Грег Кравицки остановился у самого края скалистого обрыва. Море в этот час было тёмное, неподвижное, всё ещё спящее. У самого горизонта вода отражала чуть розовеющее небо. Чёрные силуэты сосен были неподвижны и, казалось, ждали утреннего ветра, безмолвные, бездыханные. На несколько мгновений Грега посетил знакомый трепет, как будто мир только что воссоздан заново, а ему стоит только подумать, и реальность воплотит любую его фантазию. Его, своего самого первого и единственного жителя.
Приятная иллюзия. Но место и правда было уединённым. Здесь, на южной оконечности острова, располагалась всего лишь одна вилла. Именно её он и выбрал, надеясь, что их пребывание здесь не привлечёт ничьего внимания. Когда живёшь в бегах, не стоит заводить знакомств с соседями. Кроме того, это место вполне отвечало его потребностям: современное здание было отделано с большим вкусом и приятным минимализмом. Красивую геометрию в любое время дня выгодно подчёркивали падающие тени. Комнат было много, даже слишком много для двух жителей. Места хватило и для того, чтобы оборудовать приличных размеров лабораторию и кабинет, которые были необходимы для работы. Обширная территория, заросшая оливковыми деревьями и средиземноморскими травами, дополнялась пятнадцатиметровым бассейном и собственным маленьким уединённым пляжем в глубине скалистой бухты. Грег не раз ловил себя на мысли, что именно так ему всегда и хотелось жить.
Они провели здесь последний год, избегая связей с внешним миром. Конечно, иногда это было то ещё удовольствие: Мэлвин Свенсон, коллега, с которым он работал уже много лет, не всегда мог составить приятную компанию. Он бывал нудным и дотошным, излишне аккуратным и чувствительным к беспорядку, что порой дико раздражало. Хотя это было не главное - он доверял Мэлу почти как себе, а это дорогого стоило. Потому можно было и потерпеть. Раз в неделю по субботам на виллу приходила пожилая гречанка Лилия - суровая, неразговорчивая, с пробивающимися над верхней губой тёмными усиками. Уборку она делала целый день, что-то неодобрительно ворчала себе под нос, когда оттирала пятна от кофе, который они вливали в себя литрами, но, к счастью, воздерживалась от замечаний. Сдерживала она себя и во время расспросов, которыми её осаждали любопытные местные, надеясь узнать, кто поселился на южной вилле. За что, конечно, ей щедро доплачивали. К счастью, через пару месяцев интерес к «художникам из-за границы, пишущим в стиле холодного модернизма» заметно угас.
Постояв на утёсе ещё немного, дождавшись, когда вспыхнет над горизонтом новое солнце, он повернул к дому. Рассвет был стремительным, потому неясные тени заскользили по лестнице, по траве, по рельефной коре старых олив. Он прошёл сквозь терассу на кухню. Сварил кофе - чёрный он не пил, только с молоком. Поднялся в кабинет и взял с полки первую попавшуюся книгу. Но, пробежав несколько страниц, всё-таки открыл на мониторе журнал экспериментов.
- Доброе утро, Грегори. Мне подготовить данные вчерашнего исследования? - весёлый женский голос исходил из динамика, а огоньки небольшого, стоящего на столе устройства переливались оттенками жёлтого и оранжевого.
- Доброе утро, Маша. Они ещё не загружены?
- К сожалению, нет. Мне пришлось почистить систему, и...
Грег не слушал. Сосредоточился на числовых значениях. Они были близко. Очень близко, он это чувствовал. Но что-то ускользало от его внимания, что-то очень важное, и это было то, что...
В комнату ворвался внезапный сигнал входящего вызова. На мониторе засветилось окно. Данные скрыты.
- Входящий звонок. Хотите ответить?
Острая, как скальпель, мысль пронеслась в голове. Они? Звонили уже в третий раз за последнюю неделю. На первые два вызова он решил не отвечать. Но старый друг, отличный специалист по кибербезопасности, уверял, что отследить местоположение виллы во время звонка невозможно. Придётся поверить ему на слово и рискнуть.
- Хотите ответить? - повторила Маша.
- Хочу. Принимай.
На мониторе возникло узкое бледное лицо в очках. Лоб с залысинами, чуть загнутый нос, ряд мелких редких зубов. Лукас Леви.
- Грег! Как я рад наконец-то тебя слышать.
- Не могу сказать, что это взаимно.
- Ты не изменился. Всё так же грубишь и не любишь поддерживать светские беседы.
