«Как изумительно Федя произнёс: „Вы сгубили меня, очи чёрные! Мне хватит этого воспоминания на двадцать лет“, — сказал Рахманинов и ошибся. Не хватило и на два месяца. Почти на каждой встрече он просит Шаляпина „потешить“ себя культовым шлягером, а встреч было немало, ведь дружба двух великанов русского искусства продолжалась 40 лет!
Они сошлись. Волна и камень, лёд и пламень, душа нараспашку и «вещь в себе». Белокурый, круглолицый, голубоглазый потомок вятских крестьян и наследник старинного дворянского рода, с жёстким чёрным бобриком и раскосыми гордыми очами. Балагур и приколист Шаляпин любил в молодости запрыгнуть на рояль, изображая то цирковую наездницу, то Наполеона. «Феденька, дуралей», — хохотал от души Рахманинов. Он срывался на встречу с человеком-праздником в любое время суток, как только слышал: «Петь охота, приезжай». Мчался на другой конец Москвы, чтобы провести за роялем всю ночь, пить вино и куролесить. А начиналось всё в Частной опере Мамонтова, где пересеклись пути начинающего дирижёра и малоизвестного певца.
Им по 24. Оба «на низком старте», грезят славой и готовы помогать друг другу. Шаляпин блистает в опере Рахманинова «Алеко», и скоро каватина главного героя объездит вместе с ним весь мир. А Рахманинов превратится в коуча и поможет Феде разучить партию Бориса Годунова. С неё начнётся восхождение певца на оперный Олимп.
Лето 1898-го. В глуши Владимирской губернии отдыхают артисты труппы Мамонтова. Рахманинов и Шаляпин живут в скромном флигеле из двух комнат. В одной — спальня, другая — репетиторий, где они проводят каждое утро по несколько часов. В полдень — купаться, но даже на берегу реки идёт тренинг. Чтобы выработать царственную осанку, певец разгуливает в чём мать родила, ведь «в драпировке каждый дурак сумеет быть величественным, а нужно, чтобы голышом выходило».
Пройдёт два десятилетия, друзья разъедутся по разным континентам, но не перестанут встречаться в Америке в доме Рахманинова, в Швейцарии, на его на вилле «Сенар», в Париже в особняке Шаляпина. Будут вспоминать, как Сергей был шафером на свадьбе Феди, а потом стал его кумом. Как сочинял для друга романсы, и они выступали с ними в концертах. И самолюбивый, знающий себе цену Шаляпин, признавал: «Когда Рахманинов аккомпанирует, то приходится говорить не „Я пою“, а „Мы поём“.