-Я знаю, что вам нужно!
Воды, мне надо воды - только воды, устало подумала Алина.
День был не столько жаркий, сколько томный. Люди передвигались по нагретым за неделю улицам, как в замедленной съемке. Кучковались в высохших лужах ошалевшие голуби. Горячий воздух казался осязаемым и наощупь напоминал свадебную фату.
От духоты кружилась голова. Прохожие ходили злые, измотанные, искали повод поругаться, чтобы охладить, накопленный за последние дни жар.
Алина смотрела на все сквозь плотную пелену собственных слез. Плакать сегодня она не собиралась. Наоборот, решила быть сильной, начать жизнь заново. Вышла из дома впервые за последние дни, сходила на маникюр, обновила цвет волос, сделала укладку.
И вот именно после этого начала рыдать. Для чего это все? Для кого? Паша, когда она вчера в очередной раз попыталась его переубедить, просила дать их отношениям второй шанс, ясно сказал.
-Зачем? Мы стоим на месте, мы не развиваемся. Я уверен, что порознь мы с тобой добьемся гораздо большего.
Нет, Пашка не завел другую. Не признался, что уже пять лет живет на две семьи, не побил ее в пьяном угаре – Пашка вообще не пил.
Он просто решил разойтись с Алиной. Сам решил. Один. Поле пяти лет совместной жизни.
-Давай не торопиться, - плакала Алина. – Все ведь хорошо было!
Но Пашка сказал «поздно». Тогда Алина решила больше не плакать. Но оно как-то само. Плачется и все.
Нарыдавшись до икоты, Алина, как во сне зашла в небольшой продуктовый магазин, а тут ее встретила исписанная татуировками, худая черноволосая девица с темно-синими губами и сказала:
-Я знаю, что вам надо.
-Бутылочку воды, пожалуйста, - жалобно, сдерживая предательское «ик», попросила Алина.
-Продуктовый – соседняя дверь, - живо сообщила синегубая девушка.
Алина удивленно огляделась. Да уж, куда бы она не попала, это точно не колбасный отдел: кругом свечи, чучела сов, книги, хоть и не в старинных потрпанных переплетах, а в обычных дешевых обложках, но с весьма красноречивыми назваными – «Как снять порчу», «черная магия для чайников», «Верну любимого навсегда».
И запах такой стоит. Сандал, мята, корица, гвоздика. И еще что-то. От чего голова кружится, а язык немеет.
Вот попала.
-Извините. Ну я пошла?
-Девушка, я знаю, что вам нужно, - повторила девица, да так посмотрела, что у Алины коленки подкосились. Сейчас убежит, а она ее потом проклянет, что ничего не купила.
-И что? – внезапно охрипнув, спросила Алина.
-Пойдемте, - строго сказала синегубая продавщица, вышла из-за прилавка. Оказалось, что на ней босоножки на такой огромной платформе, что сними она их, окажется Алине по пояс. Но этот факт почему-то еще сильнее напугал Алину, и она покорно последовала за девушкой, оглядываясь на дверь в надежде, что еще кто-нибудь сюда нагрянет и спасет ее.
Продавщица, тем временем, остановилась возле стеллажа, уставленного свечами разных цветов, форм и размеров. Не задумываясь, она встала на цыпочки, сняла большую красную свечу и всучила ее Алине. Та даже не попыталась воспротивиться.
-Вот. Когда он придет домой, усади его за стол и зажги эту свечу. Вы не должны вставать пока она не прогорит, хотя бы наполовину.
Алина испугалась еще больше.
-А как вы узнали?... что мне надо?
Продавщица усмехнулась, и на языке у нее блеснуло колечко.
-С вас пятьсот рублей.
Алина послушно расплатилась и поторопилась покинуть магазин. На улице, несмотря на жару, ей стало холодно. Алина так и не зашла за водой, а помчалась сразу домой. Свечу она положила стол и с опаской посматривала на нее каждый, раз, когда проходила мимо. Мелькала мысль ее выбросить, но Алина не решилась.
Ближе к вечеру позвонил Пашка.
-Я заеду через час. Ты дома будешь?
Алина снова вспомнила про свечу, и глаза ее нехорошо блеснули.
-Да, приезжай.
Отключившись, она поняла, что ее тянет на кухню. Вот сил нет, хоть ноги вяжи. Не в силах сопротивляться Алина завязала волосы узлом, надела фартук и зажгла… плиту.
За час она сделала яичницу с лучком, хрустящим беконом и обжаренными помидорками черри, горячие сырные лепешки, потушила сердечки в сметанном соусе. На скорую руку замесила тесто для оладушек, взбила масляный крем со сгущенной.
Пашка открыл дверь своим ключом.
-Я дома, - крикнул он и, не дождавшись ответа, быстро скинул кроссовки. Его вдруг потянуло на кухню. Вот, как вошел, так сразу и потянуло. Даже руки помыть не зашел. Как будто кто-то на него лассо накинул и тянет.
Алина в фартуке с торчащими из хвоста волосами, в муке, пахла сыром и оладьями. Увидев стоящего в дверях Пашку, она кивнула.
-Садись, сейчас есть будешь.
Пашка объелся так, как за все предыдущие пять лет совместной жизни не ел. Мало того, растрепанная раскрасневшаяся Алина, которую он привык видеть ухоженной и безупречно одетой даже дома, вызывала у него новые, почти животные инстинкты.
-Алин, - позвал он, - Хватит готовить. Иди сюда.
Ночью Алина проснулась от чувства, как будто что-то забыла. Она скинула Пашкину руку, встала и прошла на кухню.
Бардак там, конечно, царил невообразимый. А посреди этого бардака на столе лежала так и не зажженная красная свеча.
Алина взяла ее и выбросила в мусорное ведро. Стало спокойнее.
Нет, Пашка ей не сказал, что возвращается. Может, и уйдет. И, может, он прав – и порознь они станут совершенно другими людьми. Лучше или хуже – неизвестно, но другими.
Или он останется. Они поженятся, и Алина родит Пашке двоих детей.
Чтобы ни было завтра, пусть это будет просто так. Так, как должно быть. Посмотрим.