Солнце палит нещадно, отражаясь от белых палаток сверхмощным оружием. Среди руин поселения два археолога селфятся с присыпанным землёй скелетом.
— Лопату! Кисть! Лопату! — Лицо женщины, высунувшей из ямы руку, светится воодушевлением.
Взяв инструмент, она прикрывает глаза, и помощник осушает тряпочкой пот со лба археолога. Кофта обтягивает спортивный торс, короткие волосы зачёсаны назад. Дождавшись, пока помощник уберёт тряпочку, археолог с яростным воплем вонзает лопату в землю.
— Ева, профессор приехал!
Ева мгновенно выпрямляется. Оглянувшись, подтягивается и выбирается на поверхность.
— А-а-ай! — лопата падает на ногу помощнику, но Ева и бровью не ведёт.
— Дмитрий Иванович, наконец-то!
Археолог спешит навстречу компактному Ситроену, из которого вылезает профессор. Дмитрий Иванович трясёт ладонь коллеги — пальцы пачкаются охряной пылью — и оглядывается.
— Это и есть то поселение? — интересуется, приглаживая редкие седые волосы.
— А то! — Ева с любовью обводит взглядом покосившиеся столбы и будто взрывом развороченные дома. — В 1812 году французы разбомбили деревню, и про неё как-то забыли. Повезло, что за два века село никуда не делось — наконец-то изучим!
— Чудесно, чудесно! — Дмитрий Иванович потирает ладони. — То, что мы ищем, наверное, ушло в почву.
— Если взрывами не распидо…
Голубые глаза Евы светятся энтузиазмом. Она косится на порыжевшую седину коллеги и вытирает руки о кофту. Жестом приглашает вперёд. Другие археологи провожают пару любопытствующими взглядами, но тут же возвращаются к разговорам.
— Долго вы ехали, я на час раньше ждала.
— Увы, — пожимает плечами Дмитрий Иванович. — Я ведь в Викторьевске живу, сами понимаете… Пока до машины дошёл, два раза ограбили. Все инструменты забрали.
— Бог взял, Бог вернёт, — утешает Ева.
Дмитрий Иванович по-доброму усмехается.
— Когда мы найдём артефакт, — продолжает Ева, — государство навсегда уничтожит преступность.
— Само собой, моя милая. Нам же обещали — «спасёт только чудо».
Дмитрий Иванович останавливается на краю ямы и расстёгивает пуговицу на гавайке. По всей светлой ткани принт — бананчики с жёлтыми крыльями.
— Ну-ну-ну! — одобрительно цокает Дмитрий Иванович, разглядывая очертания предметов под слоем земли. — Что ж, сестрёнка, поднажмём.
— С вами быстро справимся!
Коллеги спускаются в яму. Археологи на других точках обмахиваются веерами и поглядывают в сторону раскопок; кто-то достаёт термос, и за ним лезут в сумки остальные.
— Эта деревня, — пыхтит Дмитрий Иванович, сметая слой земли курткой, которую до этого держал в руках, — известна ещё со времён Петра I как «Заноза в по…» В общем, она служила тайной крепостью на пути к Москве. Никто не знает, почему «Заноза» пала, но артефакт силы больше не объявлялся.
— Найдём — уже не потеряем! В XXI веке его так прокачать можно… — мечтательно вздыхает Ева. — Вот что стране для безопасности надо!
— Конечно, милая. Все знают, что сверхспособности надёжнее сильного грамотного законодательства.
Дмитрий Иванович, отдуваясь, вонзает лопату в почву, и что-то трескает под лезвием. Присев, учёный с любопытством разгребает землю руками.
— А вот и Джонни! Чудесно, чудесно!
Ева нетерпеливо выхватывает деревянного пузатого божка с хмельными глазами.
— Вы уверены, Дмитрий Иванович?
— Точь-в-точь как в сохранившихся записях, — кивает учёный. — Я его, правда, зацепил малость.
Он касается расколотого плеча; божок с укоризной указывает на Дмитрия Ивановича перстом пострадавшей руки.
— Скажем, что от времени потрескался. Всегда так делаю, — отмахивается Ева.
Подтянувшись, она вылезает из ямы и зычно, бодро кричит:
— Сворачиваемся, ребята! Миссия выполнена!
Ребята у заведённых джипов оглядываются. Один из археологов прячет за спину ржавую кочергу, которой только что тыкал товарища.
***
Стаканчик кофе стоит на дневнике наблюдений, подтекая через размокшее дно. В углу лаборатории клетка, и жёлтый хохлатый попугай косит на лужу глазом.
— Пр-р-ротечка! Пр-р-ротечка!
Его крыло притягивается к прутьям, и корелла, недовольно чирикнув, принимается вычищать из перьев магнитные опилки.
— Ну он спрашивает: нафига тебе аспирантура? А я ему: пойми, брат, я в аспирантуру пойду, да, а в армию нет, понимаешь? Так он знаешь чё говорит? «Прекрасно!» Говорит: «науке такие нужны… да хоть какие!»
Плечистый парень фыркает и поправляет модную светлую чёлку. Виски выбриты, не в пример густой бороде, так что на голове растительности меньше, чем на подбородке. Вместо лабораторного халата на плечи накинут боксёрский, и парень то и дело поглаживает махровый ворот.
— Болван ты, Лёша, — припечатывает девушка с короткой стрижкой.
Смотрит на монитор старого компьютера и лезет поправлять провод в разъёме. Ругнувшись, фиксирует его изолентой.
— Наука… Лучше не придумал? На меня посмотри: долги, ипотека, кредит на проезд, кредит на гречку, кредит на собачий корм…
— Ты мани тратить не умеешь, — отмахивается Лёша. — Мне вот и на протеин, и на зал хватает, да, а чё ещё надо?
— Тебе-то? — улыбается другая лаборантка. — Для мозгов добавок.
За стеклянным куполом, у которого стоит девушка, виднеется окутанный датчиками деревянный божок. Неживые глаза бесстрастно следят за командой исследователей.
— Мне не надо, Диан, — мотает башкой Лёша. — Я умный.
— Не стану спорить. Кать, подавай нейтроны.
— Я Катерина, — цедит стриженная и идёт к другому столу.
Проходит мимо Лёши, который ниже её на голову, и горбится, словно стесняется роста. Нога на кривоватом каблуке заламывается в сторону.
