Микаэль Окерфельт — личность довольно известная на прог-рок/металл-сцене. Фронтмен Opeth сотрудничал со множеством музыкантов не только из мира прога, включая Стивена Уилсона из Porcupine Tree, Исана из Emperor, а также был гостевым вокалистом на выступлениях Dream Theater, Candlemass, записывал вокальные и гитарные партии для Katatonia и Edge of Sanity.
Микаэль вместе с участниками Opeth получил ряд музыкальных наград: шведскую Грэмми, Metal Hammer Golden Gods Award и Progressive Music Award, а его коллеги по музыкальному цеху очень лестно отзываются о его творчестве, как, например, Майк Портной.
В интервью для Louder Микаэль поделился историей своего увлечения прог-музыкой:
«В душе я всегда был коллекционером — в детстве я собирал фигурки из "Звёздных войн", я собирал всё что угодно, так что это у меня в крови. Я открыл для себя некоторые из прог-групп первой волны благодаря коллекционированию пластинок в начале 1990-х годов. В то время я работал в гитарном магазине. В начале 1990-х все несли свои винилы в магазины, чтобы обменять их на CD. Я тем самым компенсировал невозможность покупать пластинки. Когда я был ребёнком, мы жили очень бедно. На Рождество ты получал одну пластинку, на день рождения — ещё одну, и на Пасху, может быть, тоже. Но теперь у меня были работа и деньги!
Мне никогда не нравились компакт-диски. На самом деле первый диск, который я купил, был альбом "Dirt" группы Alice In Chains, и это было довольно поздно. Так что я увлекался винилом, а в Стокгольме было много отличных музыкальных магазинов, и там можно было купить много пластинок примерно по три фунта за штуку [около 360 рублей]. И вот я смотрел на эти пластинки, рассматривал картинки на обложках и искал группы, похожие на Black Sabbath. Если у них были клёши и бороды, а пластинка была 1971 или 1972 года, то это было то, что мне нужно. Я нашёл пластинку Yes и подумал, что она выглядит круто, потом Genesis, King Crimson и так далее — пластинки, которые выглядели странно и которые я мог себе позволить. С этого всё и началось».
В то время как большинство его друзей-подростков — большинство из которых также были активными участниками стокгольмской дэт-металл-сцены начала 1990-х годов — всё ещё были погружены в мрачную эстетику своей сцены, Микаэль, очевидно, сразу же почувствовал инстинктивное родство с более красочным и музыкально экспансивным миром прогрессивного рока. В сочетании с его любовью к винилу это стало началом страстных отношений с прогом, которые оказали огромное влияние на то, как Opeth превратились из ранней мелодик-дэт-металлической группы с умеренными инновациями в прогрессивных мастодонтов, которых многие знают и любят сегодня.
Микаэль рассказал о влиянии пластинок старых рок-групп на звучание Opeth:
«Я покупал пластинки и возвращался в гитарный магазин, которым заведовал чувак лет 60 и ещё один парень того же возраста, и они, увидев то, что я взял, говорили: "О, это очень крутая пластинка! Я видел их в 72-м!" Эти ребята дали мне кучу рекомендаций, например: "Ты слышал Camel? Они тебе понравятся!", и я брал пластинки Camel в свой следующий обеденный перерыв. В итоге я купил кучу пластинок, стал фанатом этой музыки, и это очень помогло моей собственной группе развиваться.
Я был выходцем из металла, играл в дэт-металлической группе и находился под влиянием Iron Maiden и тому подобных вещей. Я не знал, что Iron Maiden были поклонниками Wishbone Ash и Jethro Tull, но когда я взял в руки альбом "Argus" группы Wishbone Ash, я подумал: "Ух ты! Iron Maiden, должно быть, слушали это!" Вот так я и увлёкся музыкой, а дальше всё пошло по нарастающей. Я подумал, что очень здорово быть одним из первых, кто заново открывает эти малоизвестные группы».
Широко признанный одним из самых продуктивных и новаторских периодов в истории экстремального металла, шведский дэт-металлический бум начала 1990-х годов, безусловно, привнёс свою долю значимых групп и музыкантов, но, несмотря на то, что он и Opeth с гордостью оставались частью этой сцены, Окерфельт представлял собой несколько своеобразную фигуру, поскольку его увлечение прогрессивным роком стало вытеснять интерес к более брутальным формам, что вызвало недоумение его ближайших друзей.
Микаэль поведал об этом:
«Боже, как они это ненавидели! [Смеётся]. Им вообще не нравился прог. Я ушёл от экстремальной металлической сцены и перестал покупать подобные пластинки. Когда начался блэк-металл, я подумал, что всё это, честно говоря, фуфло. Я взял пластинку Darkthrone "A Blaze In The Northern Sky", которая мне понравилась, но на этом всё и закончилось. Потом я увлёкся прогрессивным роком, и это показалось мне немного странным. Я все ещё играл в дэт-металл-группе, помогал Katatonia, мы выступали с Dissection и другими блэк-металл-группами, а я носил джинсы клёш и играл на старом Gibson SG. Так что в таком окружении я выглядел немного странно. Но мы всё равно общались».
Лучший друг Микаэля — Йонас Ренксе, вокалист стокгольмской группы Katatonia, чья карьера развивалась примерно так же, как и у Opeth, хотя прог-композиции появились только в самое последнее время. Однако, по иронии судьбы, Ренксе никогда не разделял любви своего друга к Genesis, King Crimson и джинсам-клёш.