- Чего тебе надо, Лукас? И откуда ты взял мой номер?
- Грег, ты отлично знаешь, что мне надо. Эти долгие годы ничего не изменили. Неплохо выглядишь, кстати, посвежел, загорел, почти не постарел. Разве скитания тебя не утомили?
- Хватит этой херни. Ты отлично знаешь, что ничего не получишь.
- Лично я - может, и нет. А они - да. Получат, Грегори, обязательно получат. Рано или поздно они тебя найдут. Ты, кстати, всё так же склонен к одиночеству? Один, без охраны. Что ты сделаешь против вооружённого отряда? Они найдут тебя, заберут то, что им нужно, а тебя убьют. Так что лучше отдай сам. Может, выживешь.
- Это мы ещё посмотрим. Пусть поищут. Прощай, Лукас. Надеюсь, навсегда.
Отбой.
Грег ударил рукой по столу.
Хрен вам, а не камни!
Они никогда не получат формулу. Никогда. Эти мрази не заслужили этого. Всё, что они могут - это присваивать себе чужой труд. Что они сделают с его наработками? Скорее всего, засекретят, скроют от людей. Похоронят заживо. А может, попользуются сами, если догадаются, как. В любом случае, ничего хорошего не будет. Его изобретение должно было достаться людям. Им он хотел отдать его, в нём - их будущее. И он надеялся, что это будущее будет не таким, как его представляла себе эта сраная корпорация. «Технологии для жизни». Пусть сгорят в аду!
- Вы расстроены, Грег, - снова послышался голос. Огоньки поменяли цвет на фиолетовые оттенки. - Вы хотите, чтобы я сохранила данные вызова?
Молчание.
- Вы хотите, чтобы я сохранила…
- Нет!
- Стираю все данные.
Мелвин, который услышал гневные вопли ещё в коридоре, осторожно постучал. Бесится уже с утра?
- А, это ты? Пробудился? Отсыпаешься, когда уже давно пора работать?
- С каких пор мы начинаем в восемь?
- С этих! С этих пор. Нет времени, понимаешь? Всё, кончилось! Вообще спать не будем, если надо!
- Или, может, иди нахрен, Грег, - сказал Мэл, не повышая голоса.
- Сам иди нахрен!
- Да в чем дело?
Грег взял себя в руки, немного успокоился.
- В том, что этот Леви только что звонил.
- Лукас Леви? Но как? Ведь у нас только один активный номер, на всякий случай. Для своих.
- Спасибо, что разъяснил, а то я не знаю. Видно, не все они нам свои.
Мел кивнул.
- Они знают о нашем местонахождении?
- Не думаю. Эрик уверял, что это сделать невозможно.
- Было. Было невозможно шесть месяцев назад. У них новейшая техника, Грег. Лучшая.
- Да. Именно поэтому нам нужно ускориться. Понимаешь?
- Может, нам пора сваливать?
- Нет. Нет, мы не можем снова делать такой перерыв. Это отбросит нас назад. А мы уже близко, я чувствую. Я знаю.
Мэл помолчал.
- Хорошо. Я всё сделаю.
- Я очень надеюсь. От тебя многое зависит. И сейчас, и в будущем. Особенно в будущем. Нам нужно обсудить с тобой план.
- План?
- Да, на случай, если эти уроды нас найдут.
***
Они познакомились, когда Грегори Кравицки, ещё достаточно молодой, но уже известный на весь мир учёный физик выступал с лекцией о мерах квантовой запутанности. В аудитории почти не было свободных мест. Свенсона не слишком интересовала тема лекции - для него, только что получившего научную степень, эта информация была не новой. Его больше интересовал сам Кравицки, а точнее - его последние исследования относительно пятого типа взаимодействия материи, результаты которых, насколько он знал, ещё нигде не публиковались. В конце лекции Мэлу удалось задать нужный вопрос. Грегори кивнул, немного задумался, чтобы сформулировать ответ.
- Да, я действительно занимаюсь этими исследованиями. Конечно, не я один, со мной работает целая команда. Результаты есть. И они обнадёживают, могу вас заверить.
- Поделитесь, пожалуйста!
- Обнародовать эту информацию я пока что не собираюсь. Ещё слишком рано. Но я могу сказать вам, что верю - они произведут революцию! Наши исследования перевернут историю человечества. И, пусть это будет слишком громко сказано, дадут начало новому человеку, а возможно, и новой цивилизации.
- Почему вы так самонадеянны?