— Всё как и говорил Дмитрий Иванович, — бормочет Диана, наблюдая за артефактом. Пучок русых волос слегка растрепался, и одна прядь лезет на курносый нос. — Данные наконец-то стабильны, да и целую неделю без жертв. Думаю, «Саламандра»...
— Готова к испытаниям!
Катерина вздрагивает и оглядывается. В солнечном свете, сочащемся в окно, видна летающая по лаборатории пыль — кажется, та собирается в стаи.
— Батя в здании, батя в здании! — орёт попугай.
— Да когда ж она это забудет?!
Дмитрий Иванович входит, мурлыкая какую-то мелодию. Уши гоблина слегка краснеют, задранный нос щетинится на коллег волосами. Дмитрий Иванович застёгивает пуговицу на своей жёлтой гавайке с кошачьими лапками, и выглядит этот жест не хуже, чем если кто другой поправит галстук.
— Шеф сказал пускать «Саламандру» в действие, — поясняет Дмитрий Иванович. — Он, правда, ещё что-то писал, но эти исчезающие сообщения… никогда не успеваю дочитать. Секретность, секретность.
Лаборанты переглядываются. Дмитрий Иванович подходит к куполу и вводит «12345» на панели доступа.
— Где я оставил записи? — оглядывается, потирая голову.
— Да на столе лежат, — бурчит Катерина. — Вы посмотрите, Лёша опять документы испортил!
Лёша торопливо убирает стаканчик с дневника. Стряхивает кофе на пол, не замечая злой взгляд Катерины.
— Кофе вроде бодрить должен, — улыбается Диана. — Кофеин, точнее.
— Лэ, я без кофеина вашего пью. Американа без кофеина и ликёр карамельный без градуса. По красоте всё.
Дмитрий Иванович флегматично листает размокшие страницы, потом нажимает кнопку. Кряхтит механизм, и стеклянный купол, покрытый изнутри подпалинами, уползает в сторону.
— Кар-р-раул! — напоминает корелла из клетки.
— Молчи, Луковка, — цыкает Катерина.
Луковка хохлится и недовольно царапает ветку лапкой с пятью пальцами.
— Ну-ну-ну, чудесно! — восклицает Дмитрий Иванович, отложив тетрадь. — «Саламандра» действительно готова передать свою мощь человеку. Судя по результатам, извлечь можно и силу огня, и телекинез.
— И кто же объект испытаний? — уточняет Диана.
Дмитрий Иванович обводит свою команду задумчивым взглядом.
— А кто угодно. Бумаг пока нет, результат уже требуют… — Он рассеянно чешет подбородок, потом разводит руками. — Давайте тянуть жребий, мои милые.
Катерина таращит глаза, а Луковка вредно хихикает из клетки.
— Вы что, рехнулись?! — Катерина отшатывается. — Я в этом цирке не участвую!
— Лэ, а я бы вписался!
— Дмитрий Иванович, вы понимаете, что это неразумно? — Диана подаётся вперёд и дёргает учёного за рукав гавайки. — Последствия неизвестны, с испытуемым может произойти что угодно! А без разрешения ответственность вся на вас.
Дмитрий Иванович пожимает плечами, и на сухих руках на секунду обрисовывается бицепс.
— Ну-ну-ну, не первый раз. Как-нибудь утрясём.
Он берёт со стола три использованных химтеста и надрывает один. Зажав в руке, протягивает лаборантам.
— Страдание — путь к развитию. Сделаем же шаг от пороков человечества к его эволюции!
Диана с сомнением смотрит на шефа, но потом пожимает плечами. Тянется вперёд. Опередив её, Лёша выхватывает тест и разочарованно смотрит на целую полоску.
— Облом. А перетянуть можно?
Диана делает глубокий вдох, выдох, крестится на таблицу Менделеева, висящую напротив окна.
— Видит Бог, мы трудимся на благо общества.
Грохочет — ворвавшаяся в форточку молния испепеляет таблицу на месте. Облака за окном принимают форму, похожую на слово «НЕТ».
— Бывает, — пожимает плечами учёный. Протягивает вперёд тесты. — Смелее, моя милая.
Лёша следит за коллегой, надувая щёки, как обиженный ребёнок.
— Только из уважения к науке!
Диана тянет полоску.
Короткая. Лаборантка охает.
— Кар-р-раул, кар-р-раул!
— Значится, приступим. — Дмитрий Иванович потирает руки, потом машет Лёше. — Включай запись, дорогой.
Учёный лезет в карман и достаёт на свет металлическое колечко, которое аккуратно крепит на деревянную руку божка. В лаборатории тишина; Лёша переводит камеру старенького Айфона с Дианы на учёного.
— Исторический момент для Российской Федерации! Прямо сейчас я, Дмитрий Иванович Соловьёв, провожу испытание сверхъестественного артефакта на добровольце. — Дмитрий Иванович поворачивает «Саламандру» горизонтально и нацеливает ручку с браслетом на Диану. — Конденсатор создаст узконаправленный поток пригодной к ассимиляции силы.
Он переглядывается с подчинённой и шепчет, прикрыв пальцем динамик:
— Если что-то пойдёт не так, мы заполним лист с твоей подписью отказом от всех претензий.
Диана кивает и жмурится. Дмитрий Иванович нащупывает кнопку на конденсаторе силы и нажимает.
— Валяй, порадуй меня!
Ручка «Саламандры» с треском отламывается и выстреливает в пол.
Катерина визжит. Белый луч отскакивает от напольных плит, от стеклянного купола, летит в Лёшу, и тот резво отшатывается.
— Кар-р-ра… — орёт Луковка.
Луч силы влетает в клетку, и птица внезапно распевается до оперного фальцета. Падает замертво на дно.
Свет гаснет. Дмитрий Иванович растерянно опускает руку с потухшей «Саламандрой».
— Ньютон, у нас проблема, — бормочет он.
Диана бросается к клетке и осторожно берёт на руки оглушённую Луковку.
— Бедняга, ей всегда достаётся.
— Так, как ща, ни разу, — хмурится Лёша.
Корелла поднимает голову и икает.
***
— Да, нам нужен ещё один огнетушитель и ящик гвоздей. Лучше два. Нет, никаких молотков!
За спиной слышится грохот, и Диана со вздохом вешает трубку. Оглядывается. Мимо пробегает Лёша с красным баллоном подмышкой.
