Война, навязанная нашему народу гитлеровским фашизмом, исковеркала судьбы миллионам советских людей. Но какие бы невероятно трудные испытания ни возникали на их пути — будь то в боевой обстановке или в тылу, они оставались патриотами Родины, не жалели сил для победы над врагом.
ИМЕННО об этом свидетельствует письмо литейщика Челябинского тракторного завода, ставшего в дни войны Танкоградом, Петра Ильича Кожеурова своему другу Сергею Федоровичу Тертишникову в разрушенный врагом, но не склонивший головы Сталинград. Вот оно, это волнующее и сегодня письмо:
«Дорогой Сергей Федорович! Я очень хочу, чтобы это письмо нашло тебя живым и здоровым и чтобы ты понял мое состояние.
С работой у меня здесь все нормально. Но вот другое болит и не дает покоя. За это время пережил столько, сколько не вместить в большую жизнь. Ведь я потерял в Сталинграде всех своих близких и любимых — мать, отца, жену, ребенка, сестру, зятя. В ночь на 31 августа 1942 года я с ними находился во дворе дома в бомбоубежище. Фашисты были в 250-300 метрах от нашего дома. Их автоматно-пулеметный огонь не давал возможности выйти из укрытия. Примерно в первом часу ночи в наше бомбоубежище угодил вражеский снаряд. Отца и мать насмерть раздавило рухнувшей крышей убежища, а меня, жену и ребенка завалило землей. Сестра с мужем сидели у выхода из щели, и их разрывной волной выбросило наружу. Собравшись с силами, они взяли лопаты и, слыша наши приглушенные стоны, стали нас откапывать. Я был весь завален землей, кроме головы, зажатой в углу щели без доступа воздуха. Над головой нависали исковерканные бревна перекрытия. Жена и ребенок остались на полу щели под толстым слоем земли.
Услышав крики, из соседней щели пришли к нам на помощь люди. Они спешили дать нам воздух. Но не прошло и пяти минут, как в нескольких метрах от места попадания первого снаряда разорвался второй. Всех, кто спасал нас, сразило насмерть, нас же еще больше засыпало землей. Я слышал предсмертные стоны умирающих надо мной сестры и соседки...
Никогда не забуду последние минуты жизни жены и ребенка. Находясь у меня под боком в заваленной щели, жена, задыхаясь, с ребенком на руках, кричала: «Жить! Жить! Спасите...»
Но чем я им мог помочь, если не в силах был шевельнуть ни одной частью тела! Так жена и ребенок задохнулись. И вот наступила страшная тишина, теперь я один был под землей в ожидании тяжелой смерти. Слабея, я с ужасом припоминал все происшедшее. У моих ног были раздавлены бревнами отец и мать, под боком — мертвая жена с ребенком на руках. А надо мной — трупы сестры и зятя...
Прошло еще несколько томительных минут. Как сквозь сои, я почувствовал чьи-то шаги. Они приближались. Это восьмилетний Леня, сын соседки, убитой вместе с моей сестрой, искал свою маму. Услышав мои крики, стоны, он метался и все звал свою маму, а она была здесь, рядом с ним — мертвая.
Когда пришел в сознание и открыл глаза, увидел: Леня все-таки докопался до бревен перекрытия, и в щель стал поступать воздух. Через некоторое время подошли два красноармейца. Они откопали меня и вытащили наружу...
Все это страшно. Вот почему здесь, на Челябинском тракторном, я стараюсь в каждый танк вложить хотя бы крупицу своей ненависти к врагу. Это мое стремление ценят, уважают и поощряют... Высокая оценка моего труда — это удар по ненавистным фашистам, отнявшим у меня семью. Но на этом счет моей мести не закрыт. Я приложу все силы, чтобы ускорить день нашей победы...
Сережа, ты работаешь, борешься в городе, овеянном славой непобедимости, в городе-герое, в нашем любимом Сталинграде. Мсти заклятому врагу. Мсти за себя и за меня, за мою семью, за наших товарищей, за всю нашу великую Отчизну, которую никому и никогда не поставить на колени. Никогда!
Твой друг Петр».
Письмо Петра Ильича Кожеурова я прочитал, когда знакомился с документами музея Челябинского тракторного завода. Но как разыскать теперь уже 69-летнего автора? Я вспомнил другого Кожеурова — первого секретаря Челябинского обкома комсомола. Набрал номер его телефона, спросил:
— Валерий, скажите, к Петру Ильичу Кожеурову, работавшему на тракторном, вы не имеете отношения?
— Ну как же! Петр Ильич — мой отец!..
И вот уже мой порог переступает сам Петр Ильич — приехал прямо с работы, из литейки. Оказывается, он, несмотря на возраст, и сейчас работает в должности начальника бюро по оборудованию литейного производства ЧТЗ.
