Король Сигиберт любил свою жену. У него было семь мачех и лишь одна из них, святая Родегунда, оказалась приличной женщиной. Поэтому он и невесту хотел, похожую на Родегунду, - умную, королевского рода. И, желательно, красивую. Такую и привез ему Гогон из Лузитании (нынешней Испании) - дочку короля вестготов. Имя ее было - Бруна. В Австразии она назвалась Брунгильдой, взяв имя легендарной валькирии. Ведь «Бруна», в переводе, всего лишь - «брюнетка». Или – «смуглянка». А Брунгильда (или, на скандинавский манер, – Брунхильд) – непобедимая воительница из саги о Нибелунгах. Совсем другое дело! Бруна не только была обучена читать и писать, но знала несколько стихов и имела представление об истории, что делало ее в глазах Сигиберта образованной женщиной.
Царственные супруги удалились в шатер. Остальным был предложен более скромный ночлег. Воины натаскали на поляну несколько возов сена. Герцоги, графы и бароны повалились на него. Некоторые тут же захрапели. Другие все никак не могли вылезти из-за столов, обсуждая события минувшего дня. Пару веков назад предки франков бродили по лесам в звериных шкурах, и контакты с римской цивилизацией их не слишком испортили. Элфрид заснула, завернувшись в плащ. Во сне она обняла мою руку.
Отдыхать долго не пришлось. Все поднялись с рассветом. Королева прислала лекаря. Осмотрев меня, он неожиданно сказал:
- Шевалье почти здоров.
Что ж… Возможно, у этих суровых людей такие раны считаются царапинами.
Сигиберту и Брунгильде накрыли стол. Те из феодалов, что разъезжались по домам, подходили к ним попрощаться и поблагодарить за милости. Гогон подвел и нас с Элфрид.
- Оденвальд, я хочу, чтобы вы проводили нас до Реймса, - сказала королева. - Прошу простить, графиня, - она посмотрела на Элфрид, - я нарушаю ваше блаженное время. Обещаю вскоре вернуть супруга.
- Реймс так далеко, - с грустью сказала Элфрид.
- Пока - займетесь хозяйством на новых землях.
- Еще кровоточит моя рана, - попробовал я отговориться.
- Стыдитесь, граф! – засмеялась королева. – Где ваш кураж?
Возражать дальше было неудобно. Да, честно говоря, и не хотелось. Демоны лукавые влекли меня к весёлой королеве. Уводили от семейного очага. Референдарий уже стоял наготове, держа свиток с «графио» - указом о даровании титула и земель. Он тут же расстелил перед нами карту, которая прилагалась к указу.
- Ваш аллод. От Черничной горы до Адрианова лимита.
- Там есть села, которые не платят налог. Нельзя им потакать, – обратилась регина к Элфрид. – Мы пошлем с тобой декурию, - перешла она на «ты». Возьмёшь воинов и объедешь окрестности, возвещая свое право. «Нет земли без господина»!
- Седлать коней! – рявкнул герцог Берульф, дородный франк с длинными, как у Тараса Бульбы, усами. И сосны эхом повторили его призыв.
Брунгильда гарцевала перед войском на грациозной, как лань, кобылке, показывая чудеса выездки. В то время это было не только красивой забавой. Хорошо обученный конь мог в битве спасти жизнь. Вскоре к регине присоединился Сигиберт, восседавший на гигантском жеребце, покрытом попоной с изображением золотых пчёл. Я был уже в седле. Элфрид, стоявшая внизу, ухватилась за стремя, на секунду прижалась лицом к моему сапогу. Потом высыпала из кошелька почти все солиды.
- Тебе нужны будут деньги. Я оставила себе немного – на прокорм декурии. – Элфрид посмотрела на всадников во главе с декурионом, которые уже выстроились подле нее. - Страшно представить, сколько они сожрут!
Она вскочила на Арна, дала ему шенкеля и понеслась впереди маленького отряда – на восток. Только пыль заклубилась. Потом осела и пыль. Через несколько минут королевская свита медленно двинулась в другую сторону, по направлению к первой столице.
Началось наше путешествие, с ночлегами - то в лесах, то на постоялых дворах. Иногда в домах местных феодалов. Иногда в красивых строениях, принадлежавших королевскому дому, которые Бруна, на античный манер, именовала «виллами». Первая вилла, где мы заночевали, меня весьма обнадежила. Королева назвала ее по гальски – «Селеста». К нашему приезду затопили некое подобие термы. Сначала там довольно долго пробыли король и королева. Потом пригласили придворных. Вообще, франки казались чистоплотными. Они охотно купались в реках и озерах. Я не видел грязного страшного средневековья.