— Попка-супермен, охренеть! — Он на секунду останавливается, чтобы пожаловаться. — Это всё бокс, отвечаю! Я на ринге всегда уворачиваюсь, рефлекс, да? А мог бы!..
— Жизнь полна упущенных возможностей, — разводит руками Диана.
Лаборатория в огне. Катерина стоит у проёма, кашляя, и тоскливо наблюдает за пожаром. Подбежав, Лёша выпускает внутрь пенную струю, оперативно уворачиваясь от вылетающих навстречу предметов: стула, пробирки, покорёженной клетки.
— Лёш, Луковку не задень, — напоминает Дмитрий Иванович, поглядывая на свои ноги. Светлые мокасины, как и ступни, покрыты тонким слоем сажи.
— Ей бы кто сказал, чтобы нас не задевала, — Катерина морщится от истошных птичьих воплей. — Неуправляемая!
— Удивительно, что до сих пор не погибла сама, — задумчиво произносит Дмитрий Иванович. — Не зря столько лет в лаборатории жила — на редкость осторожная птица.
Огонь в помещении затухает, и становится видно, как в воздух рывками взмывает подпалённый стол. Луковка отшатывается в сторону, но стол неуклонно подбирается к летающей птице поближе.
— Что делать будем, Дмитрий Иванович? — Диана надевает мотоциклетный шлем, подумав, меняет на рыцарский, потом на гермошлем от скафандра и заканчивает вязаной шапочкой с надписью «спаси и сохрани».
Дмитрий Иванович виновато пожимает плечами.
— Силу извлечь я уже не смогу. Теперь «Саламандра» — часть её генома. Наше новое сверхоружие.
Корелла приземляется на стол и с криками взлетает: тот начинает плясать под ней, как безумный. По поверхности стола ручьём бежит огненная дорожка.
— Супергерою нужен дрессировщик! — объявляет Дмитрий Иванович. — Будем обучать Луковку.
Диана вздыхает и кладёт дневник наблюдений в шкаф поверх папки с мамонтом…
Перевёрнутая коробка на полу слегка тлеет, но держит оборону; сквозь дырочки для воздуха видно шевеление внутри. Диана сидит рядом и напевает вполголоса колыбельную, как если бы пела непослушному младенцу — нежно, но настойчиво.
— Опять не слышно вас, Юрий Леонидович! — учёный убирает телефон от уха и смотрит на экран.
Под четырьмя смайликами — хрюшка, капельки, курица и какашка — светится надпись «Соединение».
— Не работает здесь Телеграмм, говорил же ему, — качает головой Дмитрий Иванович. — Секретность, секретность…
Катерина в стороне с кислым лицом кидает в Лёшу бумажные шарики, а тот стоит столбом, едва дёргаясь перед попаданием. Вены на лбу лаборанта вздулись от напряжения. Абонент 72Shitkov отключается, но тут же перезванивает.
— Да, Юрий Леонидович! Да, финансирование на дрессировщика птиц. Нет, те кексы были исключительно для научных исследований, я не...
Гневные вопли из динамика звучат так громко, что все в лаборатории приседают. Лёша по привычке группируется. Дмитрий Иванович морщится, дожидается конца тирады и возвращает телефон к уху.
— Я не совсем вас понял… — говорит вежливо, приглаживая вставшие дыбом волосы. — Вы же выделите финансирование на дрессировку нового супергероя?
Вызов завершается. Дмитрий Иванович задумчиво смотрит на погасший экран.
— Опять связь барахлит, что ли?
— Дмитрий Иванович! — решительно выступает вперёд Диана. — Ну что вы ждёте от этих бюрократов? Куда им до наших проблем! Наука требует жертв, и если финансирования нет, я готова вложиться из собственных. Кто со мной?
Тишина. В лаборатории стрекочет непонятно откуда взявшийся сверчок. Катерина отворачивается.
— Ну-ну-ну, можно попробовать, — задумчиво кивает Дмитрий Иванович. — Я, правда, откладывал на путеводитель по колесу сансары с секретными остановками… ай, ладно!
Обойдя по кругу накрытую тряпкой Луковку, он подходит к команде.
— У меня пять тысяч до зарплаты. Могу две дать. — Диана лезет в кошелёк и протягивает купюры. — Катерина?
Лаборантка скрещивает руки на груди, смотрит, надув губу, с вызовом.
— Ты и мне тогда скинь, раз добрая! Как раз завтра коллекторы придут долги выбирать.
— Азартные игры? — сочувствует Диана.
— Хуже — стоматология.
Учёные переглядываются и синхронно вздыхают.
— Не по-братски сливаться, Катюх, — укоряет Лёха. Вытащив из кармана, шлёпает по ладони учёного тоненькой пачкой. — Последнее отдаю, да! Луковку жалко, ей страшно же, да?
— Итого семь пятьсот, — подсчитывает Дмитрий Иванович и улыбается. — Добавлю из своих, и как раз на одного специалиста хватит! Знаю я хорошего молодого человека, он какаду моей дочки к унитазу приучал. Берёт недорого, нам в самый раз.
От чёрной коробки поднимается дымок, и, ругнувшись, Лёша брызгает на картон водой из стакана.
— Думаете, согласится, когда узнает о способностях Луковки? — сомневается Диана.
Дмитрий Иванович подмигивает и снова берётся за телефон.
— Уговорим, моя милая. Он добрый человек и наверняка всё поймёт…
***
— Чтоб-б-б т-т-ты сд-д-дох в муках, к-к-крив-в-ворук-к-кий.
Парень в коричневой футболке с надписью ПДПР стряхивает брызги воды с груди. Сотрудник со стаканом нервно сглатывает и проскакивает мимо.
— Луковка у нас с характером, сами увидите, но умная, — неторопливо вещает Дмитрий Иванович. — Птичка-огонь! Начальство выделило месяц на дрессировку, так что приступайте скорее, Стас.
Они поднимаются по лестнице научного центра. Идущие навстречу «белые халаты» с трудом протискиваются мимо грузной фигуры Стаса, оглядываются вслед кто удивлённо, кто насмешливо, некоторые тыкают пальцем в принт креста на растянутой майке.
— П-п-полно ещё времени, — отмахивается Стас. Стрижка маллет и тонкие усики над губой придают ему сходство со школьником из восьмидесятых. — З-з-зачем вашему ш-шефу-то поп-пка дрес-сиров-ванный?
