61
Утром Павел с Иваном закрылись в комнате и долго что-то обсуждали. Они не хотели тревожить женщин. Говорили о том, что ничего хорошего дальше ждать не приходится. Решение политбюро о ликвидации кулацких хозяйств грозило и потерей всего, что они имели. И если раньше это распоряжение было для них только на бумаге, то с приездом в деревню представителей власти для его реализации все изменилось.
- Несдобровать нам, отец, - говорил Иван, запишут в кулаки и не вспомнят, сколько мы зерна сдавали, как в голодные годы других выручали.
- Мы и так скотину распродали и наёмный труд не используем, - отвечал Павел, - а то, что земли много, так я отдам, все равно обрабатывать её полностью уже не получается.
Он обвёл глазами обстановку, в которой они сидели.
- Дом у нас большой, это верно, но ведь и другие могли такой себе построить, мы ведь ни у кого его не украли, - продолжал он, - прадед сам строил, а потом пристраивали помаленьку к нему все новые крылья, так и получился большой.
- Никого сейчас это не волнует, - качал головой Ваня, - придут, отберут, а нас - того, - он не хотел пересказывать слова о расправах над такими, как они, о которых слышал от жителей соседних деревень.
- И что ты думаешь? - спросил Павел, - бросить это все? Уехать из родного дома? Нам и податься некуда, кому мы нужны.
Нам бы мать с Аней и детьми на время спрятать, перевезти куда-то, - ответил сын, - если все обойдётся, обратно вернутся, а если нет...
Он замолчал, второй вариант был для него непонятным и пугающим. Поверить в то, что его семью отправят в ссылку только за то, что они хорошо работали и собирали урожай больше всех, было дико и противоречит всякой логики. Но пример соседних деревень говорил о том, что это на самом деле происходит и новая власть ведёт себя не лучше старой в земельных вопросах, и даже поступает более жёстко.
- Сегодня объявили большое собрание, - промолвил Павел, - пойдём, послушаем, что приехавшие скажут. На Аркадия посмотрим, в глаза его бесстыжие. Ты только на него при людях не кидайся.
- Не буду, - согласился Иван.
Ближе к полудню, у дома, где разместились незваные гости, собралась почти вся деревня. Люди хотели узнать, что их ждёт в будущем.
Выступление главное их присланных людей началось с лозунгов и почитания советской власти. А стоящие за его спинкой внимательно всматривалась в толпу, отмечая тех, кто кривился от произносимых речей и брали себе на заметку. Лебедевы старались вести себя спокойно, воли эмоциям не давали. Слушали речи с невозмутимым видом, хотя внутри все кипело и они могли возразить и привести аргументы на каждое слово оратора.
Иван пытался увидеть Аркадия, но тот, как сквозь землю провалился, нигде его не было.
- Будем организовывать у вас колхоз, - продолжал говоривший, - всю землю объединим, для скотины большие хлева построим. И начнём вместе трудиться: землю обрабатывать, за скотиной ходить. У всех будет поровну обязанностей и вознаграждения. А то у вас большая часть земли нескольким семьям принадлежит, и они как сыр в масле купаются, вас в подмогу нанимают, как помещики себя ведут, - раззадоривался выступающий, - не бывать больше буржуазным замашкам на советской земле, не топтать им нашу землю, не забирать себе всю землю, все общее будет и каждому из вас достанется. И будете вы жить в сытости и довольствие.
Толпа загалдела, поддерживая говорившего. И с неодобрением поглядывая на представителей зажиточных семей, стоящих среди них. Павел усмехнулся про себя. Он вспомнил с какой неохотой работали у него нанятые бедняки, даже возможность получить свою долю в будущем урожае их не стимулировала. Трудились они спустя рукава, получить хотели побольше, а поработать поменьше.
Это он со своей семьёй свою землю любил и пота проливающегося на неё не жалел, а для других она чужая была, что им её любить?
«А теперь хотят сделать, чтобы всё для всех чужое было, - думал мужчина, смотря по сторонам на радостно вопивший народ, и несколько хмурых лиц, принадлежавших таким людям, как он, - и кто с душой работать на чужом будет? Кто чужую скотину холить станет? У своей, когда болеет, хозяйки ночи сидят, стерегут, чтобы кормилица на тот свет не ушла. А если скот в общем хлеву будет, так там и болезней сколько разведётся, и падёж какой будет. Всем же забота нужна и животинкам тоже».
Свои мысли Павел озвучивать не стал, в отличие от мужа Марты, стоящего неподалёку. Мужчина начал убеждать собравшихся в том, что отобрать у одних и передать другим это не правильно и не честно. Что они все имущество и хозяйство сами заработали, ни у кого не украли, что бумаги у них все в порядке, налоги отданы. И почему он должен быков, за свои деньги купленных, кому-то отдавать?
- Заработайте и купите, - громко говорил он, пытаясь перекричать толпу, - почему вы на нашем горбу хотите в рай въехать?
- Вот с такими элементами советская власть и борется, - продолжал выступающий, который как будто был рад подобному возражению, и даже рассчитывал на него, желая сразу заклеймить и указать собравшимся на тех, кто против них выступает.
Толпа шумела дальше, Павел прислушивался к тому, что говорили стоящие рядом люди. Большинство из них, живущих довольно бедно, было согласно ограбить зажиточных крестьян и поделить их достояние между собой. Судя по их выкрикам, люди считали, что отобранное у кулаков станет их собственностью, и они смогут их наказать за годы хорошей жизни и сами обогатиться.
И никто не думал о том, что в личное пользование ни земля, ни скот, ни имущество раскулаченных не пойдёт, а будет принадлежать какому-то колхозу, который ещё непонятно как будет работать и как распределять результаты труда. Сталкиваясь по жизни с государственными органами мужчина знал, что у них только на бумаге все хорошо, а по факту - полный бардак.
Так было всегда, когда он ехал сдавать зерно - оно или терялось, или уменьшалось в объёме при передаче, или пропадали записи о том, что он свой налог уплатил. Сколько нервов и времени требовалось Павлу для того, чтобы восстановить справедливость, никто даже не подозревал. А последние годы приходилось ещё лишнее с собой привозить, так как расчёт приёмщиков оказывался всегда больше его собственного.
Павел размышлял обо всём этом, стоя на общем собрании. А Иван всё это время искал глазами Аркадия, который появился только на несколько мгновений среди вооружённых людей, охраняющих говорившего от возможного возмущения крестьян.