Свита была разделена на две половины. Одна - люди королевы - несколько молодых господ, неглупых, обладающих приятными манерами, но, как я понял, пока не слишком влиятельных. Некоторые – сочиняли стихи и пели их, аккомпанируя на кифаре или цистре. Отличие от настоящих королевских дворов состояло в том, что вокруг Бруны - не было женщин. Лишь несколько служанок, привезенных из Лузитании. Более знатные мужи - находились на половине Сигиберта. (Хотя Гогону, пожалуй, приятнее было бы у нас.) Оттуда доносились иногда ругательства и хохот. Похоже, сановники пили нечто крепкое. Нежиться в терме они отказались, назвав это бабьим занятием, и просто окатили друг друга водой из колодца.
Наутро сборы, как всегда, были недолгими. Проезжая мимо, королева одарила меня улыбкой.
- «Реют знамена царские!» - пронзительным голосом затянул благородный герцог Луп. Остальные подхватили слова гимна, написанного придворным поэтом Фортунатом.
В распоряжении Бруны была квадрига - четверка лошадей и закрытая повозка, но она предпочитала перемещаться верхом. Иногда крестьяне приветствовали квадригу, а в это время Бруна, в простой тунике, скакала рядом, неузнанная.
На дороге появилась женщина с детьми. С какой-то смиренной решимостью она подбежала к Бруне, выбрав ее среди других. Крестьянка стала о чем-то просить. Регина полезла в кошелек. Он висел у нее на поясе и предназначался для раздачи милостыни. Бросила пару монет. Деньги упали в дорожную пыль. Женщина стала их неловко искать, роясь в песке. Бруна секунду смотрела на нее, отстегнула весь кошелек и кинула просительнице. Устыдившись слабости, выкрикнула какое-то готское ругательство и пустила лошадку вскачь.
Через несколько дней король и королева ненадолго разлучились. Бруна попросила у мужа позволения посетить женский монастырь в Вогезах. Сигиберт предпочел ехать дальше. Они договорились встретиться в Реймсе.
Королева создавала небольшие обители. Настоятельниц старалась выбрать сама. Под видом вкладов, она прятала туда средства, выгрызенные из казны, полагая, что аббатисы их приумножат. Не знаю, верила ли она, что там вымолят ее душу. Но она надеялась, что там хотя бы сохранят ее деньги.
Ночевать в обители она отказалась и велела поставить шатры напротив. Посреди ночи меня разбудили.
- Вставайте, кабалье, - прошептала служанка. Она взяла меня за руку. Мы пробирались осторожно, чтобы не наступить на спящих придворных.
В королевском шатре было совершенно темно. Бруна подобралась сзади. Положила руки на плечи, быстро овладела мной. Я испытывал страх, будто меня решила приласкать пантера. Не было сказано ни единого слова. Когда все закончилось, служанка потащила меня вон из шатра.
Утром подошел паж и пригласил к регине. Бруна сидела у палатки на низеньком креслице. Ее лицо было совершенно спокойным. Я опустился на траву.
- Кто ты и откуда? – спросила она.
Немного поколебавшись, я рассказал ей историю своего появления в Австразии.
- Хочешь сказать, что перенесся сюда искусством волшебницы? Да еще при содействии жены? Если не нравится жена - убей ее, но не предавай. Говоря подобное, ты можешь отдать ее истязателям. Такими вещами не шутят.
Бруна была в длинной тунике. Подошла служанка, не обращая внимания на меня, приподняла ей подол. На ноге, в районе икры, виднелась не совсем зажившая рана, покрытая коростой. Возможно, она причиняла боль. Рана выглядела так, будто ногу рвали зубами. Брунгильда, похоже, привыкла не обращать внимания на такие пустяки. Служанка стала обрабатывать рану каким-то зельем.
- Свой же пес порвал, когда кабана травили, - пояснила королева. - Не знаю, что на него нашло. Пришлось прибить.
Я впервые смог ее рассмотреть, открывая неизвестные подробности. Живот под тонкой туникой слегка выступал. Беременность, о которой еще не объявляли, была уже заметна. Где-то месяц третий. Несмотря на это, Бруна продолжала путешествие верхом. Иногда ее настигал токсикоз. Тогда, посреди скачки, она останавливала коня. Ее выворачивало, и через минуту она уже ехала дальше.
Подбежали запыхавшиеся юноши из свиты. Крикнули, что охотники выследили медведя. Мы тут же собрались. Не слезая с коней, продрались сквозь чащу и увидели на небольшой поляне обреченного зверя. Бедный мишка был обложен собаками. Юноши стали гарцевать рядом, сдерживая храпящих от страха лошадей, но спешиться не решались. Бруна попросила кабанье копьё.
- Мадам, это опасно, - сказал егерь.