Дмитрий Иванович морщится, но конца речи дожидается. Разводит в сторону руками, насколько позволяет их соседство на лестничном пролёте.
— Так Луковка такой же сотрудник НИИ, как и люди. Знаете, квоты для меньшинств, борьба с дискриминацией… Раз наняли, должна отрабатывать.
— Естественно, — свысока кивает Стас. — Пос-смотрим, значит, п-п-попку.
Они сворачивают на этаж, и Стас запинается. В помещении стоит смог; покашливая, сотрудники быстро проскакивают коридор кто в подпалённых халатах, кто с пластырями и бинтами. Вдалеке слышен грохот.
— Ну-ну-ну, не пугайтесь. — Дмитрий Иванович хлопает дрессировщика по плечу. — Это отдел бухгалтерии, здесь всегда так.
Из лаборатории выскакивает Лёха и с досадой вычищает золу из модной стрижки.
— Лэ, бессердечная, форму мою испортила, — жалуется, приглаживая порванный рукав халата.
Увидев дрессировщика, Лёша смотрит на него исподлобья изучающим взглядом.
— Нам сюда, прошу, — приглашает Дмитрий Иванович. — Не споткнитесь о ступеньку!
Стас нерешительно спускается внутрь.
Тихо тлеют бумаги в распахнутом несгораемом шкафу. Компьютеры и провода перемешаны в одного кибермутанта — или двух, связанных тесными отношениями. Катерина со стонущими вздохами сметает веником осколки, клочки и обломки в одну большую гору, а та медленно расползается обратно.
— У нас сегодня день ремонта, — улыбается Дмитрий Иванович и протискивается мимо гостя к коллегам. — Знакомьтесь: Стас Коноплёв! Талантливый дрессировщик птиц, и берёт недорого.
— Стасик-карасик, — смеётся Лёша и проходит мимо.
Диана вежливо кивает, пряча за спиной огнетушитель, оклеенный поролоном.
— И г-где птиц-ц-ца? — Стас обводит лабораторию взглядом.
— Луковка в клетке. — Дмитрий Иванович разглаживает гавайку, которая, по-видимому, никак не пострадала от последних событий. — Я на раскопках местных зевак заставлял работать полный день, неужели не заманю в клетку безумного попугая?
Стас поджимает тонкие губы и, переступая через руины, подрагивающие, как живые, идёт к чёрному кубу.
— Н-ну подумайте, с л-людьми д-д-догов-вориться проще, ч-чем с ж-животными, — подмечает он. — И в-вообще, накрыв-вать клетку нел-льз-зя…
Стас сдёргивает покрывало, и они с Луковкой встречаются взглядами. Дмитрий Иванович с любопытством наблюдает за происходящим. Луковка вздрагивает, отшатывается от чужака и верещит: пламя, вырвавшееся из клюва, опаляет брови дрессировщика.
— Чёрт! Чёрт, чёрт, ч-ч-чёрт! — Стас отскакивает, сбивая огонь ладонями. — Ч-ч-что это за м-монстр?!
— Это новое сверхоружие Российской Федерации, — поясняет Дмитрий Иванович. — Её надо как-нибудь успокоить.
— Ус-сп-п-покоить?! — Стас набрасывает покрывало обратно, изо всех сил удерживая от незапланированного полёта. — Д-да её т-т-только выстрелом ус-спокоить м-м-можно!
— Давайте не будем нервничать, — мягко улыбается Диана. — Глубокий вдо-о-ох…
Стас отворачивается, пыхтя, и вытирает взмокший лоб. Косится на клетку, потом задумчиво теребит торчащую из-под футболки потемневшую дешёвую цепочку.
— П-п-полож-жим, я могу её в-выуч-чить, — добавляет Стас спокойнее. В чёрных глазках мелькает расчётливый интерес. — Н-но ст-тоить это б-будет совсем д-другие деньги.
Команда переглядывается. Дмитрий Иванович пожимает плечами и добродушно кивает дрессировщику.
— Ну-ну-ну, и сколько бы вы хотели?
Стас расправляет грудь.
— Сто пятьдесят тысяч без гарантии результата.
— Совсем оборзел, — бросает Катерина вполголоса.
Диана качает головой и возвращается к фикусу на подоконнике: листья цветка дрожат то ли от попугаичего телекинеза, то ли сами по себе.
— Лэ, я за год так не получаю! — Лёша хмурит кустистые чёрные брови. — Или получаю?..
— Ну-ну, тише, мои милые.
Дмитрий Иванович приближается к Стасу. Тот задирает оба подбородка, пытаясь свысока смотреть на учёного, до которого не дотягивает ростом.
— Столько мы заплатить, конечно, не можем.
— З-значит, разгов-вор окончен!
Стас решительно ковыляет к выходу. Диана неприязненно смотрит вслед, а Лёша сплёвывает сквозь зубы.
— Не торопитесь, молодой человек! — Дмитрий Иванович ласково ловит Стаса под локоток. — Вы отказываетесь помочь нам? Ну-ну-ну… Не хочу вас расстраивать, но вы подписали разрешение на посещение секретного объекта сроком до пяти минут. А прошло уже… — он сверяется с часами, — пять минут и две секунды. Три. Четыре…
Стас оглядывается. Дмитрий Иванович улыбается и по-отечески покровительственно ведёт дрессировщика назад.
— Я человек непритязательный, а вот по букве закона вы уже не должны находиться на секретном объекте. Кто знает, может, вы даже шпионили? — Дмитрий Иванович с сочувствием качает головой. — Я не силён в юридических тонкостях, но боюсь, без моего вмешательства вас ждут проблемы.
— Т-т-так ты меня, д-дед-д-д, под-дставил? — давится возмущением Стас.
— Нет, если договоримся о цене. Коллег я всегда защищаю.
Стас обводит команду учёных взглядом. Скрестив руки на груди, они смотрят на него поверх солнцезащитных очков; карманы халатов и брюк зловеще топорщатся.
— Мы друг друга поняли, брат? — с нажимом спрашивает Лёша.
Стас пыхтит. Качнувшись сначала к выходу, потом к клетке, скрежещет от бессилия зубами.
— От-т-ткат с исп-п-пользования оруж-ж-жия б-будет?
— Сделаю всё возможное, — обещает Дмитрий Иванович.
