Фантом (др.-греч. φάντασμα «явление; призрак») — образ чего-либо: душа человека, существо, предмет, что-то нереальное.
Рассуждения о том, как влияет интернет на культуру, и чего в этом влиянии больше — хорошего или плохого, постепенно выходят за рамки сетевой среды, где они давно уже стали излюбленной темой, и вырастают в своеобразный жанр футурологической публицистики, — утопии или антиутопии, в зависимости от личных наклонностей автора.
Уже все реже встречаются статьи, в которых говорится, что интернет погубил книгу. Даже слово «интернет» перестали писать с заглавной буквы, лишив тем самым слово его особой значимости (перестав быть именем собственным, оно стало нарицательным). Так бывает всегда, когда человечество сталкивается со сменой эпох. Когда Гуттенберг изобрел печатный станок, не все радовались возможности получить доступ к печатной книге. Изобретение Гуттенберга обеспечило дешёвое и массовое производство книг. То, что раньше было предметом роскоши, часто хранительницей тайны, вошло в число повседневных товаров. Священники утратили силу «чуда» и «авторитета» (советую об этом прочесть роман Умберто Эко «Имя розы»). Так на смену религиозному авторитету пришло общественное мнение.
В XVI столетии священник Мартин Лютер напечатал свой перевод Библии, который выпустили тиражом свыше 500 тысяч экземпляров. Лютер хотел, чтобы у каждого человека была возможность прочитать Библию, обдумать святое письмо и сделать выводы. Это был первый перевод с латинского сакрального языка на немецкий, язык, на котором говорили люди, а не священники.
И вот в ХХ веке история повторилась. Изобретение интернета перевернуло представление о книге.
Даже Библия теперь может быть представлена на языке эмодзи.
Появилась сетилитература, сначала все утверждали, что это литература третьесортная, читатель все равно попадал под магию массового гипноза.
И в итоге сегодня мы имеем искривленную систему литературных координат, истина всплывает только в переоценке третьего поколения. В 1997 году было образовано интернет-сообщество «Сетевая словесность». Его деятельность описана в монографии М.П. Абашевой «Русская проза в эпоху интернета: трансформации в поэтике и авторская идентичность». Участники данного авторского содружества были в числе первых, кто попытался осмыслить сущность явления сетевой литературы. Сложнее всего, по мысли авторов сообщества, приходится современным поэтам. Алексей Андреев выложил в интернете воззвание: «Cetera. Манифест Сетевой Литературы, или Личный Опыт Поэтической Независимости». В этом манифесте акцент делался именно на свободу сетевого творчества без ограничивающих требований издательств, без цензуры, без расходов на публикацию. Эта свобода и стала главным признаком сетературы.
Настал конец монополии печатного станка. С распространением интернета теряется необходимость в посреднике между производителями и потребителями текстов и идей; интернет погружает нас в состояние перманентного обсуждения, когда люди, разбросанные по разным концам Земли, имеют возможность свободно высказываться.
Как у всякого нового явления есть как положительные, так и отрицательные стороны. И они уже давно обозначены в сетевом пространстве:
«Сетевая литература» и завершение постмодерна — Журнальный зал
Вот только у меня ли одной возникает вопрос, почему все писатели и поэты, кто начинал свое творчество в сети, в поисках признания, мечтает о книжном воплощении своего труда, а многие из них осуществляют эту мечту часто за собственные средства. Значит миллион подписчиков – это лишь иллюзия настоящего успеха?
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств, руководитель программы "Театральное искусство, медиакоммуникации в креативных индустриях" ИКИ МГПУ
