Читаю воспоминания советского человека, члена КПСС, директора крупного ленинградского завода, героя социалистического труда Юрия Дмитриевича Ломана (1906-1980). Пишет он и о своём пути, о становлении материалистического мировоззрения, о том, что его сформировал Плеханов. О том, что чудом выжил, защищая Ленинград на Койрово. Жил в интернате после смерти родителей. А теперь чудесное: благословил его когда-то святой Иоанн Кронштадтский. А крёстная мать - святая мученица Александра Фёдоровна. Теперь понятно, что он в числе трёх выживших оказался из всего полка.
И рассказывает Юрий Николаевич о Фёдоровском городке, где прошло его детство, ведь он был сыном полковника Дмитрия Николаевича Ломана – приближённого царской семьи, личного друга Григория Распутина, строителя царскосельского Фёдоровского городка. Мальчику было 9-10 лет, он ездил на велосипеде по Александровскому парку, дружил с солдатами, бывал в лазарете, где у него были свои любимцы. Запросто видел царскую семью и гостей-придворных и военных.
Отец - интересная личность. Вот что говорит Юрий Ломан о нём:
"... мой отец — Дмитрий Николаевич Ломан был зачислен в Павловское, военное училище с 6 лет. Во время отпусков находился в семье царского коменданта генерала Петра Степановича- Степанова, богатого помещика. По окончании Павловского училища служит в 145 пехотном Новочеркасском полку, а с 1892 г. — в лейб-гвардии Павловском полку, подпоручик. В 1894 г. исполняет обязанности хозяина офицерского собрания лейб-гвардии Павловского полка. В 1901 г. — штаб-капитан, в 1913 г. — полковник.
Кроме основной службы Дмитрий Николаевич в 1903 г.— казначей, в 1894 г.— председатель правления Санкт-Петербургского общества грамотности, председатель комитета Народного чтения, В 1910 г. — член комитета по построению церкви для собственного Е. И. В. сводного пехотного полка. В 1915 г. - ктитор Государева собора".
Именно благодаря полковнику Ломану поэт Сергей Есенин появляется при дворе - очень он поощрял всё народное. А дальше - революция. Полковник послушно присягнул Временному правительству, после Октябрьской послушно прошёл регистрацию как царский офицер. Не помогло. В 1918 году был расстрелян чекистами.
Для сына это был страшный удар: отец его очень любил, как и сын отца. В новой действительности надо было как-то выживать. Мать давала уроки, служила в детской консультации, чтоб прокормить трёх детей. После её скорой смерти Юрий попал в интернат, младший брат - в детдом. Старшая сестра Надя к тому времени эмигрировала. В 1965 году она напишет письмо, без особой надежды найти кого-то из родных. Алексей Толстой передаст его. Но Юрий Николаевич не ответил сестре - очень боялся, что связи с заграницей повредят его семье и положению. Всевозможные чистки советского времени даром не проходят.
Он даже будет в своих воспоминаниях оправдываться за своё происхождение:
"Я понял, что природа распределяет свои гены и хромосомы человеку, не сортируя их на положительные для трудящихся, отрицательные для эксплуататоров. Она отпускает их оптом, предоставляя самим заниматься их фильтрацией. А этот процесс зависит от многих обстоятельств".
Непростая жизнь была у крестника императрицы в советское время, как мы понимаем. А мы сейчас почитаем его воспоминания об императорском дворе последнего государя Николая II. Глава называется так: "Императорский двор опрощается".
Из разговоров взрослых я знал, что «хозяйки» — девушки очень простые и совсем не церемонные. Да, собственно, никаких церемоний и не было. Великих княжон было запрещено титуловать и их называли по имени и отчеству. Правда, солдаты называли их «ваши императорские высочества».
Жизнь в Федоровском городке, как это я сейчас себе представляю, отличалась простотой, и все же Городок не мог не жить интересами императорского двора. Царская семья молилась в Федоровском соборе, царские дочери ежедневно бывали в Городке. Императорский двор, в лице министра двора графа Фредерикса и гофмаршала графа Бенкендорфа с его гофмаршальской частью, был рядом. Но что это был за двор? От былого азиатско-византийского великолепия ничего не осталось, бездействовали сотни придворных лакеев, скучал придворный арап негр Апти. Царская семья опрощалась. Николай II разгребал снег у дворца, было запрещено вызывать караул на линейку для оказания почестей наследнику цесаревичу Алексею. Говорили, что Александра Федоровна считает непедагогичным вызывать каждый раз караул, когда мальчику вздумается выйти из дворца.
Великие княжны ходили за покупками в царскосельский Гостиный двор. Царь христосовался с солдатами и к великому неудовольствию придворного духовенства молился не в придворной церкви Екатерининского дворца, а среди солдат в полковом храме, получившем наименование государева собора.
Каждый день в специальном ларце в серебряных мисках два солдата Сводного полка носили во дворец пробу солдатского обеда и царь с удовольствием ее съедал. Распространялись фотографии Николая II а походном обмундировании солдата 16-го Стрелкового полка, а его сын во время войны постоянно носил солдатскую форму сперва с погонами рядового, а потом с унтер-офицерскими лычками".