- Что ж, хорошо, я поясню. Пожалуй, потому, что наука наконец подошла к разгадке той тайны, которую люди силились раскрыть столетия, а может, и тысячелетия назад. Как многие из вас помнят, алхимики прошлого искали так называемый философский камень. Но это не камень вовсе, скорее можно назвать это особой субстанцией. Универсальным катализатором, который был бы способен всё превратить во всё. Формулу, ключ, с которым возможно трансформировать материю во что-то иное. Самым важным было то, что содержала в себе эта субстанция. Она должна была состоять из энергии, представленной всеми четырьмя стихиями - как известно, это земля, огонь, вода и воздух. И - загадочного пятого элемента. В те времена думали, что это эфир, но эти предположения оказались не верными. Был ли найден камень? Неизвестно. Если и да, формула его была спрятана, скрыта от людей, потому что время для неё ещё не пришло. А может, просто утеряна рассеянным алхимиком, который её записал, а потом забыл, куда положил. Глупо, но ведь и не такое случалось.
Грегори сделал паузу и обвёл аудиторию взглядом.
- Но, я могу вас заверить, что это время наступает сейчас. Наука сегодняшнего дня пошла дальше, чем алхимия прошлого. И существование такой субстанции - потенциальное, разумеется, - больше не вызывает у меня сомнений.
В зале зашумели. Но Мэлвин продолжал слушать.
- Звучит невероятно, правда? Однако это так. И это ещё не всё. Имея такой ключ, человечество открыло бы для себя новые возможности. Ведь это значило бы не только уметь получать одно вещество из другого - золото из всего, что подвернётся, например. Это означало бы, что теперь у человека есть ключ от самого понятия жизни.
- Пожалуйста, поясните!
- Хорошо. Как многие из вас знают, исследования касательно пятого типа взаимодействия материи ведутся уже давно. И в процессе этих исследований была выявлена так называемая тёмная материя. Неизвестная переменная. Смею думать, это тот самый загадочный пятый элемент, который должен был войти в состав философского камня. Так вот, последние исследования приводят нас к тому, что информация - это тёмная материя. Что она ничем не отличается от обычного вещества и что именно информацию нужно считать пятым состоянием вещества.
- Это противоречит официальной науке!
- Да, противоречит. И ещё как. И пока это всего лишь теория, которую ещё необходимо доказать. Но, если это окажется так, только представьте, какие возможности это откроет перед нами! Ведь энергия сама по себе безлика. Это просто сила, обладающая потенциальными возможностями. И только тогда, когда мы добавляем информационную компоненту, она приобретает окраску. Таким образом, если разработать некую субстанцию, содержащую в себе такую энергию - стихийную силу, если угодно, - и добавить в неё информационную компоненту - такая субстанция и будет ключом к понятию жизнь. Ведь то, что содержит в себе энергию или может принять её из окружающего пространства, а также способно хранить и передавать информацию о самом себе, есть живое. Универсальная энергия плюс информация. Это и есть формула философского камня.
Грегори снова сделал паузу в ожидании новых вопросов. Но в аудитории было тихо.
- Какие возможности это открыло бы перед человеком? Только подумайте. Только представьте! Он смог бы сам стать творцом. Такая субстанция могла бы быть ядром, вокруг которого можно было бы вырастить любое тело. Биомеханика! Генная инженерия! Всё это обрело бы новые задачи, новые смыслы. Ведь теперь информация сохранялась бы в ядре. Живом, всегда способном напитать себя энергией. А это значило бы бессмертие.
- Но профессор… Тогда само понятие жизни претерпело бы невероятную трансформацию. Появились бы новые формы, которые тоже стали бы называться живыми.
Кравицки посмотрел на говорящего. Тёмно-русые волосы, худое, немного нервное бледное лицо, на котором выделялись только яркие глаза.
- Совершенно верно, - улыбнулся Грег. - В том-то и соль, правда?
После лекции Мэлвин подошёл к профессору и спросил, есть ли хоть какая-то возможность войти в его исследовательскую группу. Вскоре Кравицки пригласил его в свою лабораторию. С тех пор прошло почти двадцать три года.
***
Вечер был тихий, почти безветренный. Пахло травами, нагретой землёй, красным вином и чем-то неуловимо сладковатым, что никак не удавалось опознать. На террасе горела неяркая тёплая лампа, вокруг которой собирались белые мотыльки. В треске цикад все происходящие события казались какими-то надуманными.
