Лида после смерти сестры близняшки Оли, взяла к себе 3-х летнюю племянницу Аленку.
У самой в то время была довольно-таки хорошая семья. Муж Влад, дочь Ульяна 13 лет, сыну Коле 8 лет. Жалость к малышке заполняло сердце. Отца у нее никогда не было. Страдала ли она от потери мамы? Удивитесь, нет, была все такая же подвижная, веселая и слегка удивленная. У мамы имя и голос немного изменился, новые папа, сестра и братик появились. Здорово так! Плюс переехала из маленькой комнатки в большой дом. Перемены ей явно нравились. Не успел детский мозг различить разницу между мамой и тетей. Прошло полгода. В семье начались первые скандалы буквально на ровном месте. Владу все было не так, ужин невкусный, дома не идеальный порядок, дети плохо себя ведут. И постоянно в пример приводил Олю. Вот у нее было так, это она делала по-другому. Аленка в три года приучена делать что-то, а наши оболтусы до сих пор… дальше обидные слова. Лида не могла понять, что происходит? Однажды не выдержала и сквозь слезы крикнула:
— Ну и женился бы на Ольге, чего ко мне тогда посватался?
— И женился бы, но она тогда с Максом встречалась, говорили, что у них это серьезно. Отказала мне, вот и решил тебя в дом взять, копию любимой Оли.
Лида чуть сознание не потеряла от признания мужа. Обида обожгла душу до самой глубины. Оказывается, была лишь замена сестре. Не любил ее Влад, а в спальне наверное представлял себя с другой.
Два дня не было мужа дома. Где бродил, неизвестно. Вернулся, подошел, обнял:
— Прости, прошлого не вернешь, а в настоящем есть только ты и наши дети. Мы ведь жили хорошо и дальше так будем, я все обдумал и осознал.
Простила, ловила на себе ласковые взгляды, во всем помогал, как раньше. Пока однажды обухом по голове прозвучали слова:
— Оленька, радость моя…
Влад метался во сне, шепча имя сестры.
Лида тихонько встала с постели и сняла с полки большой чемодан. Когда муж проснулся, у порога стояли все его вещи. С этого дня мир в семье был нарушен навсегда. Злилась на Аленку, когда та культурно пользовалась салфеткой, подумаешь, интеллигенция! Снимала вечером платьице и старалась сложить его на стуле. Все делала не так, как Ульяна и Коля. Раздражение росло с каждым прожитым годом. Получала удовольствие от того, что поручала девчонке самую грязную работу по дому. В деревне большое хозяйство, двор, огород, дел столько, не переделать. Ульяна жалела сестренку, помогала ей, а Колька лишь гадости мелкие делал. По чистым полам в грязных сапогах бегал. Чашки у кур и гусей с водой переворачивал, врал матери, все беды сваливая на уже 8 летнюю Аленку. А однажды Лиде пришла дурная мысль в голову, что в ее несчастной жизни виновата не только сестра Оля и ее дочь тоже. С горяча за какую-то мелкую провинность отшлепала девчонку.
Как говорят, стоит раз ударить… будет и второй, и третий. Ульяна обнимала плачущую сестренку:
— Потерпи немного, вот окончу колледж, уеду в город. Там сниму квартиру, устроюсь на работу и заберу тебя отсюда. Честное слово, я слышала, так можно. Тебе исполнится 10 лет и тогда сама можешь решать, с кем жить.
Сегодня особенно злая пришла Лида домой, знакомая сказала, что видела Влада с коляской, в которой сидел малыш. Этих детей забыл, не помогает ничем, зато новых клепает неизвестно, с кем. Под горячую руку попала Аленка. Веник не там стоит, крошки на столе (Колька ел бутерброды), молока в холодильнике нет. Обычно ходила за домашним на другой конец деревни к своей бывшей однокласснице. Рядом брать было не у кого. После развода характер так испортился, со всеми соседями поругалась, позвала Аленку:
— Одевайся, сбегай в магазин, купи молока.