Вздохнув, Стас ковыляет к столу и берёт самый целый листок. Кладёт перед Дмитрием Ивановичем.
— П-п-пишите бумагу, — цедит Стас. — Б-будет вам дресиров-в-ваный драк-к-кон.
— Чудесно, чудесно! — учёный трясёт его руку и оглядывается на коллег. — Вот видите? Я же говорил, что всё решим по-доброму, и без финансирования!
Лёша достаёт из кармана халата палку сельдерея, кусает. Стас разглядывает своё отражение в стеклянной дверце шкафа и хмуро отряхивает брови от сажи, а за его спиной высоко в зените виднеется солнце.
***
— Напоминает, как я с младшим уроки делаю.
— Да ладно, не драматизируй. Не может быть всё так плохо.
— Угу, птица-то соображает лучше!
Катерина отворачивается, а Диана только качает головой. Положив подбородок на руки, следит за сооружённым наспех защитным экраном посреди лаборатории — вернее, за действом по ту сторону.
— Как на ринге! — Лёша черпает ложкой из миски перловку, которая, по-видимому, заменяет попкорн. — Чё скажете, кто кого завалит?
— Я на Луковку ставлю, — флегматично отзывается Дмитрий Иванович.
Расположившись в соломенном кресле, он попивает из бокала Пина Коладу. Светлые бриджи открывают округлые икры, а над мокасинами торчат тощие щиколотки.
— Сильна девочка! — восторгается Дмитрий Иванович при очередном грохоте.
Птица возмущённо верещит, мечась между стен. Стас с ведром воды, пыхтя, носится от одного очага огня к другому, и ведро то и дело само рвётся из рук в воздух.
— Б-б-б-больная птица! — Вытерев пот со лба, Стас машет яблоком. — Т-т-тихо! Поесть д-д-д-да…
— Бедняга, — вздыхает Лёша, с жалостью глядя на Луковку. — Такая малявка, да, а борец! Не вытянет.
— Сила требует зрелости. — Диана скорбно смотрит вперёд и качает головой. — Такая огромная ответственность для такого маленького создания! Неудивительно, что она отказывается принять свою избранность.
— Так и есть, милая. На этих маленьких крыльях теперь судьба всей России.
Дмитрий Иванович допивает коктейль и кладёт зонтик за ухо.
— Надо бы Луковку расплодить на всякий случай. Не ровён час себя подожжёт, а шеф ведь проект не закроет.
— Я у подруги мальчика возьму, он поможет, — обещает Диана.
Катерина встаёт и недовольно ковыляет из лаборатории, прихрамывая на неудобных каблуках. Длинные штанины норовят попасть под туфли. За спиной лаборантки Луковка поджигает яблоко и расстроенно чирикает, глядя на сморщенную запечённую шкурку.
— Лэ, завтра мясо принесу, шашлык сделаем.
Дмитрий Иванович смотрит за дрессировщиком и задумчиво тянется за пакетом с жареными креветками.
— П-п-п-падла!
***
Лёша на экране старенького смартфона встаёт, сложив руки на груди, и гордо смотрит поверх камеры. Сменив позу, демонстрирует бицепс.
— Лёшенька, мы для шефа снимаем. — Дмитрий Иванович поднимает взгляд от экрана. — Сосредоточься, мой милый.
— Простите по-братски, увлёкся! — Лёша отходит в сторону, и на экране появляется вспотевший Стас.
Выглядит дрессировщик потрепано: много ожогов, брови неровными клоками, ссадины на лице и шее. Хмуро кивнув в камеру, Стас начинает:
— З-значит, п-п-попугай обучен основ-в-вным ком-м-мандам для б-б-боя и р-р-р…
— Давайте я? — Диана встаёт рядом и дружелюбно подхватывает: — Объект «Луковка» способна атаковать врага, полезна в разведке, задержании и любой полевой работе. Это маленький шаг для суперпопугая, но гигантский…
— Ес-с-стественно! — Стас решительно отстраняет лаборантку и расправляет плечи где-то за пределами кадра. — Я пр-р-роделал гениальную раб-б-боту по дрессиров-в-вке птицы н-н-нового типа. Н-н-никто другой не с-с-смог б-бы это п-п-повторить! Поп-п-п-пугай не тольк-ко конт-т-тролирует с-с-силу, н-н-н-но и в-выполняет п-п-п-п-пять команд.
Дмитрий Иванович переглядывается с Дианой и качает головой. В стороне Катерина задумчиво ковыряет ногти, иногда бросая на съёмки неприязненные взгляды.
— Огонь! — гаркает Лёша, подкидывая в воздух бумажный шарик.
Луковка чирикает, и шарик вспыхивает алым пламенем. Стас морщится, невольно шарахается от огненного снаряда.
— Ого-о-онь! Файа-а-а! — орёт Луковка.
— Ог-г-гнемёт! — перебивает Стас.
Струя пламени ударяет в заготовленную металлическую мишень, и Дмитрий Иванович отшатывается, спасая телефон от жара, но зрелище держит в кадре. Луковка довольно хохочет, приплясывая на столе.
— К-к-кроме огня, п-п-поп-пугай вл-л-ладеет телек-к-кинезом. Н-ну под-д-думайте, з-з-значит, как-к-к эт-то выгодно для п-п-п-полиции. След-д-дующая к-к-команда п-п-полезна при з-з-задержании. Ог-г-глушить!
В воздух взлетает лежавший на полу кирпич и неровно приземляется на голову манекену, сидящему в шаге от Стаса. Дрессировщик вздрагивает, когда бедолага из пластика падает к его ногам.
— Лох, лох, э-хе-хе! — танцует Луковка.
— Ну-ну-ну, кто научил её ругаться? — сетует Дмитрий Иванович.
— А с-с-следующая ком-м-манда, — перебивает Стас, — п-п-полезна при арест-т-те! П-п-птичка, связ-з-зать!
Ремень Стаса споро выскальзывает из шлёвок и скручивает лодыжки дрессировщика.
— Прекрасная демонстрация, — хвалит Дмитрий Иванович под дружный хохот и разворачивает камеру к себе. — Стас проявил свои лучшие профессиональные качества, и можно с уверенностью сказать, что без него проект «Саламандра» был обречён на провал. Одобренное вами финансирование позволит также нанять Стаса для дрессировки запасных объектов на случай неприятностей с объектом номер один.
