Моя целеустремленность росла в геометрической прогрессии благодаря двум вещам. Первой была социальная обстановка в городе. Несмотря на то, что химический завод работал стабильно и имел огромные прибыли, его владельцы периодически сокращали штат, дабы увеличить свои барыши, а выброшенные на улицу люди не только не могли найти работу, но даже не имели возможности обратиться в суд. Суда у нас в городе просто не было.
Здесь не редкостью были самоубийства. Люди попросту ломались, когда у них отбирали кусок хлеба, преждевременно отправляясь на кладбище и оставаясь там навсегда.
Второй вещью была моя мечта бегать. Я не особо верю в талант, я верю в желание добиться своей цели и в колоссальный труд ради ее достижения.
Впервые в жизни я ощутил вкус большой победы, когда быстрее всех пробежал дистанцию на крупном молодежном легкоатлетическом турнире, проходившем в большом городе.
Я был опьянен личным успехом и сумасшедшим темпом жизни мегаполиса. Я чувствовал себя астронавтом, ступившим на поверхность Марса. Когда я вернулся, наш маленький городок, который я и без того терпеть не мог, стал мне совсем отвратителен.
Спустя пару дней за обедом, не слыша от волнения собственного голоса, я объявил родителям, что решил посвятить свою жизнь спорту и что через год, сразу после окончания школы, я уеду учиться в элитную школу бегунов.
— Что там по телевизору? — спросил отец у матери.
— Вы что, решили проигнорировать мое объявление? — с недоумением спросил я. Обычно я не позволяю себе такого наглого тона в общении с отцом, но в тот момент я был не в силах молчать.
Отец посмотрел на меня с недовольством. Обычно этого хватало, но не сегодня. Неужели он думает, что его недовольного взгляда будет достаточно, чтобы я отказался от своей мечты?
— Почему ты так смотришь на меня, словно я объявил, что завтра начну принимать наркотики? Я лишь сказал, что хочу…
— Я слышал, что ты сказал. — Он вроде и не кричал, говорил спокойно, но это спокойствие меня и пугало.
Мне казалось, что он говорил со мной, словно я слабоумный, который не понимает, что для меня лучше, а он, стало быть, главный врач, заслуживший это звание лишь своим возрастом! Я хотел высказать ему все эти мои поразительно остроумные мысли напрямую, но ведь я еще хотел жить, поэтому сказал более вежливо:
— Пап, ты говоришь со мной, словно я младенец.
— Для нас ты всегда будешь маленьким, дорогой, — ласково сказала мама, взяв меня за руку. Я был настолько зол этим неуместным замечанием, что отдернул руку, даже не посмотрев на нее. Отец увидел это, но промолчал.
— Мне это не нравится, — сказал он. — У нас были другие планы на твоё будущее. Я рад твоим достижениям в спорте, но твое желание связать со спортом свою жизнь возникло на эмоциях. Твоя победа на спортивном турнире – это хорошо, но бегать всю жизнь, пытаясь на этом заработать – это плохо, пора повзрослеть.
— Хватит говорить со мной, как с ребенком, папа. Да, возможно, моя победа в этом турнире — это всего лишь первый шаг человека, который только научился ходить, но ребенок этот, возможно, когда-нибудь станет олимпийским чемпионом! Я люблю бег, я хочу посвятить всю свою жизнь именно этому. Я не хочу бегать, чтобы поступить в эту школу. Я хочу поступить в школу, чтобы бегать, опережать других, состязаться с серьезными соперниками. Крупная рыба плавает в просторах океана, а ты хочешь заставить меня плескаться в тазике!
Я отодвинул от себя тарелку, резко вскочил, чуть не уронив стул, и, хлопнув дверью, вышел на задний дворик. Спустя какое-то время отец вышел за мной.
— Можно присесть? — спросил он.
Что это с ним? Я думал, он будет в гневе, начнет читать мне лекцию о том, что так разговаривают с родителями только ничтожества. Я был поражен этому, казалось бы, простому вопросу, потому что раньше отец никогда не спрашивал разрешения в таких вещах даже в шутку. В нашей семье четко давалось понять, кто главный.
Именно поэтому я думал, что сегодняшняя моя вольность будет мне дорого стоить. Однако я удивил себя еще больше тем, что хотя от его мягкого вопроса мне заметно полегчало, я не торопился это показать. Я как бы нехотя кивнул и сделал вид, что сосредоточенно стряхиваю пыль с брюк. Я не поспешил обнять его, извиниться за то что, возможно, чем-то обидел его — хотя бы тем, что, как он всегда учил меня, дети не должны так разговаривать с родителями. Я просто сидел, делая вид, что продолжаю обижаться.
Отец опустился на скамейку рядом со мной. Он посмотрел прямо перед собой и тихо сказал:
— Вот это и случилось…
Он словно знал, что я ни за что не передумаю строить свое будущее в спорте, он знал меня лучше, чем я знал самого себя.
— Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему, — твердо сказал отец. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Но сейчас, когда я пишу эти строки, я кричу в глубину прошедших дней:
— Отец, почему ты не остановил меня?
Подпишись, чтобы не пропустить продолжение