— Мама, там дождь начинается, да и поздно уже, не успеет она.
Ульяна попыталась заступиться.
— Не лезь, куда тебя не просят. Бегом сбегает, не размокнет. И без молока не возвращайся!
Деревенский охотник Михалыч жил один в покосившемся домике. Так и казалось, что его изба сползла вниз по склону оврага. Огород не сажал, скотину не держал, несколько фруктовых деревьев, все его хозяйство. Нет, еще живность была, кот Степка и волкодав Цезарь.
Вот с последним вечно происходили разные истории. Странный этот дед, в магазин шел с собакой без поводка и намордника. Кто их в деревне одевает? Сует в зубы корзинку, и пес тащит покупки домой, гордо задрав голову. А вот дома всегда Михалыч сажал Цезаря на цепь от греха подальше. Почему? Спасал таким образом одежду глупых односельчан, которые имели неосторожность сокращать свой путь к магазину через дедов участок. Цезарь не лаял, вылетал из-за куста, хватал зубами за одежду и мощными рывками тащил нарушителей личных границ за ограду. Крики, матюки, треск разрываемой ткани. И участковый у калитки с очередной жалобой. Пугает пристрелить пса. Михалыч вышел с ружьем на крыльцо:
— Показывай, кому моя собака в моем же дворе помешала? Имеет право укусить тут незваных гостей, я разрешаю! За калиткой он смирный, а сюда пусть не лезут. Сотни раз предупреждал.
Сегодня Михалыча дома нет, уехал в город по делам. Оставил своего пса за старшего во дворе.
Аленка вышла, порыв ветра вырвал дверь из рук и со всего маху стукнул о стену. Испуганно кинулась быстрее ее закрывать. Сейчас выйдет тетя и будет ругаться. Капали первые крупные капли дождя. Загремел сердито гром, надвигалась гроза. И зачем тетке понадобилось молоко? О том, что Лида ей не мама доходчиво объяснил несколько лет назад Колька. Замерла на секунду, вдохнула полной грудью и шагнула вперед под все усиливающийся дождь. Вмиг промокла до нитки, потекли струи воды в сапоги. Мелькнула молния, следом сердито раскатисто прогремело небо.
— Мамочка, страшно-то как!
Пыталась бежать по улице, дорога вмиг превратилась в болото. Чтобы сократить путь, шагнула во двор Михалыча. Пусть будет, что будет. Лишь бы успеть в магазин. Услышала подвывание, сначала тихое, потом все громче и громче. Выглянула из-за угла, посреди двора несся грязный, мутный поток, смывая все на своем пути. Будка Цезаря стояла на крыше погреба, но собака не могла спрятаться в спасительный домик. Запуталась цепью о столб, стояла по горло в воде и скулила. Боялась ли Аленка, не спрашивайте. Подбежала, охнула, шагнула в поток, рискуя быть унесенной, плача загремела цепью, пытаясь ее распутать. Цезарь рванул, но лишь больно прищемил палец девчонке. Заплакала еще сильнее, но цепь не выпустила, один оборот, второй, третий, свободен! Длина позволяла запрыгнуть на погреб и спрятаться от грозы в будку. Аленка стояла вся мокрая и грязная, понимала, что идти в магазин такой нельзя, да и сил двигаться больше не было. Цезарь подбежал, схватил за рукав дождевика и потащил ее, что-то урча на своем, собачьем языке. И Аленка подчинилась. Встала на колени и залезла в будку. Там было сухо и тепло. На дне щедро насыпана солома. От Цезаря не очень приятно пахло мокрой шерстью. Но его горячий бок согревал озябшее тело. Обняла самую грозную собаку в деревне, положила на нее голову и закрыла глаза.
