Старший брат Даниила практически не изменился, разве что поменял причёску – волосы на порядок длиннее. Высокий, поджарый, с пронзительным взглядом светло-карих, в точности как у брата, глаз. За несколько секунд преодолевает лестницу и подходит к нам.
– Диана, – тянет он, прищурившись.
Узнает бывшую подружку Даниила, более того, моё присутствие его не удивляет. Он нехотя пожимает брату руку, и практически сразу возвращает зрительный контакт мне. Глазами смотрит так, словно ощупывает эксклюзивный товар на рынке. Спина покрывается мурашками.
– Ты меня искал, – напоминает Дэн прохладно.
Видимо отношения между братьями за прошедшие шесть лет так и не потеплели. Даже гибель отца не сплотила мужчин. Чувствую, как воздух в помещении становится на несколько градусов холоднее от их колючих взглядов.
– Искал. Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если твоя девушка, – выделяет это слово, – не против.
Мурашки на спине становятся колючими. Что Виталию известно о нашей связи с его братом?
– Это касается матери?
– Нет.
– Тогда поговорим позже, – отказывает Даниил и обращается ко мне. – Выйдем на свежий воздух.
Не успеваю даже кивнуть, как меня уже берут под руку и уводят из-под пристального, чересчур наглого взгляда Виталия.
Мы оказываемся на улице. Дэн ведёт меня по вымощенной дорожке к беседке, и отпускает только когда мы останавливаемся под крышей. Молчит, задумчиво глядя вдоль стриженных кустов. Напряжённая поза выдаёт его раздражение. Если я только что считала, что отношения между братьями не потеплели, то теперь вижу – они едва выносят друг друга. Вопросов не задаю, чтобы не нарваться на очередные грубости. Отворачиваюсь и ухожу в свои мысли. Думаю о сыне. Это самая долгая наша разлука, не считая одной недели два года назад, которую я провела в больнице. Всё остальное время мы были вместе. Я оставляла Мишу с няней только днём. И впервые за долгое время не я готовила своего малыша ко сну. Перед уходом, мне пришлось долго убеждать сына, что в моем отъезде действительно есть большая необходимость, что он неизбежен. Но, тем не менее, оставлять своего ребёнка в доме мужа, мне не хотелось самой.
Вздыхаю, озабоченная своими мыслями. Как только у меня получится остаться наедине, сразу же позвоню няне. Хочу услышать Мишин голос, узнать, как он провёл ночь. Тех скупых сообщений, что высылают по моей просьбе, не достаточно.
– О чём задумалась, Диана? – вздрагиваю, услышав хрипловатый голос Даниила.
Оказывается, он наблюдает за мной, а я настолько глубоко витаю в своих мыслях, что не замечаю этого. Его проницательный взгляд словно прокрадывается мне в душу и читает всё, о чём я думаю. Меньше всего я желаю, чтобы Дэн узнал о нашем ребёнке. Не сейчас, когда он полон ненависти и желания мне отомстить. Не хочу допускать даже мысли, что он предпримет, если узнает о Мишеньке.
Качаю головой, не желая отвечать.
– Пустяки...
Всего несколько шагов и Дэн рядом, опирается руками о перила по обе стороны от меня, запирая в ловушку. Его лицо очень близко, я чувствую несравненный запах дорогого одеколона, жар его кожи, вижу золотистые крапинки в светлых нереально-красивых глазах. В их глубине пропадёт любая женщина, разве я могу стать исключением? Нет, я утонула в них давно. Выплыть на поверхность мне не удалось до сих пор.
– Когда люди думают о пустяках, у них глаза не светятся любовью, – возражает низким, практически грудным голосом. – А губы не растягиваются в непроизвольной улыбке...
– Какая проницательность, Дэн, – не сдерживаю язвительный тон и, в попытках высвободиться, шагаю в сторону.
Он шагает следом, практически одновременно, не давая мне выйти из ловушки.
– Ты думала о мужчине?
– А если так, что ты сделаешь? – с вызовом спросила я. – Снова захочешь отправить меня домой?
Он сжал челюсти, одним движением притягивая меня к себе в объятие.
– Невыносимая, – говорит так тихо, словно ведёт диалог сам с собой, и добавляет уже громче, дыханием лаская шею: – Этой ночью у тебя не получится думать о других мужчинах, обещаю.