На Челябинском тракторном Кожеуров оказался случайно. В тревожные дни и ночи сорок второго, уже после трагедии с семьей, Петр Ильич в числе сотен других сталинградских тракторостроителей пробивался в эшелоне на восток — в далекий Барнаул. Там они должны были продолжить выпуск оружия мести. Но и без того медленное продвижение поезда на несколько дней вовсе застопорилось на Челябинском железнодорожном узле.
Промозглой октябрьской ночью в один из вагонов втиснулся вестовой:
— Кожеуров, Зисман, Горшенин здесь? — хрипло прокричал он. — На выход, к начальнику эшелона!
В штабном вагоне поезда сталинградцев ожидал вконец уставший, с красными от бессонницы глазами главный металлург ЧТЗ Я. Гольдштейн. Он прослышал о движении сталинградского эшелона на восток и вот теперь решил уговорить начальника его Павла Васильевича Черногорова «сбросить» здесь, в Челябинске, именно их, троих молодых технологов-литейщиков. Яков Ефимович заприметил их, энергичных и смекалистых специалистов, еще до войны, когда приезжал на СТЗ.
Второпях устроив свой быт (поселились на нарах превращенного в общежитие заводского клуба), все трое окунулись в работу: времени на «вживание» не было. Слившиеся воедино два завода — Челябинский и эвакуированный из Ленинграда Кировский — переживали трудный период: Наркомат требовал немедленного увеличения выпуска танков, а технологические линии работали неритмично.
— Дело упиралось в сталелитейный цех, — рассказывает Кожеуров. — Он был завален литьем: все стопорилось из-за операции обрубки литников и так называемых прибылей на заготовках деталей. Мы, трое сталинградцев, предложили новый метод отделения прибылей и литников от отливок. Суть его заключалась в том, чтобы между телом заготовки и прибылью прокладывать тонкое кольцо из керамики. Тогда прибыль можно отбивать ударом молота вместо применения резки.
Кожеуров и его товарищи, а также брошенные им на подкрепление металлурги, механики, модельщики экспериментировали, сутками не уходя домой, и добились своего — устранили «узкое» место. Впервые в массовом масштабе был применен метод изготовления отливок с отламывающимися прибылями.
А когда возникла еще проблема — как увеличить выпуск жидкой стали для заливки форм, — руководители завода снова поручили Кожеурову организовать и возглавить работу творческих бригад по экономии металла за счет внедрения прогрессивной технологии и увеличения выхода годного литья. Уже к концу февраля 1943 года выпуск стального литья увеличился почти наполовину на тех же площадях.
Таких ударных заданий, от успешного решения которых зависел ритм производства, у Петра Ильича было много. Только к концу войны напряжение стало понемногу спадать. И тут-то все чаще стало сжиматься сердце от воспоминаний о тяжкой личной утрате.
Во время одной из командировок в Свердловск Петр Ильич неожиданно встретил Машеньку Королеву. Ту самую Машеньку, с которой был знаком еще в годы учебы в Сталинградском машиностроительном техникуме. Правда, теперь она была уже Марией Фроловной. Оказалось, у нее тоже горе — погиб муж. Так и встретились два одиночества...
В ПОБЕДНОМ 1945-м Кожеуров стал коммунистом. Время еще оставалось трудным, но надо было расти профессионально — большие дела ожидали впереди. И Петр Ильич поступил в Челябинский политехнический институт, совмещая работу с учебой. Через четыре года он получил диплом инженера. Занимал различные должности, активно участвовал в общественной жизни.
Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной лежит любопытный список-перечень пяти книг, которыми охотно пользуются специалисты-литейщики, студенты техникумов и институтов. Насколько все они, труды Кожеурова, ценны, свидетельствует хотя бы то, что президиум ВАК разрешил представить их к защите вместо диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук.
По следам отца пошли и дети. Старший сын Вячеслав окончил университет и работает старшим научным сотрудником. Другой сын, Валерий, о котором я упоминал, после окончания политехнического пришел на ЧТЗ, работал мастером, а затем был выдвинут на комсомольскую работу. Тот же институт окончила и дочь Люба.
— Дети и внуки — моя радость и гордость, — говорил Петр Ильич. — И еще, конечно, работа. Сейчас у меня хлопот невпроворот.
Хлопоты эти — начинающееся строительство в рамках СЭВ чугунолитейного цеха ЧТЗ. Уже заключены договора на закупки оборудования, надо ездить, решать неотложные задачи. И Петр Ильич все это делает с полной ответственностью перед многотысячным коллективом, перед народом...
Инженер Петр Кожеуров непосредственно в боях не участвовал. Не имеет он и больших наград — только две медали — «За оборону Сталинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Но именно он и миллионы ему подобных даже в драматических ситуациях не опускали рук, питали нашу героическую армию неиссякаемыми силами в титанической борьбе с жестоким и коварным врагом, приближали Великую Победу.
Г. ЩЕРБИНА (1985)