Всем известно, что покойники, народ непростой. К ним особый подход нужен и уважение.
В то лето я собрался в студенческий стройотряд. Тогда все так делали. Нам молодым какая разница, где деньги зарабатывать. А тут предложили и мы согласились. Правда ехать нужно было далеко от того места где жили и учились, аж в Забайкальский край. И вот, прямо перед отъездом, я приехал в родную деревню попрощаться с родителями и любимой бабушкой.
Бабуля хоть и старенькая была у меня, но вполне еще крепкая. Несмотря на почтенный возраст отдельно жила в доме, держала хозяйство и ковырялась в огороде. А тут начала причитать, - внучок, не езди никуда. Тем более в такую даль. А если я помру? Ты же тогда и на похороны не поспеешь. Нехорошо будет.
- Ну, что ты, бабуля, придумываешь себе, - начал я ее уговаривать, - не могу я остаться, все уже решено. Ты уж подожди меня. Осенью приеду, тогда и свидимся. А я тебе подарков привезу и на целый месяц гостить останусь. Так что, бабулечка, живи до ста лет, нечего о смерти думать.
Как только я ее не убеждал, а она все свое, - помру, да помру.
Так что уезжал я с тяжелым камнем на сердце. Но в скором времени захватили меня заботы... Работа тяжелая, вкалывали за семерых, спать было некогда, не то что думать о чем-то.
Забыл я почти о нашем с бабушкой тяжелом разговоре, а тут телеграмма прилетела от отца, - приезжай срочно, бабушки не стало. Похороны послезавтра.
В тот же день я сорвался с работы, да сразу понял, что на похороны мне не успеть. До Иркутска почти сутки добираться, а оттуда самолетом до Москвы. А из нее шестнадцать часов на поезде, и там еще на автобусе до нашей деревни. В общем приехал я только вечером в день похорон, к окончанию поминок. Посидели с родственниками, бабушку вспомнили. А по утру я собрался идти к ней на могилку.
Хотел идти один. Отец мне объяснил, как отыскать то место... Второй поворот налево от ворот и до конца. А тут со мной брат двоюродный увязался, - пошли вместе. Могилу я для нее копал, уж точно помню, где она находится.
Отправились мы в соседнее село, там у нас кладбище, своего в деревне нет. Пешком по прямой километра четыре, а через лес и того короче. Пока шли, я брату рассказал о последнем нашем с бабушкой разговоре. Как она смерть себе пророчила и про то, что я к ней на похороны не успею. Брат слушал и кивал, - все так и вышло, как бабушка говорила.
И вот дошли мы до кладбища, зашли на главную аллею, сколько ходили, а второго поворота все нет и нет. Будто сквозь землю провалился. Вдоль и поперек обошли все кладбище. Есть единственный поворот, и тот ведет к старым могилам. Часа два ходили, измучились.
- Ты же копал могилу, неужто вспомнить место не можешь? - спрашиваю я брата.
А он глаза выпучил, головой по сторонам крутит, - пошли вдоль забора. Ее могила прямо рядом с оградой, я когда копал, землю на нее откидывал.
Двинулись мы вдоль забора, все кладбище обогнули и снова вернулись ко входу, только с другой стороны. Нет бабушкиной могилы и все, словно кто-то нам глаза отводит.
- Подожди-ка, - говорю я брату, - это бабушка сердится на меня, что на похороны к ней не поспел.
Взобрался я на здоровенный пень, что торчал прямо из старой могилы с чугунным крестом, сложил руки рупором и начал кричать, - бабушка, прости меня, пожалуйста, я же внук твой любимый! Ты же знаешь, я очень спешил к тебе. Не сердись, покажи свою могилку!
И что же вы думаете? Пошли мы снова по главной аллеи, и вот он второй поворот налево, в конце которой свежая насыпь.
Положил я на нее букет полевых цветов, которые при жизни любила бабушка, а обалдевший брат достал из-за пазухи бутылку, - давай выпьем за помин бабулиной души. Сколько лет на свете живу, а такого никогда не видел.
Но я отказался. Боялся снова старушку рассердить, при жизни она терпеть не могла поддатых.