Есть мнение, что слово «ковчег» происходит из грузинского языка и является составным: «ковли» + «чэха» («колода» и «рубить»). Это не совсем правильное мнение, ибо слово пришло в русский из церковно-славянского. Потому, кстати, и употребляется у нас только для обозначения предметов культа и мифологических плавсредств. У болгар «ковчег» – просто «ящик», «сундук»… Так получилось, что к наш «сундук» происходит из арабского языка («сандук» – «ящик»), а у братушек из тюркского («кобчег» – тоже «ящик»). Ведь, болгарское государство, в отличие от нашего, было создано не мореплавающими, а конными и тюркоязычными варягами.
О чём речь? Ну… с одной стороны, слова очень часто заимствуются. С этой мыслью просто нужно смириться и жить дальше. С другой же, можно допустить, что лингвисты (настоящие) и историки заблуждаются, и «ковчег» пришло из грузинского. Если даже не в русский сразу, то, допустим, в древнетюркский, а уже оттуда…
Но с какой стати это допускать? Проникновение слов из одного языка в другой – культурное влияние – должно иметь историческое объяснение и оставлять след. Данные процессы подчиняются определённым закономерностям. Например, известно, что в русский язык слово «ковчег» пришло из древнеболгарского – вместе с христианством, – потому что в древнеболгарском это общеупотребительное слово, а в русском «ковчег» имеет узкое, специальное, неотрывное от религии значение.
Известно также, что в болгарский – или любой другой – язык слово «ковчег» не могло придти из грузинского… Потому что, в грузинском нет такого слова. И не было никогда. «Ковчег» по-грузински кидобани, а «ящик» или «сундук» – куити. Ну, правда. Если б кто-то захотел заимствовать слово из грузинского языка, он бы взял готовое, а не импровизировал.