Дмитрий Иванович разворачивает телефон. Пока на заднем фоне Стас, ругаясь, выпутывается из ремня с помощью Дианы, Лёша подносит к камере лоток с пищащими птенцами.
— Это «Саламандра» Поколение-2, — продолжает Дмитрий Иванович добродушно. — Наблюдения показали, что у птенцов, как и у родителя, есть сверхъестественные способности. Мы уже объединили усилия с отделом селекции и гарантируем, что в скором времени правительство будет оснащено первоклассным отрядом суперпопугаев.
Дмитрий Иванович останавливает запись. Обводит команду взглядом, а потом гладит по клюву одного из птенчиков.
— Н-н-ну под-д-думай, — ворчит подошедший Стас, — к-к-какие суп-п-перпоп-п-пугаи без с-с-супердрессиров-вщика?
— Не парься, брат, мани отсыпем, — бьёт его по плечу Лёша так, что Стас воет.
— Я сумел оформить вас как внештатного сотрудника, — пояснил Дмитрий Иванович. — Теперь шеф всё-таки будет платить вам.
— И нам перепадёт побольше… — улыбается Диана.
Лучи солнца ласкают восстановленный кабинет. На стене под огнетушителем виднеется свежая табличка: «В случае пожара кидать в птицу яблоком».
— Угу, первая индексация за мой трудовой стаж, — скептически фыркает Катерина.
— Ну-ну-ну, — добродушно вмешивается Дмитрий Иванович. — Не ссорьтесь. Дела наконец-то налаживаются! Отчёт я отправил… — он нажимает кнопку в чате с 72Shitkov. — Теперь можем и отпраздновать!
Лёша с гиканьем подхватывает Катерину на руки и крутит, но быстро ставит назад.
— Кар-р-раул, кар-р-р-раул! — истошно орёт Луковка.
Диана принюхивается.
— Кстати о банкете… вам не кажется, что пахнет жареной курочкой?
Лёша оглядывается и, чертыхаясь, хватает ведро с водой…
Тихие, но отчётливые всхлипы наполняют помещение. Диана трёт глаза кулачками, Катерина зло смахивает слёзы с щёк. Даже Лёша плачет, отвернувшись от всех.
— Кто притащил сюда этот слезоточивый газ? — цедит Катерина сквозь зубы.
Дмитрий Иванович, рыдая, пожимает плечами. Луковка сидит среди останков расколотого баллончика и с любопытством смотрит на плачущих учёных.
***
Тёмную улицу вспышками освещают выстрелы. Испуганная женщина сидит на корточках среди обрывков газет и смятых банок и закрывает руками уши.
— Мам, — девочка лет восьми спокойно дёргает женщину за платье, — мам, давай хоть за гараж спрячемся. Тут два шага, мам.
Мама не отвечает; распахнув глаза, она визжит, глядя на перестрелку.
— Ты мою тёлку толкнул!
— Твоя тёлка в ширину как два танка!
— Как мамка твоя!
— Так ты мою мамочку трахаешь?!
Два тощих пацана, подпрыгивая на носочках, палят друг в друга из пистолетов. Пули мажут мимо. То тут, то там виднеются испуганные обыватели, напряжённо следящие за конфликтом.
От отделения полиции отъезжает машина, воя мигалкой. Водитель прибавляет скорость и, закусив губу, мчит по встречной полосе.
— Думаешь, сработает, Степаныч? — Напарник крестится, глядя в потолок машины.
— Наше дело не думать, а подчиняться. Им сверху, — Степаныч поднимает палец, и автомобиль виляет в сторону, чуть не прочертив бок легковушке, — виднее.
Машина проносится мимо дерущихся у Дикси алкашей, и те на секунду прекращают потасовку, улыбаясь полиции во все выбитые зубы.
Когда Степаныч въезжает во двор, перестрелка набирает обороты. Стороны конфликта раздулись до человек пяти с каждой. Страдает больше двор, чем сами участники разборки: в глаза бросаются треснувшая спинка лавочки, истекающий ватой грязный зайка, спущенное колесо и разбитое лобовое стекло. Степаныч загораживает рыдающего владельца пострадавшего авто и берёт парней на мушку.
— Прекратить! Прекратить, кому говорю!
Пацаны самозабвенно палят друг в друга, не обращая внимания на полицию. Шальная пуля царапает капот полицейской машины, и Степаныч, ругнувшись, бросается к дверце.
— Вперёд, родные! — рявкает он. — Не подведите, соколы!..
Стая корелл вылетает с задних сидений, как облако мщения.
Огонь накрывает дерущихся. Вопя, парни бросаются врассыпную, но ветки окрестных деревьев тентаклями обхватывают тела и тащат назад.
— Мамочка! — орёт один из зачинщиков.
— Главное, чтобы не моя! — сипит второй.
— Лох, лох, лох! — смеётся в воздухе корелла.
Парни один за другим сыпятся к машине полицейских. Степаныч с напарником по очереди застёгивают наручники; тех не хватает, и нескольких бандитов сковывают вместе. Поднатужившись, полицейские запихивают задержанных на заднее сиденье под стоны и кряхтение.
— Не благодарите, граждане! — обращается Степаныч к жильцам двора. — Преступники задержаны. Можете спать спокойно.
Повернувшись к стае, добавляет:
— Рядом!
Машина выезжает из двора, и за стеклом виднеются расплющенные в блин лица. Попугаи летят следом, зловеще хохоча.
— Лохи!
— Пр-р-ридурки!
Обыватели молча оглядывают двор. Тлеют клумбы, валяются перекрученные в агонии ветки, горят чьи-то занавески в окне, а брошенный пистолет воткнулся стволом в песочницу.
— С супергероями жить-то спокойнее, — восторженно шепчет женщина своей дочке.
В участке Степаныч запихивает преступников в камеру, выпутывает одного из веток-тентаклей, норовящих то ли добить, то ли унизить. Стая попугаев пристраивается на кривых жёрдочках в дежурке.
— Ну как наши попки? — смеётся девушка в форме.
— Высший сорт! — заявляет Степаныч. Гладит пальцем по головке ближайшую кореллу. — А я в сортах разбираюсь.
— Их выводят по графику, — добавляет напарник. — На всех пока не хватит, но нам, слава богу, перепал спецотряд.
Дверь отделения открывается, и входит хмурый Стас. Степаныч выступает навстречу, радостно салютует.