- Знаешь, я жалею только об одном, - прервал молчание Грег.
- О том, что развёлся?
Грег слегка улыбнулся.
- Нет, не об этом. Хотя... об этом тоже немного жалею. Но сейчас я о том, что нам придётся отсюда уехать. А мне здесь нравится.
- Да. Всё имеет конец.
- Иногда это очень раздражает.
- И это всё, чего тебе жаль?
- Пожалуй.
- Я знаю тебя двадцать три года, Кравицки.
- Правда? Так долго?
- Угу. Вспоминал сегодня ту твою лекцию.
- А...
- И вот я думаю, с чем ты бы сейчас согласился. Из сказанного тобой тогда.
- Так и не вспомню. Но, думаю, подписался бы под каждым словом.
Он замолчал, глотнул терпкое вино. Красная капля упала на стол.
- Конечно, эти двадцать три года не были лёгкими. Но мы неплохо повеселились, правда? Особенно последние пять лет.
- Это с тех пор, как нас хотят убить?
- Только не надо нудить, - Грег махнул рукой. - Да, думаю, подписался бы под каждым словом из тех, что тогда сказал.
Поднявший вдруг ветер зашевелил листья. Шумно застрекотали цикады. Мэлвин вдохнул всё ещё нагретый воздух.
- А что бы добавил?
Грег задумался.
- Пожалуй, сказал бы, что то, что мы ищем, есть не только ключ к жизни. Но и ключ к смерти. Кто изведал жизнь, кто понял жизнь, тот должен изведать и смерть. И только тогда можно стать бессмертным.
- Ты веришь в богов?
Грег пожал плечами.
- Да, наверное. Сделал же кто-то когда-то такую биомашину, как человек. А почему ты спрашиваешь?
- Думаю, что ты упускаешь главное. Если мы создадим субстанцию и отдадим её миру, то тогда люди станут богами. Мы станем богами. Для кого-то.
- Пожалуй, так и есть. Но для этого придётся ещё так надорвать задницу, что мало не покажется. Мы будем богами биомеханики. Или чего там. Кстати, может, у тебя комплекс бога? Я давно за тобой замечаю.
Мэл закурил.
- Тогда у тебя не просто комплекс, а целый диагноз, Грегори.
***
Грег снова смотрел на звёздное небо. Завораживающая глубина. Бесконечная, мучительная, желанная в своей неизвестности, как не раскрытая тайна. Млечный Путь проступал из тёмной бездны и скрывался снова. Вода в бассейне ещё не успела остыть в ночной прохладе. Он погрузился в неё с головой. Думай. Но в мыслях была пустота.
С того звонка прошло уже три месяца. Пока что всё было тихо, но Грег знал, что это иллюзорная тишина. Потому он ждал их. Каждый день, утром, днём, вечером и ночью. Не мог нормально спать, не мог есть. А нужного результата всё не было.
Он начал проваливаться куда-то во тьму. В забытые миры, которые ему хотелось увидеть. Погрузиться, раствориться в воде, соединиться с этой темнотой, впустить её в себя, забыть обо всём. Это было бы хорошо. Он вытолкнул из лёгких остатки воздуха и провалился ещё ниже. Вода...
Вдруг резко вынырнул, раскидывая вокруг себя брызги.
Вдох.
Всё дело в воде. Он доплыл до края бассейна, хватая ртом воздух, вылез, и, забыв о полотенце, побежал к дому.
- Мэл! Где ты, мать твою… Мэл! Иди сюда!
- Я тебя внимательно слушаю. Только не надо так орать. Я уже говорил тебе, говорил тысячу раз, что оборудования не хватает. У нас только один криостат. Второй вышел из строя. Я делаю, что могу, ясно? Но такими темпами…
- Выкинь нахрен криостат! Он нам не нужен!
- Как? Я…
- Да вот так! Маша, ты здесь?
- Конечно, Грегори. Я всегда здесь. Где мне ещё быть? - голос ИИ был щедро сдобрен скепсисом.
- Включай! Запускай компьютер! Мэл! Доставай контейнер.
Грег побежал куда-то вглубь лаборатории.
- Ты бы оделся. Это не повод, чтобы сверкать тут своими...
- Заготовки доставай!
- Но я не понимаю, что…
- Просто делай, что я говорю!
Мэл достал несколько небольших овальных металлических контейнеров. Всё заполнилось гулом включённого оборудования.
- Так, а теперь вот тот. Да, этот.
- И что?