Никого не слушая, королева спрыгнула с коня, метнулась через кольцо беснующихся собак и всадила копье медведю в бок, проткнув его потертую шубку. Потом, не останавливаясь, ударила еще раз. Зверь выглядел растерянным от ее напора и сопротивлялся с каким-то запозданием. Один из охотников бросился вперед, желая помочь.
- Не лезь! – Бруна ударила его древком, едва не выбив глаз, и снова кинулась вперед. Ей удалось всадить медведю острие под лопатку. Зверь осел и только вздрагивал в агонии. Бруна не останавливалась. Вытащив скрамасакс, она проткнула ему горло.
- Дайте чашу! - крикнула она, расширяя кинжалом рану. - Быстрей, твари! – Голос королевы надломился, она дышала хрипло.
Ей подали походный кубок. Сердце зверя еще пульсировало, и Брунгильда сумела набрать крови. Она омыла себе щеки и лоб, стала пить, шумно глотая. Предложила и мне.
Кажется, я ненадолго отключился, а потом увидел над собой ее смеющееся лицо, измазанное красным. Она трепала меня за уши. Заметив, что я очнулся, Бруна снова протянула чашу.
- Пей! Иначе какой ты охотник?
- Не могу.
- Велю!
Я покорился. Кровь была солоноватой и не слишком противной.
Дня через три мы прибыли в Реймс. Он и сейчас – не слишком большой город, а тогда выглядел просто разросшимся селом. Но уже стоял собор, в стиле византийской базилики, на месте которого потом возникнет Нотр-Дам де Реймс. (Пожалуй, более красивый, чем Нотр-Дам де Пари.) Был и дворец, весьма простой. Франки в те времена были равнодушны к роскоши. Официально столицей Австразии являлся Мец, где королевская семья жила зимой. Реймс оставался, скорее, историческим центром.
У короля Сигиберта, при множестве добродетелей, был один недостаток. Он любил ловить рыбу. Конечно, он ловил ее не на удочку. Такой унылый способ у франков, похоже, совсем отсутствовал. Он ловил ее бреднем или сетью, а при возможности - бил острогой. Это занятие, являясь естественным для крестьянина, было неприлично для монарха. Король должен охотиться, а не бродить с неводом по воде, как апостол. Но убивать зверей Сигиберт не слишком любил. Вернувшись в Реймс, король вновь предался любимому занятию. С несколькими верными друзьями он отправился в заповедную гаренну на рыбалку.
Служанка Брунгильды отыскала меня в городе и повела за собой. Король недавно отбыл и не мог вернуться так скоро. Королева была одета строго. Я поклонился и поцеловал край ее платья.
– Прости, что не звала тебя, - сказала Брунгильда. – Помнишь, тогда в лесу, ты лепетал – о каких-то иных временах? О том, что ты старше меня чуть ли не на полторы тысячи лет?
- Именно так. Я и сейчас скажу - я жил в 2019 году.
- Допустим я поверю. А кем ты был в другом времени?
- Учителем истории.
– У меня в детстве тоже был раб-педагог, - несколько неожиданно отреагировала она. - Я узнала много интересного. Про Клеопатру и Цезаря. Божественного Августа, Атиллу и других великих людей. Скажи, ты рассказывал своим ученикам обо мне?
Я замялся, но потом солгал:
- Конечно!
- Выходит, ты знаешь, что со мной будет? – Бруна, всматривалась, стараясь уловить ложь.
- В общих чертах. Вы же не знаете всех подробностей жизни Цезаря?
- Знаю, что он хорошо начал, но плохо кончил. Не случится ли и со мной такое?
- Нет! – опять уверенно соврал я, вспоминая ее страшную кончину. Благодарные франки разорвали ее, привязав к хвостам коней.
- Но что-нибудь о моем будущем ты можешь рассказать?
- Вы родите сына. Он скоро станет королем.
- Сигиберт умрет?! – быстро сообразила Брунгильда. - Иначе, как мальчишка может править?
- Сигиберта убьют. Гогон захватит власть. Самовольно назовется «воспитателем короля». Вы будете отстранены.
- Да-а. Иногда лучше не знать своего будущего, - разочарованно сказала она.
- Не печальтесь. Благодаря вашим способностям, вы победите всех. Выйдете замуж за своего племянника - сына короля Хильперика.
- Сына убийцы моей сестры? Ты ничего не перепутал?
- Вы – будете властвовать. Одолеете Гогона, бросите мужа-племянника. Будете царствовать, от имени сына. Потом - от имени внука. И даже правнука. Вы будете властвовать всегда.
- Благодарю, - сказала Бруна очень серьезно. – Иногда и помечтать о чем-то приятно. Помечтаешь, а оно и случится.
(Окончание следует)
Повесть опубликована в журнале "Слово\Word", №114, 2022