«Суд идёт! Всем встать!» - громко послышалось откуда-то и вся масса человеческая встала во весь рост со своих мест на лавках.
- Вызывается первый свидетель, Фридрих Ницше! — громко произнёс судья.
На первом ряду лавок указали ярким светом на человека в белом. Руки его были туго затянуты на груди. Он встал. Поднял глаза к верху и с придыханием, громко и нараспев произнёс лишь одно: «Сверхчеловек!!!».
Он и руки тянул к верху, но они были сильно зафиксированы. Он застыл в этой позе и больше ничего уже не произнёс.
Откуда-то из зала послышались голоса: «Тоже мне свидетель. Двадцать лет по дурдомам, а последние одиннадцать лет жизни, даже не выходя оттуда» - говорил один.
«Уж очень эта теория сверхчеловека пересекается с идеей «избранного народа»» - говорил другой.
- Следующий свидетель! Вызывается специалист по китайской философии и религии! - твёрдо произнёс судья.
Из темноты зала к кафедре вышла невзрачная женщина маленького роста, азиатской наружности.
- Преступники, занимающиеся грабежами и убийствами подвергают суровой карме не только себя, но и всё своё потомство. Если в семье рождаются уроды, или дети умирают в раннем возрасте, члены семьи поражаются безумием или кончают жизнь самоубийством — всё это свидетельствует о том, что среди их предков были преступные люди, за которых расплачиваются потомки — и она замолчала, опустив глаза в пол. Спустя минуту её уже не было за кафедрой.
- Следующий свидетель! Афинский философ Древней Греции — Платон. - сообщил судья.
За кафедрой появился бородатый дядечка и заговорил: «Если общество испытывает повышенную нужду в людях знающих закон, и в людях знающих медицину, то это говорит о том, что это общество не здорово, ибо в здоровом обществе нет нужды в адвокатах и докторах».
- Благодарим Вас! - уважительно произнёс судья, стоя провожая свидетеля.
- Ну и дела тут творятся!!! - вырвалось вдруг у Ивана Карловича. - Это ещё за пятьсот лет до Рождества Христова.
- Откуда они тут берутся? - удивлялся Леонид, пожимая плечами.
- Следующий свидетель! Русский религиозный философ Василий Васильевич Розанов. - произнёс судья.
В зале появился худощавого телосложения старичок, с зализанными назад волосами и козлиной бородкой.
- Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе всякого зла, всякого негодяйства: и в конце концов злодеи разорвут мир. Гуманность общества или литературы — это и есть ледяная любовь. Гуманность к сумасшедшим, гуманность к преступникам, к дегенератам. - он хлопнул в ладоши и исчез.
Из зала послышалось: «Какой он свидетель? Прославился лишь тем, что подобрал любовницу Достоевского на двадцать лет себя старше. Это он дегенерат!» - после этих слов этот голос из зала выносили под руки двое людей в чёрном.
- Следующий свидетель! Молодой венский философ Отто Вейнингер. - произнёс судья.
За кафедрой из темноты появился молодой мужчина. И сразу же стало что-то происходить. Он не мог произнести ни слова. Голоса путались, сбивая друг друга, а затем из его тела стали выходить его двойники, его субличности. Один из них был забитый еврей, страдающий от собственной неполноценности. Другой был стыдливый гомосексуалист. Третий — проповедник. Четвёртой личностью — интеллигентный неврастеник. Ещё одной — сластолюбец, охочий до женщин, но ненавидящий их. Все эти субличности создавали хаос и неразбериху, не давая никому голоса.
«Чур меня! Чур меня!» - кто-то закричал из зала. - Какой он свидетель? Он же самоубийца. Снял комнату, ту самую, где был отравлен Бетховен и застрелился там на следующий день, двадцать три года и уже труп! - кричал голос из зала.
- «Пол и характер» - его книга шедевр! - ещё кто-то крикнул из темноты.
- Цитирую Отто Вейнингера: «Преступник уже рождается с преступными задатками. Корнем преступности является дурная наследственность » - зачитал судья.
- Следующие свидетели! Два профессора, которые пожелали остаться инкогнито. 1932 год, конгресс по вопросам Евгеники, который проходил в Нью-Йорке. - огласил судья.
