Пять утра, лето и отпуск. Моя пятиэтажка - возле санатория. Я пролез в дыру забора и побежал по главной аллее. Дальше, уже не парк, а лес. Папоротники, ландыши и двухсотлетние сосны.
В глубине есть пара скамеек, друг против друга. Я повалился на одну из них, натянул на голову капюшон ветровки. Вечером пытался читать книгу - «Степной волк». Там герой встречается с женщиной, которую, скорее всего, сам и придумал.
На другую скамейку села девица, одетая более чем странно. Даже не заметил, как она появилась. Здесь часто собираются реконструкторы. Играют в гражданскую войну или в Наполеона. В данном случае, похоже, пытались изобразить средневековье.
Реконструкторша держала спину прямо, можно даже сказать, - красиво. Фитнес-тренер у нее хороший. На ней льняное платье, похожее на рубашку. Рукава и подол обшиты лентой с орнаментом. Кожаный пояс, к нему прикреплены разные вещи. Я рассмотрел: деревянная расческа, типа «Привет из Суздаля», кинжал-скрамасакс (скорее всего, муляж), какой-то предмет, похожий на открывашку. Вероятно, огниво. В средние века многие вещи носили на поясе. К ремню также прицеплен кошелек. Интересно, что там? Айфон?
Я разглядывал девицу, а она разглядывала меня. Длинные волосы, раньше бы сказали - «пшеничные», ниже пояса. Неудобно, наверное, ходить с такими. Глаза серые, широко расставленные. Смотрит и не отводит взгляда. Видимо, считает себя привлекательной. Довольно большой рот. Лоб опоясывает лента – «очелье». На плечи накинут бордовый плащ, застегнутый серебряной фибулой. Да, на ногах тонкие кожаные чулки. Не сапожки, а именно – чулки, без подошвы и каблука.
Чулки меня больше всего удивили. Я не понимал, как это сделано. Она убрала ноги под подол. Мы еще некоторое время смотрели друг на друга. Жестокий подмосковный комар впился девице почти в самый глаз. Она звонко его прихлопнула и внятно произнесла:
- Ундес арс!
Я, честно говоря, не знал, что ответить.
- Вим гэхёт дизэ вальд? - продолжила общение девушка. - Сэт форэ?– продублировала она.
Я неплохо знаю немецкий и французский, и мне показалось - она произносит слова с акцентом.
- Куюс сильва эст? (Чей это лес?), - повторила она на латыни.
- Раньше, санаторию принадлежал. Сейчас, может, выкупил кто.
- Монакус эним эсе? (Вы – монах?) Вос эс де кукульо. (На вас капюшон).
- Нон! Просто ветровка такая.
- Глория ин Део Криэтор! (Слава Богу Создателю!)
Мысленно, я не мог с ней не согласиться.
Девица отстегнула от пояса кожаную фляжку и сделала несколько глотков.
- Дрекум? Хальс! – предложила она.
Я не отказался. Напиток был крепким. В голове ударил колокол и затих. Стало слышно, как шуршат в траве муравьи. У меня улучшилось зрение, я видел лицо девушки во всех подробностях, каждую веснушку, мог пересчитать ее ресницы.
- Здесь водятся вепри? Эйба? Вильдсвин, – уточнила она. Но в этом уже не было необходимости. Я стал ее понимать.
- Только бобры.
- Бобров надо убивать. Они берега портят. - Даже столь идиотскую фразу я воспринял как разумную, потому что - и она меня понимала.
- Экологи сами кого хочешь за бобра убьют, - продолжал я, еще не веря, что мы свободно общаемся.
- Кто такие экологи? Егеря? – Похоже, она слышала мои слова, но не всегда воспринимала их смысл.
- Вроде.
- Шевалье обычно представляются первыми, - сказала она. – Назовите наконец ваше имя.
- Андрей.
- Андреас?
- Можно и так.
- Я – Элфрид из Оденвальда. Элфрид вон Оденвальд, - повторила она. Девушка сильно грассировала.
- «Оденвальд», значит - «лес Одина»? – Я решил проявить эрудицию.
- Мы не говорим «Один». Мы говорим – «ВООдан», - сказала она, с длинным ударением. А «оден» - это саги. «Лес сказок», можно сказать. Там, по преданию, убили Зигфрида.
«Зихфгрит», - примерно так она произнесла имя героя. Звук «г» звучал придыхательно. «Вошла девушка в роль», - подумал я. «Похоже, копирует верхне-рейнский диалект».
- Хотите посетить Оденвальд? – предложила она.
Девица несла что-то странное, но при этом выглядела адекватной.
- Пойдемте. – Она протянула руку. Я встал со скамейки.
- Тут совсем рядом, - Элфрид тащила меня в ельник. - Здесь – надо перешагнуть.
Мы вместе перепрыгнули небольшую канаву, которые часто попадаются в Подмосковье.
Я приземлился на прелые листья. Слегка качнуло. Ощущение - будто в самолете идешь в туалет, и в это время турбулентность.
- Ногу не подвернули? – Элфрид опять взяла меня, но уже под руку.
