военнослужащих и многих сотен единиц техники, да в ещё в самом сердце Африки, пустыне, безумно дорого. И что делать с туарегами, для которых налёты на чернокожих земледельцев – давняя традиция? Поголовно вырезать, что ли? Эта война без перспектив. И только некоторые местные офицеры, похоже, считают, что нужно просто много автоматов и вертолётов – и всё закончится победой.
Так что прав российский МИД, отозвавшийся на переворот в Нигере дежурными, ничего не значащими фразами. Он ничего не может дать России, как и ничего не отнимет у Франции и Запада в целом (другое дело, что французы и Запад не хотят, чтобы Нигер, как и любая другая страна, вышла из-под их влияния). Судя по процитированным выше заявлениям премьер-министра Нигера, военный режим вовсе не хочет ниоткуда (в частности, из сферы влияния Франции) выходить, а желает выторговать более выгодные условия, выбить больше денег и добиться большей помощи. А иначе, мол, бойтесь – позовём страшных «вагнеров»…
Другое дело, что политика, завязанная на военную силу – всегда игра с огнём с непредсказуемыми последствиями. Пошлёт ЭКОВАС в Нигер войска – и может завертеться такая кровавя круговерть, что искать виновных будет поздно. И кто чего хотел, устраивая переворот, уже не будет иметь значения.
Проблема Нигера в том, что эта страна, изо всех сил пытающаяся привлечь к себе внимание развитых стран, этим странам, в общем-то, не интересна (по крайней мере, недостаточно интересна, чтобы тратить на неё значительные силы и средства). Ей ещё могут помочь в наведении порядка, развитии образования, здравоохранения и экономики, но львиную долю работы нигерцам придётся делать самим. Потому, что проблемы Нигера интересны прежде всего им самим.