- Всё дело в воде. Нам нужно другое состояние. Не надо охлаждать, надо нагревать!
- Нагревать? Но…
- Нагревай!
- Сколько градусов?
- Ещё! Почти до температуры кипения. Вот так.
Лабораторию заволокло паром. Путаясь в проводах, Грег подбежал к столу, и, нажав на несколько выключателей, повернулся к небольшой турбине, запустил процесс и склонился над столом.
- Но не перегрей. Поймай нужное состояние равновесия. Нам нужна другая вода!
Они работали всю ночь. А потом целый день. Но настоящий результат удалось получить только через три недели. Грег стоял и смотрел, наблюдал рождение того, для чего он работал большую часть жизни. Являя собой законченную систему, полупрозрачная субстанция пребывала в постоянном движении. Грег аккуратно поместил её в центр раскрытого продолговатого контейнера, внутри которого было небольшое углубление. Он нажал на выемку, и от стенок контейнера отделилось несколько металлических пластин, образуя форму шара. Они мягко обхватили субстанцию, создавая огранку.
По центру, то уплотняясь, то становясь более прозрачной, то почти исчезая, то снова проявляясь, в вечном движении, незатухающем, бесконечном, сияла жизнь.
- Смотри, Мэл. Вот оно.
Тот только кивнул.
- Смотри, Мэлвин, друг мой, - Грегори повернулся, и в его зеленоватых глазах блеснуло торжество и сила.
- Так выглядит жизнь.
- Это гораздо больше, чем жизнь. Это то, что вне её. И - вне смерти.
Через месяц, двенадцатого октября, Грег услышал откуда-то издалека шум. Вертолёт? Он вскочил и побежал в дом, спотыкаясь о камни. Всё было готово ещё неделю назад. Восемь маленьких металлических контейнеров. Восемь комбинаций, наполненных нужной информацией. Восемь интерпретаций «философского камня». Когда-нибудь люди о них узнают. Поймут, что они сделали. Поймут, что сделал он, Грегори Кравицки. Когда-нибудь… Но не прямо сейчас.
- У нас гости, Маша. Запускай систему.
- Запускаю. Вы уверены?
- Стирай всё.
- Хорошо, Грегори.
К нему уже бежал разбуженный шумом Мэлвин.
- Всё. Пора.
- Думаешь, это они?
- Я уверен. Времени нет. Беги.
Тот схватил желтоватый чемоданчик из лёгкого металла, прицепил на себя при помощи ремня. Одел на спину рюкзак. Протянул руку, дотронулся до плеча Грегори.
- Чип? - спросил тот.
- Чип со мной.
- Теперь вся надежда на тебя. Не подведи.
- Пока, Грег.
Мелвин бросился к боковому выходу. Подождал, пока световой круг отползёт в сторону. Пробрался по тропике через оливковые деревья прямо к обрыву. Схватился за камни, начал спускаться вниз. Быстрее. Нужно быстрее. Мэлвин спешил, как мог, обдирая кожу на ладонях. И, хотя он повторял это несколько раз за последние месяцы, сейчас руки и ноги дрожали. Он прыгнул и приземлился прямо на камни. Кажется, пошла кровь. Спрятался за валуном, наблюдая. Вертолёт сел с другой стороны. Заплясал свет, послышались голоса. Бегущая фигура. Это Грегори. За ним - несколько человек. Фигура остановилась на краю обрыва. Обернулась, подняла голову. Свет прожектора второго вертолёта обдал его холодной волной. Грег взглянул на звёзды, развернулся, словно не замечая бегущих к нему людей, взмахнул руками, как пловец, готовящийся к прыжку, оттолкнулся и прыгнул. «Создателю нужно узнать, что такое Смерть, Мэлвин».
Звук чего-то мягкого и влажного, бьющегося о камень. Хруст костей о прибрежные валуны. Мэл увидел, как поползли по скалам круги света, разыскивая тело. Отвернулся и, стараясь наступать как можно тише, побежал к темнеющей впадине ущелья. Грудь сдавило от рыданий. Он снова упал, встал, стараясь двигаться как можно тише. Шум голосов постепенно затихал. Щель в скале такая узкая, что тяжело протиснуться. Оттуда потянуло холодом. Войдя в темноту, он включил фонарик. Страшно, но выбора не было - теперь остался только он один. Он шёл и шёл, пробираясь сквозь узкий проход и стараясь не думать о переломанном теле Грега. Разве жизнь уходит насовсем?