— Здравия желаю, товарищ дрессировщик! Вы с инспекцией?
— Ес-с-стест-твенно. — Стас одёргивает привычную футболку ПДПР, которая теперь на нём слегка висит. — Я пр-р-роверяю всех с-с-служеб-б-бных пт-т-тиц.
Он входит в дежурку, и кореллы оживляются, приветствуя дрессировщика поднятой лапой.
— Наш повелитель, наш повелитель! — звучат тонкие голоса.
Стас ведёт пальцем вверх, потом вниз, и попугаи дружно чирикают. Слышится крик: бомж во второй камере мечется из угла в угол, пытаясь сбить с себя пламя.
— Что, на службе правительству платят получше, чем простым работягам? — интересуется дежурный с жадностью, пока коллеги тушат бомжа.
Стас кидает кореллам по очереди три теннисных мяча. Мячи один за другим улетают в стороны; слышится звон стекла.
— Угу, на х-х-хлеб с вод-д-дой хват-т-тает, — язвит дрессировщик. — Я с-с-создатель армии Р-р-российск-к-кой Ф-ф-ф-ф-едерац-ц-ции, пол-л-лучаю меньше стрип-п-п…
— Не говорите, и мне там платили получше!
Дежурный и Стас дружно вздыхают, но дрессировщик, опомнившись, отворачивается.
— П-п-птицы в п-п-поряд-д-дке. — Он хмурится, потом медленно добавляет: — Ес-с-стест-т-твенно, их нуж-ж-жно иног-г-гда инсп-п-п-п…
— Покороче, пожалуйста, — просит Степаныч.
Стас поджимает губы.
— З-з-завтра вс-с-сех «Сал-л-ламандр» заб-б-беру на об-б-бновление, — продолжает презрительно. — Ув-в-видите, на ч-ч-что способ-б-бны мои д-д-дети.
— Слушаюсь, товарищ дрессировщик!
Степаныч отдаёт честь. Стас фыркает и идёт к выходу.
— П-п-помните — зав-в-втра! — бросает обернувшись. — В-в-всё измен-н-нится…
Дверь лязгает за его спиной, и улыбка сползает с лица Степаныча.
— Вот червяк, — цедит вслед Стасу и, вздохнув, оборачивается к дежурному. — Я домой. Наши птички на тебе.
— Есть, начальник!
Участок пустеет, погружается в тишину, и только сопят в дежурке луковые комочки.
***
На улице вечереет. Дмитрий Иванович выходит из своего Ситроена и спешит, посвистывая, к подъезду хрущёвки. В отдалении звучат крики и грохот.
— Только не по лицу!
— Пр-р-рекрасно, лох!
— А-а-а-а-а!
Пикнув ключом, Дмитрий Иванович входит в дом и взлетает по лестнице на свой этаж. Жена, кокетка в розовом приталенном халате, выглядывает из зала.
— Дорогой, как дела в университете?
— Ну-ну-ну, как там могут быть дела, Анечка? Студенты лютуют, начальство прогуливает, — Дмитрий Иванович рассеянно целует жену в макушку. — Что приготовить сегодня, милая?
— Лазанью, — надувает губы Аня.
— Чудесно, милая, чудесно.
Дмитрий Иванович уходит на кухню. Слышится грохот, звон разбитого стекла, мяв придавленной кошки, жужжание бензопилы... Аня задумчиво смотрит ток-шоу о путешествиях, прибавив звук пультом.
— Мне скоро зарплату повысят! — объявляет Дмитрий Иванович, появляясь на пороге гостиной с полными тарелками.
Из кухни струйкой тянется дым. Учёный вытирает со лба следы сажи и падает на диван.
— Как в городе появились «Саламандры», повсюду такой подъём… Уже неделю меня не грабят по дороге домой! Супергерои — решение всех проблем, моя милая, — добавляет Дмитрий Иванович и тянется к пульту.
Светлую комнату опутывают ритмы Муз-ТВ, и Аня вздрагивает.
— Ну Дим, сейчас же будут новости!
— Зачем тебе этот негатив, Ань? Давай музыку послушаем.
— Нет уж, я хочу быть в курсе событий.
Аня решительно переключает канал.
— Мы заканчиваем репортаж из эпицентра ужасного наводнения. — Ведущая бросает взгляд на корреспондента, за спиной которого виднеется девственно-зелёный экран, и торопливо переключает на заставку. — Прошу прощения, технические шоколадки.
Дмитрий Иванович вздыхает, кладёт в рот кусочек лазаньи и аппетитно хрустит.
— Далее в новостях: попугаи из правительственного спецотряда «Саламандра» ограбили Центральный Банк Российской Федерации. Украдено свыше ста миллионов рублей, есть пострадавшие.
Макароны падают обратно в тарелку. Дмитрий Иванович потрясённо таращится на телевизор, открыв рот.
— Вот это по-по-поворот, — заикается от неожиданности, совсем как Стас.
***
— По правилам портала «Встреча со знаменитостью» у вас есть час на общение. — Сотрудник, мальчишка лет девятнадцати, суетится, прячет взгляд и всем телом развёрнут к двери из тесной приёмной. — Огненный Вихрь очень занятой человек… непросто было договориться, нда…
— Ну-ну-ну, конечно, я всё понимаю, — Дмитрий Иванович хлопает парнишку по плечу, и тот приседает. — Он в кабинете?
Парнишка кивает. Дмитрий Иванович подворачивает рукава гавайки, с хрустом разминает суставы, бьёт кулаками воздух.
— Побеседуем! — восклицает он.
За спиной учёного слышатся стук входной двери и быстрые удаляющиеся шаги. Потом грохот — кажется, кто-то споткнулся и с ойканием пересчитывает ступени.
Не тратя время, Дмитрий Иванович толкает дверь из мутного стекла.
Стас сидит за столом. С последней их встречи дрессировщик похудел ещё больше; брови обожжены, на коже видны синяки и рубцы. Стас — вернее, Огненный Вихрь — поигрывает пальцами, наблюдая за учёным поверх тёмных очков.
— Н-н-ну здарова, от-т-тец, — бросает снисходительно.
Дмитрий Иванович садится напротив.
— М-м-мог бы п-просто нап-п-писать в телег-г-гу.
— Знаешь, к чёрту телеграм!