Как вам такое? Дочери-великие княжны ходят в обычные торговые ряды, не любят церемоний. Наследник носит солдатскую форму. Семья религиозна, все бывают на службах. А император ест с удовольствием солдатский обед. Не знаю, с каким чувством писал это Ю. Ломан, но наше уважение к скромной царской семье, к мудрой воспитательнице Александре Фёдоровне только увеличивается. Заметьте, писал не монархист, а коммунист.
Дальше - воспоминания о Григории Распутине. Без всякого пиетета:
"Бывал у нас и знаменитый старец Григорий Распутин, которого я по привычке классифицировать людей, поместил где-то между монахами и извозчиками. По-моему, его что-то роднило и с теми, и с другими".
Следующая глава "Убийство «старца», обратим внимание слово старец взято в кавычки.
"Кажется, в декабре 1916 года убили «старца» Григория Распутина. Услышав об убийстве, я вспомнил, как мы ходили с ним на танцы к конвойцам. По дороге в солдатской лавочке купили полфунта карамели «дюшес». А потом, посасывая конфеты, смотрели, как казаки танцуют русскую. Григорию Ефимовичу танцы не понравились. Конвойцы все время хлопали в ладоши и в такт музыке выкрикивали: «харц, харц». «Это не русская, — сказал «старец», — так лезгинку танцуют».
"На обратном пути я спросил у него: «Что такое мужицкая правда»? «А чего ты меня спрашиваешь? — в свою очередь спросил он. «Папа говорит, что вы мужицкую правду царям говорите». «Твой папа известный мечтатель. Никакой такой мужицкой правды нет, есть одна правда и ее никто не любит слушать».
Вспомнились и другие встречи со старцем. Как-то раз он приехал к нам на дачу в Удриас. Моих родителей не было дома, и мне пришлось изображать гостеприимного хозяина. Я предложил прогуляться по пляжу. Помню, как Григорий Ефимович снял сапоги, размотал портянки, повесил их на стул и с видимым удовольствием, шевеля пальцами жилистых ног, прошелся по столовой. В то время я нечасто видел босых людей и, конечно, с любопытством глядел на Григория Ефимовича. На прогулку он пригласил горничную Марию Николаевну. Распутин взял ее под руку, и у них пошел разговор о деревенских делах. Горничная говорила, что на родине, в Новгородской губернии жить стало невмоготу. «Плохо ваше дело, — сказал Григорий Ефимович, — скажите вашему брату Павлу, чтобы в Сибирь переселялся. Скажите — верный человек советует».
В другой раз он также невзначай приехал к нам на ферму, и я был один дома. Сидел в столовой в компании кухарки, горничной, няни моего маленького брата и нескольких солдат. Мы заводили граммофон, слушали одну пластинку за другой. «А ну-ка, заводи комаринскую!» — попросил Распутин, входя в столовую. Послышались звуки плясовой, «старец» сделал несколько движений ногами, похлопал руками по голенищам сапог, а затем, махнув рукой, стал прощаться. «К Аннушке в госпиталь поеду. Буду там спать на стульях. Маму там увижу!» — скороговоркой забормотал он.
Я всегда с удивлением наблюдал, как он переходит с обыкновенной речи на эту скороговорку. Он пользовался этой скороговоркой, когда напускал на себя святость.
Моя сестра Надя непревзойденный мастер дразнить людей, как только встречала Григория Ефимовича, начинала донимать его вопросами: как без труда сделаться святым? действительно ли он святой? и что святые больше любят — мадеру или рябиновку? В ответ Григорий Ефимович начинал бормотать скороговоркой: «Грех тебе, грех, вот язык, как бритва».
Следующий случай провидчества мемуарист объяснит так: "Распутин был не только хитрым, он неплохо разбирался в людях, был физиономистом". А вот и сам пример:
"Так, увидев в квартире портрет дальнего родственника Дмитрия Николаевича, генерала с детьми, «старец» сказал: «Генерал твои неудачник и вся семья его неудачники». Жизнь подтвердила его приговор. У всех членов семьи генерала сложилась судьба неудачно".
И наконец, последний случай. Сложные отношения были у полковника Ломана с Распутиным, не мог полковник его за что-то простить.
"Летом 1916 года в Петрограде отец разыскал Распутина, когда тот был в гостях у князя Андроникова на Троицкой улице в доме графини Толстой, где Андронников посещал квартиру. Приехал домой отец очень возбужденный и сказал матери, что он высказал Распутину все, что он о нем думал".
"А через несколько дней сказал: «Распутин сказал государю, что Ломана гордыни обуяла. При жизни его надо в черном теле держать, а после смерти памятник поставить». Самое интересное, что справедливость этих слов понимаешь только через 100 с лишним лет. И гордость была, желание стать генералом. А вот умер мученически, да и многое сделал для русской культуры.
Воспоминания Юрия Ломана написаны совершенно советским честным человеком. И тем интереснее нам, потомкам, образы нашего прошлого, написанные совсем беспристрастной рукой.
О Григории Распутине читайте у меня на канале.