Мы прошли несколько сотен шагов. Свет изменился. Воздух изменился. И деревья изменились. Это были уже не измученные короедом елки, а настоящие великаны.
Вышли на склон холма. Отсюда открывался невероятный вид. До горизонта - заросшие соснами, пихтами, буками, дубами холмы.
- Кёнигштуль, - сказала Элфрид. – Гора, на которой мы стоим, называется – Кёнигштуль.
- Королевский… стул?
- Королевский – трон, - поправила она.
Воздух был совершенно прозрачным.
- Как вы это сделали? Я имею в виду реконструкцию.
- Я обратилась к ведунье, с просьбой помочь. Она дала напиток и сказала: «Взойди рано утром на Кёнигштуль - встретишь красивого алемана». Я сделала несколько глотков.
- И угостили меня этой гадостью. Но я точно не алеман. Кто они такие?
- Племя. Живут рядом.
- Думаю, ведьма имела в виду другое. «Але» - все, «дер манн» - мужчина. Похоже, речь шла о «любом человеке». Из любого времени. Я живу в 2019-м году.
- Святой Мартин Милостивый… - Элфрид перекрестилась.
Слегка покачивало, но кристальный воздух делал свое дело. В голове прояснилось, я видел предметы четко, как на экране с высоким разрешением.
Мы спускались по тропинке. Внизу виднелся водоем.
- Как называется река? – спросил я, глядя на отражения холмов.
- НЕккАр, - сказала она, с ударением на два слога, почти проглатывая «эр».
- Она впадает куда-нибудь?
- Она впадает в Райн.
- Здесь есть города? – мне хотелось сориентироваться.
- Конечно. Рядом - Спира. Не так далеко - Вёрниц. Если подальше - Тревир.
«Трир. Родина Карла Маркса», - вспомнил я. «Там ему в прошлом году, со скандалом, памятник ставили».
- Еще - Штрасбург. Крепость при дороге.
«Будущая столица Евросоюза. Интересно, это бред, или я действительно здесь нахожусь?»
- На севере – Колония, - продолжала демонстрировать познания Элфрид.
- Что за «колония»?
- Агриппины.
«Старое название Кёльна. Там родилась Агриппина, мать Нерона».
- На востоке, за лесом, живут склавены.
- Как называется ваша страна? – задал я, наконец, главный вопрос.
- Австразия.
«Надо как-то прояснить хронологию», - думал я, спускаясь вслед за девицей к реке. Мы остановились у вымощенной булыжником дороги.
– Какой сейчас год? – спросил я, все еще веря в какую-то хитрую реконструкцию.
- 569-й, от Рождества Христова.
Она опять взяла меня под руку.
- Раз, уж, я… Вернее не я, а гнусная ведунья. В общем, мы обе виноваты. И вы оказались в чужой стране… Позвольте пригласить вас в дом! – решилась, наконец, Элфрид. - Вам необходимо переодеться. Эта одежда выглядит слишком странно для наших мест.
Она говорила на своеобразной смеси из верхне-рейнского диалекта, вульгарной латыни, с добавлением галльских, скандинавских и готских словечек. Но я ее понимал. Более того, я и сам уже говорил так.
Дорога была почти пустой. «Плотность населения ничтожна»,- думал я. «Если происходящее не розыгрыш, и сейчас действительно – 6-й век, то в Париже живет народу раз в двадцать меньше, чем в Ивантеевке».
- Мне надо встретиться с одним господином. Он будет проезжать мимо. Если позволите, мы его подождем, - сказала Элфрид. Мы присели на бревна, аккуратно сложенные под огромной липой. Судя по обилию конского навоза, место служило чем-то вроде стоянки на дороге.
- Что ж вы так замуж торопитесь? – спросил я.
- В нашем роду больше нет мужчин. Если не выйду замуж, имение отойдет в королевский фиск. Женщина не может наследовать землю.
Я вспомнил, что знал об Австразии. У франков еще оставались пережитки матриархата. Женщины вели себя независимо. Но «Салическая правда» запрещала им владеть землей. В странах, которые возникнут здесь потом, - никогда не будет царствующих королев. Франкские дамы часто правили. Но никогда не царствовали.
- Всё вокруг - наше, - сказала Элфрид. – Восемь деревень, две мельницы, переправа через Неккар. Очень много леса. Но я не могу этим владеть. Нужен муж.
- Ваше имение - аллод? Полная собственность? – уточнил я.
- Лен.
- Кто ваш сюзерен?
- Епископ города Спиры. Добрый господин. Но он ничего не может сделать. Только забрать в монастырь. Нужен муж, - повторила она, как заклинание. – Подождем еще немного. Здесь должен проехать граф Гогон, мой крестный.
Впереди показалась кавалькада. Ехал вельможа с небольшой свитой. Всадники поравнялись с нами. Гогон спешился. Элфрид поклонилась и поцеловала ему руку.
- Фрайгерр Андреас, - представила она меня. – Он алеман и не очень хорошо знает наши обычаи.
– Откуда вы прибыли? – спросил Гогон.
- Из Констанца, - назвал я единственное место, где, по моим представлениям, могли обитать алеманы.
