Прежде, чем рассказать о новом титуле моего кота, хочу напомнить давнюю историю (кажется, давал на канале в каком-то формате) - о хозяйке дома, в котором я снимал комнату - это было в конце 80-х в Белгороде. Там много частных домов с флигелями - летними домиками для гостей, - с комнатами внутри домов, которые сдавали постояльцам. Был я в Белгороде командировочным, снял на три месяца комнату. Жилье, мягко скажем, изношенное. Хозяйка тоже - древняя сухая старушка, радикально повернутая на обрядовой стороне церкви после трагической гибели сына. С тех пор строга до невыносимости, дочки выросли, разбежались, никто с ней не уживался, соседей прокляла. Про одну рассказывала, как у нее рука отсохла, когда в какой-то двунадесятый церковный праздник решила постирать и белье повесить на веревке во дворике, только занесла рубашку над веревкой и тут же обмерла и свалилась на землю с сухой рукой. Даже на экскурсию меня водила. Вишню показывала, которая так же иссохла, так как на ней веревка бельевая крепилась - бесовская.
Повсюду она видела "бесов или бесиков".
Квартирная хозяйка была как будто из стали выкована. Евангелие читала строго по часам, стоя, в церковь ходила, соседям выговаривала, и чуть что, проклинала. Когда в ее доме появились тараканы - в огромных количествах, - хоть из дома беги, она упрямо твердила, что это ей наказание от Бога за грехи нераскаянные. Мне приходилось спать в своей комнатке со светом, раскидывать по щелям мякушки хлеба с борной кислотой, но тараканы множились. Когда я открывал дверь, они спрыгивали откуда-то сверху и мне слышался хруст под ногами - тьма египетская, казнь.
- Свет не экономит, - ворчала старушка. - Соседке-ведьме порошки лекарственные дает. К ней бы и уходил квартироваться.
- Скоро съеду, не переживайте, - отвечал я с улыбкой. - Командировка заканчивается.
Время моего проживания у тети Вали подходило к концу, но тут появилась новая напасть - мыши в погребе. Стали по ночам скрестись и вылезать на подкормку. Строгая тетя Валя надевала черный платок и молилась, чтобы ушли мыши и тараканы. А я предложил ей завести кота. Тут при случае соседка подарила маленького худенького котенка с пыльно-серым оттенком. Симпатяга, каких свет не видывал. Я его баловал, к себе привечал, чтобы мыши боялись. А тетя Валя невзлюбила его потому, что однажды он забрался к ней в кровать и там сходил по-крупному. Ох, сколько было гнева ветхозаветного. И соседка-ведьма припомнилась. Мстит, подлая, за отсохшую руку. И все-все-все припомнила. И подзатыльники котику доставались, отчего он стал писаться на нервной почве. Обозвала его "Бесиком" и хотела ранним утром утопить. Котенка я выручил, вынес под покровом ночи и отнес церковному сторожу, попросил пристроить, дал на бутылку, дед обмяк, пристроил "Бесика" к своим котам сторожным. Когда он спросил меня, как зовут котенка, я ответил первое что пришло в голову - "Кисеб" - то есть "Бесик" наоборот, чтобы не смущать православную общественность. Так Бесик и прижился в церкви. Можно было только представить себе изумление квартирной хозяйки, когда она увидит в церкви своего "Бесика-Кисеба".
А старушка-хозяйка попросила меня съехать раньше времени. Причина в том, что я решил хоть как-то наладить с ней отношения, попросил у нее Евангелие почитать, и читал, сидя, а не стоя, как было положено. Гнев снова ветхозаветный. Вошла ко мне в комнату с улыбкой - поговорить о здоровье - но, увидев меня сидящего с Евангелием, изменилась в лице и..."К ведьме! К соседке!". Переночевал я в местной психиатрической больнице и уехал домой.
Теперь я вспомнил события тех далеких лет потому, что мой кот тоже начинал с бесиков. Дело в том, что уже много лет по вечерам я прочитываю одну-две главы из Евангелия - освежить память, поддержать духовный тонус, не утратить связь с тем, что выше житейской суеты. Если хотите, своеобразная психотерапия.
Как только я произносил вслух первые слова текста, мой Перс рвался с громкими мяу из комнаты в кухню и мешал: слово из Евангелия, а кот мой воет, как бесик. Я шутил по этому поводу. И говорил, что наш кот бесиком подрабатывает. Потом стал брать его на колени, и он под чтение Евангелия затихал, лежал расслабленным, дремал на руках.
И так это вошло в привычку: как только я выхожу на кухню и начинаю тихонько произносить слова Евангельские, как мой Перс неожиданно спрыгивает с кресла или с дивана, или с окна, и летит прямиком на руки, лапку перекидывает через мой локоть и умильно сопит - ждет продолжения. Теперь я называю его котом Евангельским. Оказывается, можно котов дрессировать. Добрым Евангельским словом. И - пряником в виде поглаживания по шерстке.