Потянуло утренней прохладой, так не хотелось вылазить из теплой будки. Аленка была похожа на мокрое, лохматое пугало, облепленное соломой. Решила сходить на ферму, тут недалеко, утренняя дойка наверняка уже началась. Там ее все знают, дадут молока, не откажут. Еще не совсем рассвело, то тут, то там лаяли собаки, прочищали горло первые петухи. Аленка сняла ошейник с Цезаря, вдвоем не так страшно. Шла, положа руку на широкую спину пса, так было легче. На ферме сбежались все доярки.
Возмущенно говорили одна громче другой. Это что за издевательство над ребенком? Пытались отогнать Цезаря, но он лишь загораживал собою девочку.
— Ну-ка, бабы, погодите!
Баба Аня принесла авоську, поставила в нее банку с молоком, перекрестясь шагнула к собаке:
— Держи! Неси домой!
— Разобьет!
Бабы удивились, как осторожно пес взял в зубы ношу, задрал голову и засеменил в деревню. Аленка побежала за ним. В доме было темно, лишь в спальне девочек горел свет. Ульяна не спала всю ночь. Мать замкнула дверь и ключ унесла в кармане. Выпрыгивать в окно и бежать в грозу искать Аленку? Без верхней одежды и обуви? Единственно, что сумела сделать, к утру дозвониться своему другу Сергею, который работал в полиции. С одной стороны к дому подошла Аленка, а с другой стороны буксуя в грязи подъехал полицейский бобик.
Лида спросонья ничего не могла понять.
— Мама, дай ключ!
Ульяна тормошила мать.
— Кто стучит?
— Полиция и Алена.
— Что? Что случилось?
— Ты у меня спрашиваешь?
Сцена из дурацкого фильма. Всклокоченная женщина в ночной рубашке, пугало по имени Аленка, пес с авоськой в зубах, Ульянка в одежде, видно, что спать не ложилась. Колька в семейных трусах, смотрит восторженно на весь этот цирк, а о колючие глаза полицейских вообще можно было уколоться.
— Я принесла молоко, можно мне войти?
— Что, черт возьми тут происходит? Куда ребенок ночью в грозу ходил за молоком? Вы тут что, с ума посходили? Или над сиротой можно издеваться?
Лида не знала, что говорить. Вечером болела голова, выпила таблетку и уснула, совсем забыв про Аленку.
— Ждите опеку, доигрались!
Мороз пошел по коже. Представила, как отнесутся к ней деревенские, от позора хоть уезжай. Посмотрела на племянницу и поняла, с этим действительно пора кончать. Охватила сильная жалость К СЕБЕ, не к этому беззащитному ребенку, а именно к себе, любимой.
— Я старалась, не бросила, приняла, растила, как могла. А она… полицию в дом привела, неблагодарная!
В казенных стенах Аленка провела 2.5 года. Скучала за Ульяной, Колькой и тетей Лидой. Особо болело сердце о Цезаре, как он там? А в остальном было все хорошо. Внимательные учителя и воспитатели, повара готовили вкусные блюда, шефы заваливали подарками. Куча разных кружков, таких интересных в деревне не было. Летом дважды отдыхала в лагере, конечно, не семейная жизнь, но грех сильно жаловаться.
— Алена, к тебе пришли!
Цок, цок, цок, застучали подковки на туфельках по мраморной лестнице. Так и побежала в танцевальной обуви на первый этаж.
— Ульяна!
Бросилась в объятья старшей сестры. Ну и что, что двоюродной, главное, сестры!
— Аленка, я за тобой! Собирайся, будешь жить со мной. Согласна? Я опекунство оформила. Ох, и трудно это было сделать! Мы с Сергеем даже расписались без свадьбы и школу родителей вместе прошли, чтобы все по закону. Квартиру сняли возле школы, ты рада?
— Нет, не просто рада, я счастлива! А мы в деревню съездим? К тете Лиде и Коле? И к Михалычу с Цезарем?
— Если ты захочешь…
— Уже хочу!
Другие мои истории: