Здравствуйте, уважаемые читатели. Продолжаю серию статей, посвященных фантастической литературе, награжденной профильными фантастическими премиями. Серия состоит из обзоров фантастики, отмеченной отечественной премией «Интерпресскон» и заокеанской «Небьюлой», в номинации "большие формы/романы". В ту или иную подборку включаю нашу фантастику, удостоенную «Интерпресскона», начиная с самых первых награждений. Затем идет очередь "иностранного" обзора о победителях «Небьюлы». Далее – очередь смешанной статьи.
В данном материале поговорим о русской премиальной фантастике. В прошлых статьях я дошел до обзора лауреата премии «Интерпресскон» 1995 года в номинации "крупная форма (роман)" – книги Святослава Логинова «Многорукий бог Далайна». Продолжим далее.
Краткие сведения о премии «Интерпресскон» можно почерпунть в самой первой статье рубрики (кликабельная ссылка на рубрику выделена синим цветом выше; на данный момент, там четыре обзора и давать еще одну «ссыль» нет смысла).
Итак, в 1996 году премия «Интрепресскон» за лучшую крупную форму достается роману Бориса Стругацкого «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теория этики». Сложность ведения рубрик, подобных данной серии о премиальной фантастике, для меня заключается в том, что иногда приходится писать про книги, которые не читал. Не вижу в этом ничего плохого. Всегда можно обойтись небольшим представлением произведения, введением в сюжет и т.п. Но с «Поиском предназначения» Б.Н. Стругацкого так не получается. Простой аннотацией в данном случае не обойтись. Почему так, станет понятно далее.
Чем-то мне эта книга напомнила творчество позднего Роберта Хайнлайна. Что-нибудь, вроде «Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга» (естественно, сужу по прочитанным рецензиям и дискуссиям, под этими рецензиями). Книга скорее про прожитые годы, свое осмысление этих лет и эпоху, в которой пришлось жить и трудится. Фантастические допущения здесь выступают не как главная часть действа, а скорее в роли сопутствующего элемента.
Чтобы расшифровать замысел и цель упомянутого романа Роберта Хайнлайна, пришлось бы писать долгую длинную статью о позднем творчестве Мастера, описывать его взгляды на ранних этапах карьеры, их эволюцию и т.д. Потому как действие сюжета упомянутой книги Хайнлайна происходит в далеком будущем. У Бориса Стругацкого совсем не так. Действие начинается в начале семидесятых годов прошлого века. В книге много воспоминаний главного героя о детских годах в блокадном Ленинграде и прочих отсылок к прошлому (во многом, эти вставки из прошлого автобиографичны, БН был эвакуирован из Ленинграда только в 1943 году). Главный герой романа является типичным представителем советской интеллигенции. Инженер – программист Станислав Красногоров живет в коммунальной квартире и варится в обществе интеллигентского люда. Обсуждение действительности застойного времени на советских кухнях, как говорится, прилагается.
Через взгляды, мнения и поступки персонажей романа, проявляется отношение автора к людям, обществу, времени. Как уже писал выше, в персонаже Красногорова имеются и автобиографические черты. В связи с этим, книге и ее автору немало досталось в сети. По своим взглядам, я скорее отношусь к тем, кто негативно отнесся к воззрениям Красногорова и БНС о той "республике красных туник". Но есть нюансы. Друзья, с 91-го года прошло уже достаточно времени, чтобы разводить эмоциональные баталии по поводу советского прошлого и первых лет прошлого постсоветского. У множества людей тогда были свои, личные и очень разные взгляды на слом эпох, сформированные личным же опытом. Для Бориса Натановича это цензура и прочие воспоминания, связанные с невозможностью свободного творчества, выражения своих взглядов и т.п. Ну а я, лично, вспоминаю отца своего школьного товарища. Здоровый дядька. Инженер. Такой, излучающий чувство мужского достоинства. Не в том плане, как понимают сейчас: брутальность и все такое, а именно по ощущению, что человек живет и работает на своем месте. В девяностые часто видел его на местном рыночке, продающим какие-то личные книги и т.п. Это был уже другой человек. Почему-то именно этот момент, связанный не с родными и знакомыми, а отцом одноклассника, вспоминается по отношению к термину «девяностые», является для меня квинтэссенцией всего случившегося. Это к тому, а что пришло на смену всем горестям творческих людей?! Стоило ли оно того?! Вопросы. Ну и ответы у всех разные. Эти ответы, наверное, нужно искать на иных ресурсах, уже относящихся к новейшей истории. В дискуссиях по данным темам. В рамках литературно-фантастической группы это сделать не удастся. Хотя, фантастика тем и хороша, что в прицел фантастических допущений ее создателей попадают все сферы человеческой деятельности и естественно-научной картины мира: от картин первобытных общин древних людей, до метафизических вопросов бытия Вселенной.
Есть еще один момент, связанный с творчеством братьев Стругацких. Самые знаковые их произведениях пронизаны непримиримостью к иному образу жизни и мышления. Так, в знаменитой повести «Трудно быть богом» обыватели, обычный городской люд, противопоставляются людям ученым, подвижникам. Авторы, с плохо скрываемым презрением, относятся к «мелким лавочникам». А в повестях «Страна багровых туч» и «Стажеры» таким «лавочником» выступает Маша Юрковская. В ее образе авторы выказывают свое отношение к «мещанству», бесполезному прожиганию жизни и т.п. Сложно спорить с классиками советской НФ, по причине их мощнейшего вклада в развитие нашей фантастики. Но! Именно мелкие лавочники, кабатчики, менялы и купцы, мануфактурщики и т.п. стали основой, базой средневекового Возрождения. Именно в их среде взросли Джордано Бруно, Галилео Галилей, Франциск Скорина и Иван Федоров. Без первых, не было бы вторых. В мире феодальных замков и сельских поселений о науке не думают. Это достояние городского образа жизни. Все тоже самое можно сказать и о современности. Последствием сталинской индустриализации и коллективизации стало переселение сельской дореволюционной России в города. Городское образование дало мощный импульс развитию науки и культуры. Знаменитые шестидесятники: это следствие данных процессов. Ну а в городе люди мечтают не о новом плуге, добром коне и лишней коровке – кормилице, а о более лучшем, просторном жилье, модной одежде, путевке на отдых. Физики с лириками и путевка в Сочи неотделимы друг от друга и называются городским образом жизни. Другое дело, что возможны перекосы.
Все тоже самое можно сказать и о взглядах «позднего» Бориса Стругацкого на советское общество. Все те же крайности, непримиримость и идеализм, только в обратную сторону. В этом плане, мне кажется, Борис Натанович нисколько не поменялся с годами.
Тут еще важно понимать, что без идеализма авторов, не было бы ни ТББ, ни «Града обреченного», ни «Обитаемого острова» и всех других замечательных произведений АБС. Так что, пусть кто-то и осуждает, но только не я.
В начале разговора о романе «Поиск предназначения», я сравнивал его с книгой позднего Хайнлайна и подчёркивал «итоговый» характер обоих произведений. Это наглядно видно по времени создания «Поиска». Книга писалась в 94 -95 гг. Если бы Б. Н. Стругацкий опубликовал роман в каком-нибудь позднеперестроечном 90-ом году, это было бы актуально. Выражаясь современным языком, автор вписался бы в струю мейнстрима, трендов и хайпов. Тоже самое можно утверждать и по отношению к году 1992 – му. Но время на изломе столь бурно и неумолимо мчало вперед, что рефлексии по советскому времени быстро становились анахронизмом. Имею в виде литературно-фантастический аспект, а не мейнстрим-литературу и общественную мысль того времени, в целом. Плоха, или хороша была советская эпоха: "времена не выбирают, в них живут и умирают". Новое время породило для фантастов иные возможности. И многие авторы советской фантастики бросились их осваивать. Так, Евгений Гуляковский стал писать фантастические космооперные боевики, а Евгений Филенко - более-менее масштабные космические оперы утопического характера (ограничусь несколькими примерами, иначе будет нужен самостоятельный, отдельный обзор). Причем, это было не совсем просто, в условиях падения спроса на отечественных авторов и вала переводной фантастики. Впереди читателя ждали книги Дивова, А. Громова, М. Семеновой, А Лазаручка и М. Успенского и многих других. Борис Стругацкий остался в той стране, что пала в декабре 91-го года. Имею в виду писателя Б. Стругацкого, потому как БНС продолжал активно участвовать в фантастическом движе (вновь использую современные термины). Были семинары, конкурсы, премии и многое другое.
Остается только сказать пару слов о фантастических допущениях книги, самом главном, для моего канала. Итак, инженер Красногоров не только работает в одном из научных учреждений, варится в интеллигентской среде и рефлексирует по поводу прошлого и настоящего, у него есть и некая особенность. Красногоров несколько раз в своей жизни попадал в такие ситуации, из которых, казалось бы, нет никакого выхода. Только трагическая развязка. Однако инженер живёт и здравствует, а в будущем его ждет весьма нетривиальная судьба и карьера. Ну а пока, Станислав делает вывод, что главной причиной его чрезвычайной удачливости является Предназначение. Красногоров решает написать об этом книгу.
Друзья, хотел опубликовать данный материал в виде подборки из двух – трех лауреатов премии «Интерпресскон» девяностых годов. Но получился вот такой сумбурный обзор на тему творчества Стругацких. При этом, сам обозреваемый роман даже не читал, ориентируясь на рецензии, обсуждения и т.п. Думаю, что ничего страшного в этом нет. Будет повод вернуться к роману «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теория этики» уже с полновесным обсуждением книги. Обязательно прочту и опубликую на канале обзор.
На этом на сегодня все. В ближайшее время будет еще одна подборка по «Интерпресскону». Уже в традиционном для канала стиле обзора нескольких произведений.
В телеграме Интересной фантастики публикуются все ссылки на новые статьи и посты канала. Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить https://t.me/infantastika