– Вы проделали немалый путь. Надеюсь, не напрасно. Я дружил с отцом Элфрид. Она прекрасная хозяйка, с шестнадцати лет ведет дела. Могу я быть вам полезен?
- Приклоните колено, - зашептала Элфрид на ухо. - Да нет! Одно! На два – только сервы становятся. Протяните руки!
Царедворец поднял меня из дорожной пыли и поцеловал в губы.
«Интересные у них обычаи», - подумал я. «А может, все-таки - реконструкторы?»
- Не знаю вашего титула, дорогой Андреас… - сказал Гогон. – И, к сожалению, не смогу повести Элфрид к алтарю. Оформите все по-домашнему. Важно сохранить имение.
Я так и не понял, что совершил, - попросил руки или принес оммаж?
Граф уже хотел сесть на коня, но остановился.
- Приглашаю вас в Мальберг, на сход. Будем судить короля. Хильперика Суасонского.
- Что он совершил?
- Задушил жену. Прямо в медовый месяц. Я понимаю, бывают порывы страсти. Но не до такой же степени! Любовница, мерзкая девка, его подговорила… Беда в том, что убитая – сестра нашей королевы. Как теперь с ним поступать?
- Казнить, наверное.
- Господь с вами! Его особа неприкосновенна. Я предложу потребовать вергельд. Несколько городов. Бордо и Каор, например. Должен же он возместить убыток?
Конечно, я никакой не историк. Последние годы мои знания ограничивались школьной программой. Но теперь некоторые сведения всплывали в памяти. Из разрозненных фактов складывался пазл, пока еще не очень ясный. Я быстро перешел от отрицания к приятию. Мир, в который я попал, был абсолютно реален. И пока выглядел ничуть не хуже покинутого.
Я смотрел на девушку, которая шла рядом. «Жёсткие голубые глаза германцев», - писал Тацит об этом народе. Наблюдательный был человек.
Мы свернули с дороги на проселок. Стали попадаться крестьяне, возившиеся в своих огородах. Они кланялись Элфрид, но без излишнего усердия. Вошли в дом, окруженный елями. Он был сложен из бежевого песчаника. Одноэтажный, с гонтовой крышей, размером не больше, чем средний коттедж в Подмосковье. Появился майордом, стал хлопотать о трапезе.
Элфрид усадила меня во главе стола, села рядом. Вино, козий сыр и холодную оленину подали сразу. Еда оказалась вкусной, особенно хлеб – огромный серый каравай. Вино тоже было приличным, хотя и отдавало погребом. Но, может быть, так и надо? Элфрид ухнула, безо всяких тостов, полбокала.
- Я почти поверила, что вы жених,- сказала она. – Мне придется уйти в монастырь, если каким-то чудом не выйду замуж. Мужчин мало. Мы часто воевали.
Я промолчал.
- Раз уж так случилось, не согласились бы вы, - Элфрид залпом допила бокал, - вступить со мною в законный брак?
Я ничего не отвечал. Девица заволновалась.
- Если я вам противна, можно его не консумировать… Вы сможете распоряжаться большей частью доходов. И завести любовниц. Я буду верной женой. Буду молиться о вашем здравии. Чтоб вы радовали наложниц, вашим здравием. Но я буду жить в отеческом доме. Ведь вы мне поможете? Могу я послать за священником?
- Прямо сейчас?
- Время дорого. Да и священник у нас несговорчивый. Пока переоденьтесь. Очень наряд у вас необычный. Галоши? – Она указала на мои кроссовки. – Такую обувь носят галлы. Мы называем их галошами.
- Кроссовки. Я в них бегаю по утрам.
- Бегаете? - Элфрид удивилась. – Если захотите консумировать брак, вы не будете утром бегать.
Слуга провел меня в комнату, где уже разложили одежду. Франкские брэ я отверг. В тренировочных штанах было удобней. Сапоги же мне понравились. Они легко облегали ногу. Мягкие, из тонкой кожи. На футболку я надел короткую тунику. Франки, хоть и презирали римлян, но охотно перенимали их одежду. Слуга протянул пояс и меч. Я захотел посмотреться в зеркало, но не обнаружил такового. Носить меч оказалось непривычно. Он колотил по ноге.
Элфрид за это время тоже переоделась. Вместо платья-рубашки на ней была туника, скрепленная брошью на одном плече. Таким образом, одна половина груди была прикрыта тканью, а другая нет. Она внимательно посмотрела на меня. Не дождавшись комплимента, подошла совсем близко и стала отстегивать меч.
- Должен висеть с другой стороны, - сказала она, склоняясь над непослушной пряжкой.
Наконец, отстегнула и отошла на шаг, еще раз оглядев меня.
- Настоящий франк. Но прическа, как у легионера. Надо волосы скорее отрастить.
- Это важно?
- Очень важно. Наших вождей называют - длинноволосые короли. Только они имеют право носить волосы до пояса. Крестьяне – стригутся под горшок. Священники выбривают на макушке тонзуру, в знак смирения. А свободные господа - должны носить волосы до плеч. И бороду.
(Продолжение следует). Опубликовано в журнале Слово\Word, №114,2022. Журнальный вариант.