(«Поздняя любовь»)
Итак, «сцены из жизни захолустья». Каждое слово в ремарке, рисующей место действия, подчёркивает эту «захолустность» и бедность. Автор очень тщательно выписывает обстановку той комнаты, где будут происходить все события.
Вот снова приходится вспоминать экранизацию. Конечно, я понимаю стремление кинематографистов «расширить» место действия, что-то добавить. Но мне представляется, что при этом пьеса потеряла свою «камерность», а вместе с ней и задушевность. Что же у Островского?
«Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой». Александр Николаевич не забывает ни одной детали, каждая из которых показывает скудость средств обитателей: это и «узкие однопольные двери» (т.е. одностворчатые), и «две тусклые картинки в бумажных рамках», и, указание на то, что «мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, старое полуободранное вольтеровское кресло». Позднее хозяйка дома скажет о своей постоялице: «Мы только по вечерам здесь работаем вместе, чтобы врознь лишней свечи не жечь», а дом свой назовёт «курятником»… И ещё одна черта, подчёркивающая бедность: у Шабловых нет никакой прислуги. Вспомним: отнюдь не богатые Бальзаминовы, Негины, Кругловы всё же кухарок держали. Здесь же, судя по словам Шабловой («Батюшки, что-то в кухне зашипело! Бежать скорей!»), она сама готовит пищу.
А кто же, кстати, она? В списке действующих лиц Фелицата Антоновна представлена как «хозяйка небольшого деревянного дома».
Поскольку семейство Шабловых играет в пьесе очень важную роль, давайте познакомимся с ним поближе.
Хозяйка дома – к какому сословию она принадлежит? Не к купеческому, поскольку расскажет о сыне: «Вошёл он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь», - следовательно, это не тот круг, к которому он принадлежит с рождения.
В экранизации Шаблова, сыгранная Е.Н.Ханаевой, похожа на вконец разорившуюся и обедневшую дворянку, сохранившую в чём-то привычные манеры – посмотрите, с каким достоинством она держится, если не вынуждена унижаться. Увы, но это в корне неверно.
Достаточно послушать речь Фелицаты Антоновны, чтобы ясно понять, что происходит она, как говорили в ту пору, «из простых», хотя и сумела дать образование старшему сыну: «Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом». Или вот Лебёдкина спросит её о Маргаритове, каков он, и получит ответ: «Ефиоп». В фильме все эти языковые «перлы» удалены, речь героини стала более грамотной… и более сухой, невыразительной. Изменилось, кстати, и её обращение к сыну, которого в фильме, вызывая к гостье, она назовёт просто «Николай». А вот у Островского иначе: «Николя, поди сюда!» Чувствуете разницу?
Может быть, именно поэтому и вызывают много вопросов поступки Шабловой – главным образом, у тех, кто судит о пьесе по экранизации. Очень трудно представить себе интеллигентную даму (а именно такой предстаёт Фелицата Антоновна на экране) так услуживающей богатой барыне.
А как в пьесе? Мне кажется, что семья Шабловых относится к мещанскому сословию, а никак не к «благородным». Мать семейства явно зарабатывает на жизнь гаданием (ну как тут не вспомнить маменьку Бальзаминова с её вопросом «На картах кто не гадает ли, не слыхала ль ты?» и сокрушением «Уж самого необходимого, и то не скоро найдёшь!») – «Карты всегда при мне. Как солдат с ружьём, так и я с ними». Почему-то сцена гадания в фильме сокращена, нет эпизода с раскладыванием карт «по амурной части» с великолепным диалогом «Трефового короля-то класть, всё того же?» - «Да, всё того же, трефового; только выколи ему булавкой глаза!» Как-то не прозвучал диалог в конце: «Это всё пустяки, а у меня есть серьёзное дело до тебя: ты мне погадай!» - «Опять на трефового?» - «Нет, ну его! Надоел. Не знаю, какой его масти-то положить». – «Разношёрстный, что ли?» - «Усы другого цвету». – «Да какого ты ни избери, какой бы он шерсти ни был, хоть и в колоде такой не найдёшь, я для тебя всё-таки гадать буду. Рыжему червонному королю чёрные усы выведу и загадаю».
Правда, похоже, что для самой Шабловой гадание – именно способ заработать, а не то, во что она верит (скажет же сыну: «Давай гадать! Давай, старый да малый, из пустого в порожнее пересыпать»). А Лебёдкина, верящая в её предсказания (ей ведь напомнят: «Я ль тебе не угадывала? Как, бывало, скажу “жди!”, ну так и есть, к вечеру и тут как тут, ты и с радостью»), для неё самая выгодная клиентка, «благодетельница», потерять которую страшно («Мы для Варвары Харитоновны всё должны… как рабы… не разбирая… Да, кажись… да заставь она меня человека убить — убью для неё, право; а не то что малость какую», «И лакея пошлёт, так мать-то собачьей рысью к ней побежит»).
Она и сына когда-то «свела» к Лебёдкиной, чтобы он «хлопотал» по её делам (а судя по характеру этой дамы, дела её весьма запутанны), не очень заботясь о законности. Её жизненная позиция предельно проста: «У нас, матушка, у бедных людей, кто в дом несёт, тот и радетель». А на замечание сына «Прежде нужно честно добыть, да потом в дом и нести» отреагирует очень резко: «Нет-то мне ничего противней этой твоей философии. Когда твоей чести дождёшься-то, а есть-то всякий день хочется; так уж честно ль, не честно ль, а в дом тащить ты обязан». Сама же ответит на вопрос, даром ли «хлопочет» Николай: «Нельзя сказать, чтоб вовсе даром. Да он-то бы пожалуй, а я уж с нее ста полтора выханжила».
Есть ли в ней что-то хорошее? Мне кажется, несомненно. Она любит своих сыновей. Пьеса ведь и начнётся её сетованиями: «Экая погодка! В легоньком пальте теперь… ой-ой! Где-то мой сынок любезный погуливает? Ох, детки, детки — горе матушкино!» Она будет переживать за младшего сына: «Эх, Дормедоша! не из таких ты мужчин, каких женщины любят. Одна только женщина тебя любить может… Мать. Для матери, чем плоше дитя, тем оно милее».
Но жизнь, необходимость изыскивать средства к ней сделала Фелицату Антоновну такой, какова она есть. Это та самая, по определению Н.Г.Чернышевского, «грязь реальной жизни», из которой может вырасти «здоровый колос» (в отличие от «грязи фантастической», в которой явно произрастает мадам Лебёдкина).
И получился у Островского очень неоднозначный и живой персонаж…
*************
Уже снова в комментариях встречались отзывы о фильме. Как вы уже, наверное, поняли и по этой статье, я не считаю эту экранизацию особенно удачной. Кое к чему ещё, естественно, обращусь, а пока одна небольшая деталь. Посмотрите внимательно на этот кадр. Самое начало фильма, титры идут на фоне прохода по Москве разорившегося Маргаритова, который несёт портрет жены и ведёт за руку маленькую дочь:
Очень трогательно, конечно. Но вам ничего не кажется странным? Я вот никак не могу представить себе, чтобы в 1840-ые годы (ведь этот своеобразный пролог происходит лет за двадцать до основного действия пьесы) девочка из «благородного» сословия могла идти по городским улицам в коротенькой шубке и штанишках-рейтузах (вспомним, что в те годы даже мальчики лет до пяти носили платьица!) – это был верх неприличия.
И одна деталь уже может повлиять на общее восприятие экранизации…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь