Во сне я часто вижу тебя, ты утонченная и великолепная леди. Оттого сознание и переносит твой дивный лик из наших грязных времен далеко за отметку 1827 года. Мы встречаемся на вокзале, подле брички, запряженной тремя гнедыми, вороной породы. Решительно спрыгиваю на мощеную азоритовым камнем твердь, устремляюсь вперед, ведомый твоим образом, вовремя вспоминаю, и отмашистым, но почтительно-торопливым жестом вручаю вознице горсть монет. В окна пристанища поездов льется мягкий, с налетом серебра времени, желтоватый свет, заполняя собой все пространство, соперничая лишь с паром, отторгаемым системой отвода тепла паровоза. Встречаясь на уровне взора, красят сон легким налетом времени и романтизма, ранних незрелых поэтов оттепели. Катаясь кубарем, свет побеждает исполинский пар, и тот рассеивается. Сердце сладко замирает, в рваных осколках пара вижу твой образ, о боги, как же ты чудесна.
Кроткое, аккуратное платье в пол, с задорными кружевными линиями, венчает плечи и дивную фигуру, оно сияет! За кружева цепляется свет, продевая весенне-желтые оттенки, окрашивает белоснежную ткань. Милые и искусно тонкие черты лица, глубокие красивые глаза, нежный и бойкий носик, алые чувственные губы. Брызги света задорно спрыгивают с локона, показавшегося из-под венчающей благородную голову шляпки, слегка на бок, столь же утонченной и милой, как и сама владелица бойкого носика. Изящные кисти рук, облаченные в едва заметные, воздушные кружевные митенки. Этот образ божественен!
Падая ниц, к ногам леди, свет создавал ореол, нет сомнений. Убранство и обычаи выдают в местности вокзал Провиденса. Эта девушка Ангел, Ангел Провиденса.
Стальной гений инженерной мысли издал призывный гудок, разнесшийся по всему Провиденсу, и разбудил мирно дремлющий осенний Потаксет. Не расправляя крылья, юная леди впорхнула в вагон, с необычайной легкостью. Мечта медленно ускользала, уносимая отзвуками стальных колес первого скорого. Оторопевший, я сорвался с места и устремился вслед уходящему вагону. Почти коснувшись подножки, робкую мечту от плеча рубанул, басовитым голосом, распорядитель поезда, сер Карндби.
- Побойтесь бога, юный сер! Бросаться под колеса могучей машины - поистине странная и недостойная задумка.
Я глядел через плечо старого Карндби, вслед уходящему паровозу. Перекатывая по небу горечь неудачи, сглотнул комок, и перевел взгляд на пожилого распорядителя. Мятый и местами испятнанный китель, покрытая сажей фуражка, сизый нос на багровом, полном лице, и стойкий запах вчерашнего порока. Запах виски, с позволения так называть, жуткую бурду производимую близь Хилтона, которая однако пользовалась большой популярностью среди джентльменов среднего достатка, тяготеющих к увеселениям путем поглощения пугающего количества сего зелья. Все это великолепие обрамлял недоуменный взгляд бывалого служаки.
- Доброго утра, сер Мортимер! Помилуйте, и в мыслях не было подобного!
- Дозвольте поинтересоваться у столь именитого, и, без сомнений, уважаемого распорядителя, чья наблюдательность без сомнений хранит ответ. Кто была та леди, что отправилась в третьем вагоне ?
Осыпав старого пройдоху талантами и почестями коими он не обладал, я рассчитывал получить сполна сведений о виденной мной особе, образ которой все так же стоял предо мною. Он без сомнений пленил мое воображение, и будоражил как осенний бриз Талуки. Распорядитель с явным удовольствием принял льстивые слова и довольно причмокивал губами, приводя в движение неаккуратно стриженные усы. Взгляд его с недоуменного сменился располагающим и довольным, словно большой чеширский кот в фуражке, и, еле удерживаемом пуговицами, потрепанном кителе. Казалось будто от него доносится довольное урчание .
Карндби, снял головной убор, оголив седые кудри волос, протер лоб небрежно сложенным платком, после чего с крайне серьезным, но нескрываемо довольным видом, нахлобучил фуражку столь степенно, словно штатный офицер.