За кафедрой появились два человека в чёрном и с закрытыми лицами.
- Нет никакого сомнения, что если бы закон о стерилизации применялся бы в большей мере, то в результате, меньше чем за сто лет, мы ликвидировали бы по меньшей мере девяносто процентов преступлений, безумия, слабоумия, идиотизма и половых извращений, не говоря уже о многих других формах дефективности. Таким образом, в течение столетия наши сумасшедшие дома, тюрьмы и психиатрические клиники были бы почти очищены от своих жертв, человеческого горя и страданий — и профессора быстро покинули зал.
- Эту правду говорить нельзя в западном мире, а иначе тебя заклюют!!! - кто-то выкрикнул, оставшись незамеченным.
- Я ничего не понимаю, что здесь происходит. Я не могу уловить сути. Какие-то обрывки. - говорила сморщивая лоб Софья.
- А ты просто наблюдай за происходящим — очень спокойно сказал я ей.
- Следующий свидетель! Русский писатель, мыслитель, философ — Фёдор Михайлович Достоевский. - произнёс судья.
- Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы! - сказал писатель, ударил кулаком по кафедре и спешно ушёл.
- Следующий свидетель! Аугусте Форель — профессор в области психопатологии. Доктор медицины и философии, психиатр, главврач дурдома в Цюрихе, Швейцария! - судья преклонил голову при появлении этого свидетеля.
- Самое большое преступление — это брак дегенерата с нормальным партнёром. На первом месте должны быть интересы общества, а на втором, интересы отдельно взятого человека. Я за стерилизацию и кастрацию психбольных и за уничтожение дегенеративных детей. - очень прямолинейно высказался профессор.
Кто-то из зала громко выкрикнул: «Браво, профессор! Это по-честному, без мнимой гуманности».
- Вызывается свидетель. Опытный КГБ-шник — монотонно сообщил судья.
В зале появился невысокого роста, худощавого телосложения мужичок, рыжеволосый, с ехидной улыбкой, и хитрыми, бегающими глазками. Он встал за кафедру, озираясь по сторонам, затем фальшиво улыбнулся и заговорил.
- Раньше мы своим диссидентам и уголовникам-рецидивистам, с их свиными рожами, клепали паспорта, что-то вроде Изя Абрамович Шниперсон. И ведь этот Изя врал как полагалось Изе Абрамовичу. Вот мы им тогда заслали подарочков. Теперь же мы им отправляем заднеприводных и психических, возьмите что нам не гоже. Так сказать, разбавляем им популяцию!!! - и тут он не сдержался и заржал во весь голос.
- Пускай мучаются со своим гуманизмом! Верил, что не подведёте, родные спецслужбы!!! - кричал гундосым голосом мужик из массы.
- Вызываю последнего свидетеля! Папа Римский, Лев 13. 1884 год, энциклика( письмо к миру) — прочитал судья, не поднимая глаз.
Перед нами вместо лавок оказалась огромная сцена в белых тонах. По ступенькам поднимался Папа. В самом центре сцены стоял трон, на котором он расположился.
«Род человеческий разделён на два противоположных лагеря: один под Богом, а другой под Сатаной».
- Мы же с Богом — улыбаясь прошептал Папа и его лицо перекосило.
Лишь я один в этот момент заметил, как из-под его одежды показалось копыто. Доли секунды и он уже душил меня двумя руками. Воздуха не хватало, в глазах темнело и я терял сознание. Матильда громко зашипела. Чёрная лента затягивала шею Папы, губы его синели, а хватка ослабла. Я поднялся с пола, Папа уже был мёртв. Матильда протянула мне руку с улыбкой.
- А ты помнишь змею по имени Шшшшшш? - спросила она. - Которая однажды…
В этот момент судья ударил деревянным молотком.
- Выноситься приговор! - сделал паузу он. - Объявляю Жатву!!! - ударил снова молотком он, встал и вышел из зала.
Стало всё темно. Лишь на тёмном экране на стене появились кровавые надписи.
«Дьявол — лжец и Отец лжи».
«Дьявол склонен к самоуничтожению».
«Жатва».
Подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить ничего интересного! И конечно же ставьте лайки, это всегда приятно!
P.S. Одна из последних сцен второй книги. Ну как вам концовочка?