- Ты травмируешь моего ребенка, мама! – тихо шипит Настя, чтобы Олесенька не слышала. – Мало ты мне крови попортила? Я не позволю из моей дочери невротичку сделать!
Вот так здрасти… Нина Михайловна даже не знает, что она сделала не так.
- Объясни русским языком, дочь, - сдержанно говорит она Насте, хотя сама еле держится, чтобы не начать кричать.
- Я тебе говорила не наказывать ее? Говорила? Почему ты опять ее в угол ставила? Почему опять ругала?
Ох, началось. Нина Михайловна поджимает губы. Как ей объяснить дочери, что одним пряником достойного человека не вырастить? Без кнута ну никак не обойтись!
- Все, что ты сейчас имеешь – это заслуга моего воспитания, - по-прежнему сдержанно и даже с достоинством говорит она. – Где бы ты была, если бы я тебя не наказывала?
- Да уж не пропала бы! – запальчиво отвечает Настя.
Ага! Не пропала бы она!
Нина Михайловна то прекрасно помнит, какой неуправляемой Настя была в детстве. Школу прогуливала, домашнее задание только со скандалом делала! Лишь бы на улицу убежать и шляться там целый день с дворовыми мальчишками.
- Я не хочу, чтобы моя дочь испытывала то, что испытала я в детстве, - говорит Настя. – Обещай, что этого больше не повториться. Иначе я не позволю тебе встречаться с Олесей!
- И что же ты такого испытала, дорогая моя, позволь поинтересоваться, - терпение Нины Михайловны на исходе, и она потихоньку начинает повышать голос.
- Да уж достаточно! Помнишь, как ты меня в комнате запирала и гулять не отпускала? А как скакалкой била, помнишь?
- А за что я тебя била, ты забыла?
- Какая разница! Нельзя бить ребенка!
- Ты деньги украла, Настя! Что ж мне по головке тебя надо было гладить?
Настя сжимает зубы и тихонько материться.
- Давай-давай! Матюгайся! Вот и все твои педагогические таланты! Претензии предъявлять матери, которая тебя вырастила, и матюгаться! – победно заключает Нина Михайловна.
Нине Михайловне совершенно не понятно, что плохого в том, чтобы наказывать ребенка. Ее родители ее наказывали. Родители родителей тоже не были особо ласковыми людьми. И ничего! Все выжили и выросли достойными людьми!
А сейчас новое поколение начиталось умных книжек и с детьми, как с хрустальными вазами, носятся. Слова строгого не дают сказать.
Но это еще пол беды! Главное то, что все вдруг поняли, как им родители жизнь исковеркали! Какие раны нанесли! Во всех бедах родителей винят!
- В общем, мам, я тебя прошу, не наказывай Олесю, - успокаивается Настя и говорит уже нормальным тоном.
Нина Михайловна обиженно молчит.
***
«Интересные дела получаются, - думает позже Нина Михайловна. – Олесе на музыку нужно – бабушка отведет. Олесенька приболела – бабушка посидит. Насте с мужем в отпуск хочется – Олесю к бабушке на целых три недели. А если бабушка что-то не по инструкции сделает, так сразу – не приведу больше внучку!»
Да и по другим вопросами Настя тоже больше слушаться не хочет. Нина Михайловна ей уже сто раз говорила – не перехваливай мужа, а то загордится, начнет на сторону смотреть!
И как об стенку горох. Настя начиталась опять каких-то книжек и каждую минуту мужу дифирамбы поет. Какой он у нее умный, сильный, работящий. Конечно, мужик наглеет.
А Настя потом куда жаловаться бежит, когда муж пропахший чужими духами приходит? Конечно, к Нине Михайловне! Плачет у матери на кухне, стонет про свою нелегкую женскую судьбину. А если Нина Михайловна ей на ошибки начинает указывать, тут же – «мама, не лезь в мою личную жизнь!»
А то, что живет Настя с мужем и ребенком в квартире, которую им Нина Михайловна помогла купить – это теперь ничего не значит? Квартиру приняли, а дальше «идите, мама, подальше со своими советами»!
Пока Олесенька совсем маленькая была, у Нины Михайловны даже ключ от квартиры Насти и ее мужа был. Но когда внучка подросла, ключ забрали.
Настя сказала, что муж не хочет, чтобы чужой человек мог спокойно приходить, когда ему вздумается.
Это Нина Михайловна то чужой человек? Как с младенцем помогать, так свой. А как Олеся подросла – так сразу чужой.
- Мама, ну не драматизируй, - уговаривала тогда Настя. – Просто это не очень нормально, когда ты приходишь и своим ключом дверь открываешь. Нам неспокойно от этого.
- А что ненормального то? – не понимает Нина Михайловна. – Мои родители всегда приходили, когда хотели. Я же прихожу помочь, а не навредить.
А недавно Настя вообще так обидела Нину Михайловну, что та даже не разговаривала с дочерью целую неделю.
Нина Михайловна в очередной раз, когда у нее гостила внучка, повела ее в магазин и накупила одежды. Так хотелось порадовать девочку. Там и платьице было с кружевами, и туфельки, как у принцессы, и летний беретик.
А Настя как увидела, так и начала смеяться. Что ты, говорит, мама Олесю, как воспитанницу института благородных девиц нарядила! Это, мол, смешно.
А про туфельки сказала, что нельзя детям такую жесткую обувь носить, а то плоскостопие может развиться.
- Да люди раньше в лаптях ходили, - не выдержала тогда Нина Михайловна и начала кричать. – И ничего! В поле до самой старости работали.
- Ага! И рожали в том же поле, и белье стирали в реке, - кричала в ответ Настя. – Мама, ну давай мы еще в пещеру пойдем жить и в шкурах ходить. Надо же в ногу со временем идти!
В общем, Настя всю одежду, которую Нина Михайловна Олесе купила, вернула. Сказала нести обратно в магазин и сдать.
Легко сказать! Там в магазине все продавщицы умилялись, какая у Олеси бабушка хорошая. Какие красивые вещи подобрала для любимой внучки. А теперь Нина Михайловна должна идти и на посмешище себя выставлять? Нет уж. Лучше выбросить!
Иногда Нина Михайловна даже жалеет, что с квартирой дочери помогла. Пусть бы помыкались с мужем, как другие молодые семьи мыкаются. Пусть бы по съемным квартирам поскитались.
Но это тоже было бы плохо, потому что Олесю бы так быстро не родили, ждали бы лучших жилищных условий. А Олеся для Нины Михайловны сейчас практически единственная радость.
А когда Настя уж слишком сильно Нину Михайловну обидит, то Нина Михайловна думает, что нужно перестать сидеть с внучкой. Пусть Настя узнает, каково это – растить ребенка без помощи бабушки. Но эти мысли, конечно, несерьезные. Как же Нина Михайловна без Олесеньки будет жить?