Майк продолжил:
«Он также не очень любил металлические вещи. В то время он слушал несколько дэт-металлических групп, но ему нравилось нечто противоположное прог-року — певцы-песенники из lo-fi, такие как Уилл Олдхэм, и он был большим поклонником The Cure. Он включал мне послушать свою lo-fi-фигню, а я включал для него прог, и он его терпеть не мог! Ему нравился Änglagård, но он не любил Yes. Но я продолжал включать его, потому что мы выпивали, и я говорил: "Послушай это!"
Думаю, сейчас он немного лучше стал относиться к такой музыке и уже не так сильно её ненавидит, как раньше!
Я связал себя с прогом, потому что как музыкант я всегда был очень неразборчив в своих отношениях с различными жанрами. Я валял дурака! Я чувствовал себя неловко, пытаясь придерживаться одного конкретного жанра, что, собственно, и должно было быть в металлической группе. Это было не очень круто — браться за всё сразу. Мне всегда нравились длинные песни! Моей любимой песней Iron Maiden была "Rime Of The Ancient Mariner". Так что это было для меня самое то. И для меня как гитариста и автора песен прог позволил почувствовать, что можно не придерживаться какого-то одного жанра. Интереснее было немного смешивать их, что мы и начали делать в Opeth примерно в то время. Мне всегда нравилось то тёплое звучание, которое было у них в те времена, в отличие от мощного металлического звучания 1980-х годов. Слушая прогрессивный рок, я также заинтересовался другими видами музыки, такими как джаз, фьюжн и тому подобное, что я мог услышать у некоторых из этих групп: "Ах, это похоже на Майлза Дэвиса!" или что-то в этом роде. Это очень помогло мне развить свой музыкальный вкус.
Я увлёкся Porcupine Tree на их третьем альбоме "The Sky Moves Sideways". Это тоже был один из тех моментов, которые объединили нас с Йонасом. Андерс [Нюстрём], гитарист Katatonia, получил эту пластинку от американской дум-металлической группы Solitude Aeturnus. Их гитарист Джон Перес был большим поклонником прога, и он послал эту пластинку ребятам из Katatonia, чтобы узнать, понравится ли она им. Андерсу она не понравилась, и он отдал ее Йонасу, который сказал: "Мне она не нравится, но я отдам её Майку". Тогда он отдал её мне, и я сказал: "Вау!", потому что это была современная группа, делающая то, что я люблю.
Если говорить о проге 80-х, то мне никогда не нравились Marillion или Pallas. Я не знаю, почему. Мне нравился звук 1970-х годов, поэтому я никогда не увлекался этими группами. Мне, конечно, нравились шведские группы 90-х годов, такие как Änglagård, Landberk и Anekdoten. Тогда же я познакомился со Стефаном [Димле], басистом из Landberk, который владел музыкальным магазином. Благодаря ему я познакомился, наверное, с 60 процентами всех групп, которыми я увлекаюсь! А потом, примерно в 1998 году, когда мы записали альбом "Still Life", который был самым проговым из всех, что мы делали до этого момента, я начал обмениваться кассетами с одним англичанином — Рассом Смитом. У него была дистрибьюторская компания Black Tears Distribution, и он прислал мне кассету с группой Cressida на одной стороне и Forest на другой. Ещё можно было услышать треск от винила, что было удивительно. Я начал собирать множество малоизвестных групп со всего мира и скандинавских групп, таких как Culpeper's Orchard, Life и Thirty Years War. Я до сих пор люблю малоизвестные вещи. Я всегда нахожусь в поиске».
Opeth многие годы славились своим новаторским подходом к прог-металлу, сочетая в своей музыке разные жанры и направления: прог-рок, дэт-металл, элементы джаза, блюза и фолка. Так продолжалось вплоть до 2012 года, когда вышел альбом "Heritage", который стал неким водоразделом в творчестве. На этой пластинке дэт-металл пропал совсем, уступив место атмосфере прог-рока 1970-х: звучание перестало быть идеальным, появились нотки психоделии, а утробного рыка не стало совсем.
Микаэль поделился своими мыслями об отношении поклонников группы к этим переменам:
«Многие люди не испытывают потребности в переменах. Многие воспринимают свою любимую группу как "Макдоналдс" — заходишь и получаешь порцию одной и той же старой фигни. Я никогда не смогу этого понять. Даже если бы мы попытались, мы бы не смогли сделать этих фанатов счастливыми, но они этого не понимают. У людей всегда будет своя любимая пластинка. Помню, когда мы записывали "Ghost Reveries", я думал: "Этот альбом понравится всем!", но нет, не понравился! Тогда мы записали "Watershed", и я подумал: "Вау, мы сделали это!", а некоторые люди ненавидели и этот альбом. Я никогда сознательно не пытался сочинять для нашей аудитории. Даже если мы попытаемся угодить фанатам, они не будут довольны. Поэтому мы стараемся их разозлить! [Смеётся].
Наверное, в этом смысле я немного бунтарь — мне всегда не нравились любые авторитеты, особенно в музыке, и люди, которые говорят, что всё должно быть определённым образом. В каком-то смысле я традиционалист, например, когда я слушаю Iron Maiden, я бы не хотел, чтобы они записали альбом в стиле техно, понимаете? Но иногда это становится для меня проблемой, потому что я не могу долго придерживаться определённого стиля. В конечном счёте, именно это и делает нас прогрессивной группой в истинном смысле этого слова.
Есть такие группы, как мы, Porcupine Tree и Radiohead, которые постоянно меняются, что, честно говоря, мне больше нравится. Но я не против, если вы сейчас определите нас как прогрессивную рок-группу, но, возможно, в следующий раз мы станем чем-то другим. И я думаю, что именно это и значит быть прогрессивными!»