- Имеете в виду прекрасную леди в белом, Эндрю? Безусловно приметная особа, право дело, нездешних мест дива, поверьте наметанному глазу, сэр, старого Мортимера Филимона Карндби, потомственного распорядителя железной дороги.
Закончив браваду, Мортимер отправил клочок платка во внутренний карман кителя, нежно прихлопнув потрепанную ткань, платок явно представлял для него некоего рода ценность. Завершив ритуал предания воспоминаниям, он перевел взгляд на мою скромную особу.
- Меж тем, как вы верно заметили, я запоминаю почти всех пассажиров, прибывающих в славный Провиденс, храни господь его добрых горожан. Однако, Эндрю, я не знаю имени молодой леди, которая отправилась в Билтон, столь стремительно было ее появление, нынче все юные особы торопливы и стремительны...
Я оборвал нить рассуждений Карндби : - «Что ж, благодарю, добрый сер, отрадно видеть столь почтенного джентльмена на страже наших железных дорог.»
«Ангел Провиденса», она отправилась в Билтон, любопытно, какие свершения ждут ее там? Я не знал, суждено ли мне вновь увидеть диву в белом. Смогу ли узнать ее имя, однако, попрощавшись с распорядителем, дал себе слово, что отныне буду завсегдатаем вокзала «Болтер»
В Провиденсе стояла осенняя пора, легкая прохлада окрасила город в желто-красные тона, что навевало легкую грусть и романтичный настрой. Вдыхая запах весны, я шел по улице Кранстон, привычно смотря на «теплые дома» и украдкой вглядывался в окна. От увиденных картин брал понемногу эмоций, совсем чуть-чуть, не сочтите меня вором. Леди в белом - это все, о чем я мог думать. Неожиданно образ дивы начал дрожать, холодный ветер выдернул меня из столь теплых воспоминаний. Что же, пожалуй по пути на службу стоит угостить мое наваждение чашкой горячего чая у миссис Грейс, да и себя за одно.
До заведения миссис Грейс оставались считанные футы, грех было не зайти, к тому же она так дивно заваривала мяту, готов поручится, лучшее лекарство от осенней хандры - это горячий чай с мятой. С этими мыслями я целеустремленно зашагал в перед, добравшись до перекрестка улицы Фиккерс, отчетливо увидел желанную вывеску. Преодолев улицу, уступил место экипажу, благодаря чему удостоился снисходительного взгляда от джентльмена в экипаже.
- И вам хорошего дня, сер!
Подпустил я легкую шпильку в адрес упитанного джентльмена в экипаже, и, незаметно для себя, вступил в несильно глубокую лужу в аккурат у самого поребрика. Ну вот, за все хорошее надо платить, перешагнув сухой ногой неожиданный водоем, шутя погрозил небу пальцем. Никакие злоключения не могли омрачить мне настроение, образ прекрасной леди был со мной, и я уже держался рукой за ручку деревянной двери, из-за которой тянуло свежим чаем и выпечкой. С уверенностью толкнув скрипящую дверь, провалился в объятия самых разнообразных запахов, задремавший колокольчик над дверью взбудоражено зазвенел, обеспокоенный дверью.
Вот он - дивный мир кондитерских красот миссис Грейс, шкодный ребенок во мне ликовал и намеревался ухватить всего понемногу. И его не за что было винить, вдохнув ароматы полной грудью, решительно невозможно было удержаться. Знай всевозможные пироги да кексы мои намерения сократить их численность, тотчас бы пустились врассыпную, и дрожали под табуретами возле столов, покуда жадный до выпечки великан их разыскивает. Образ одержимого Гулливера растворился, изгнанный звонким голосом пожилой дамы.
- Эндрю! Давненько тебя не было! А я все гадала доколе будет продолжаться это безобразие, раньше то вот чаще захаживал, поди соскучился по пирогам да чаю старой Грейси ? Да я не в обиде, блудный ты котяра, присаживайся.
С довольным видом, она вежливо указала на мое любимое место, в самом углу кафе. Аккуратный круглый столик мощеного дерева и под стать ему старенькая табуретка, слегка скрипучая, и оттого еще более домашняя. Атмосфера, как всегда, стояла теплая и уютная, в воздухе наперегонки бегали запахи свежих пирогов с ягодами и всевозможных кексов