Вместо старой футболки на Стасе — чёрная с эксклюзивным принтом: языки пламени и надпись «Свобода попугаям!». На каждом плече злодея сидит по корелле, одна примостилась на макушке и сосредоточенно дёргает выкрашенную в оранжевый прядь.
— Стас, милый мой, одумайся. — Дмитрий Иванович приветственно кивает попугаям и вновь возвращает взгляд к лицу дрессировщика. — Ты слишком далеко зашёл. Я понимаю, что инфляция при стабильно низких зарплатах не радует никого. Я и сам иногда такие планы лелею, о-хо! Но ты…
— В-вы, — поправляет Стас холодно. — И з-з-зови меня, к-к-как все, Ог-г-гнен-н-н-ным В-в-вихрем-м. Я б-б-больше не Стас.
— Ну-ну-ну, что за честолюбие? — улыбается учёный ласково. — Ведь это не твоя сила, мальчик мой. Ты украл её.
— Я п-п-первый, к-к-кто её подч-ч-чинил! И ед-д-динствен-н-н-ный!
Стас вскакивает. Стул с грохотом падает на пол за его спиной, и дрессировщик вздрагивает. Кто-то из коррел с перепугу поджигает стол.
— Т-т-тиха! — Подняв стул, Стас садится обратно.
Виновато чирикнув, корелла прячет голову под крыло. Учёный меланхолично прикуривает от огонька сигарету.
— Я м-м-мог б-бы исп-п-пеп-п-пелить теб-б-бя п-п-прямо сейч-ч-час, — бормочет Стас, пока Дмитрий Иванович терпеливо ждёт конца угрозы. — Н-н-на тв-в-воё сч-ч-частье, я ув-в-важаю теб-б-бя и предлаг-г-гаю помощь.
— Ну-ну-ну, у меня и так всё хорошо, — качает головой Дмитрий Иванович.
— П-п-пока хорошо.
Стас снова встаёт и идёт по кабинету туда-обратно, важно заложив руки за спину. Ударившись лбом о стену, зло сдёргивает тёмные очки.
— З-з-здесь т-т-теперь я в-в-власть, — заявляет Стас горделиво, а потом торопливо крестится. — Я д-д-дам теб-б-бе денег-г-г. Пок-к-ка моя арм-м-мия наб-б-бирает сил-л-лу, б-б-бери семью и уезж-ж-жай из ст-т-траны. З-з-здесь ты уже н-н-ничего н-не из-з-зобрет-т-тёшь. Н-н-ну сам п-п-подумай, что м-м-может в-в-вся воен-н-н-ая мощь с-с-с-страны против ст-т-т-таи суп-п-перптиц?
Огненный Вихрь кладёт на стол внушительный чемодан. Дмитрий Иванович поднимает крышку и растерянно смотрит на пачки купюр, посыпанные сверху мелочью.
— Ну как же так… Стас, ты же добрый человек, я знаю!
Огненный Вихрь поправляет висящий на телефоне брелок из обгоревшей кости и поднимает взгляд.
— А? — Он пожимает плечами. — Н-н-не д-д-дури, дед-д-д. Б-б-беги, пок-к-ка можешь.
Махнув Дмитрию Ивановичу рукой, Огненный Вихрь покидает кабинет вместе с пернатыми солдатами. Учёный сидит в тишине, разглядывая чемодан…
Аня с порога видит, что муж не в себе. Смахивая метёлкой пыль с глиняной вазочки, она спрашивает:
— В чём дело, дорогой?
Дмитрий Иванович мнётся, а потом решительно улыбается.
— Собирай вещи, Анечка. Университет срочно переводит нашу сверхважную кафедру в иностранный филиал.
Ваза с треском бьётся о пол. Зажав ладонями губы, Аня сдавленно спрашивает:
— И… куда мы переезжаем?
Дмитрий Иванович ставит в прихожей чемоданчик.
— В Уругвай, милая.
***
— Русийсковая Федерация по-прежнему захвачена птицами! Ситуация ухудшается: теперь в каждом городе, вплоть до заполярной Сибирии, есть свой попугай-наместник. Люди в панике и боятся выходить на улицу, а Огненный вихрь строит вторую башню в свою честь!
Дмитрий Иванович проходит мимо надрывающегося чумазого юноши. Вокруг глашатая собралась толпа зевак; те, что в первых рядах, вытягивают шеи, разглядывая распечатанные фотографии руин. Обогнув корову, пытающуюся подцепить картинку языком, Дмитрий Иванович сворачивает на забитую торгашами улочку.
— Налетай, черепа мулов и овец!
— Сегодня в продаже мясо! Осталось три килограмма!
— Свежая мариху…
Дмитрий Иванович спешит дальше, рассеянно глядя под ноги. Выглядит он неважно: уставший, с испещрённым морщинами лбом и обгоревшим носом. Очередная гавайка распахнута и выпачкана в пыли, мокасины потрепаны на швах. Учёный входит в один из коричневых домов, но через минуту выскакивает обратно.
— Опять не туда.
Толкнув дверь соседней “коробки”, Дмитрий Иванович спускается в подвал. Ступеньки скрипят со звуком, похожим на шёпот: "Вы все-е-е умрё-е-ете…" Мерцает свет. За спиной кто-то воет, под лестницей мерзко хихикают. Щурясь, Дмитрий Иванович тянет на себя железную дверь...
— Дмитрий Иванович, Дмитрий Иванович! — Диана вылетает навстречу счастливая и запыхавшаяся. — Последние раскопки…
— А ну, цыц! — Лёша отпихивает коллегу и шагает к начальнику. — Нашли, да! Раскопали эту хрено…
— Оружие против “Саламандр” почти готово, — заканчивает устало Катерина, подняв взгляд от своего стола. — Осталось соединить с артефактом.
Дмитрий Иванович замирает как вкопанный. По лицу расплывается улыбка, сначала несмелая, потом полная облегчения. Он хлопает в ладоши и пускается плясать мамбу.
— Чудесно, мои милые, чудесно!
Диана смеётся, а Лёша, встав на колено, отбивает ритм ладонями. Остановившись, Дмитрий Иванович строго заговаривает:
— Испытания проводим без животных. — Дождавшись молчаливых кивков, с энтузиазмом продолжает: — Начнём-ка с…
Южноамериканское солнце заходит за дома, и лишь вопли то из одного переулка, то из другого нарушают тишину раз в секунду.
© Алёна Лайкова