Наконец он выбрался на одинокий песчаный пляж и пошёл вдоль моря. Яркие звёзды, чёрные силуэты невысоких гор, острые верхушки сосен.
Ему нужно было спрятаться, и спрятаться надолго. Не найдя того, что нужно, догадаются ли они, что на вилле был кто-то ещё? Такая вероятность была, хотя они всё просчитали. Потому ему нужно было исчезнуть.
И он исчез, подгружаясь в песок, рассыпался вместе с волной, бьющейся о валуны, улетел с ветром. Он растворился в туманном мареве утра, поднимаясь на иссохший склон холма, пока его ноги скользили по насыпи, а в ступни врезались острые камни. Он скрылся в алеющем небе, за восходящим шаром солнца так, чтобы никто и никогда не смог его найти.
***
Он нажал на выключатель, и комнату залило тусклым светом. На часах шесть утра. Он нажал на кнопку, вскоре забулькала кипящая вода. Он больше не пил кофе. Только чай.
- Доброе утро, Мэлвин. Какую музыку вам поставить?
- Доброе утро, Маша. Поставь что-нибудь на свой вкус.
Из динамиков послышалась негромкая мелодия. Что-то из старой электроники. Низкие звуки перемешивались с шумом падающей за окном воды - дождь шёл, не переставая.
Прошло ещё двадцать лет. И он помнил почти каждый день. Помнил, как скитался из города в город, с квартиры на квартиру. Как выехал из страны по поддельному паспорту. Как смог вернуться к работе, оборудовав небольшой подвальчик. Как правдами и неправдами старался раздобыть нужное оборудование. Как нанялся работать в лабораторию по исследованиям, связанным с биомеханикой и искусственными имплантами. Всё это было только ради одного - чтобы придти к намеченной цели. Он дождался, когда искать его стало некому. Корпорация Аэгон прекратила своё существование после того, как её создателя убил собственный сын, который в итоге оказался не слишком хорошим преемником. Какая ирония. Хотя всё это Мэлвин знал лишь понаслышке. Говорили также, что корпорация тоже работала над субстанцией. Значит, что-то они смогли выцепить из их лаборатории. А может, это были их собственные наработки. Так или иначе, похоже, что у них ничего не вышло.
Теперь Мэлвин был известен. Ему удалось собрать несколько бироидов - организмов, в которых механика была соединена с искусственно выращенной органикой, дополненных живым кибер ядром. И это стало сенсацией. И, когда в его распоряжении оказалась огромная лаборатория, он смог наконец приступить к тому, для чего это все было нужно. Необходимо довести дело до конца.
Восемь камней, восемь субстанций, хранящих информацию, вокруг которых можно было вырастить любое тело. Те самые, которые они сделали с Грегори. Он воссоздал их уже много раз, проводя тесты, но эти не трогал. Они бесценны.
В лаборатории, под мягким светом ламп, лежало его лучшее произведение. Прекрасное тело, из тонких и лёгких сплавов. Креоновый мозг, над которым работала целая команда одарённых учёных. Бироид, настоящее произведение науки и искусства. Теперь оставалось последнее - дать ему жизнь.
Он нажал на грудную клетку, и тонкая платина отошла в сторону. Мэлвин подошёл к небольшому ящичку, раскрыл его. Достал нужный контейнер, открыл. Засветилось, засверкало, забилось жизнью вечно молодое сердце. Мэл аккуратно поместил его в полость на теле. Мягко и бесшумно сошлись пластины. Он подключил оборудование, и провёл несколько нужных манипуляций, запуская искусственный мозг. Затем оставил тело подключённым к аппарату. Получится ли?
Приборы показывали, что процесс идёт хорошо. Через несколько часов глаза бироида открылись. Мышцы лица задёргались, но это было нормально - так настраивается мимика. Потом лицо стало спокойным. Рот открылся, снова закрылся. Взгляд голубоватых глаз стал осмысленным. Мэл притронулся к руке бироида. Та резко двинулась в сторону. Значит, рефлексы на месте. Вдруг бироид открыл и закрыл рот, потом медленно, как будто привыкая к речевому аппарату, издал несколько звуков. Снова замер и закрыл глаза. А потом произнёс всё так же медленно, но внятно:
- Это ты, Мэлвин?
Теперь тот открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог.
- Да не молчи, ты меня пугаешь.
- Да, это я.
- Тебя сложно узнать. Ты ужасно постарел.
- Прошло много лет.
- Много?
- Почти двадцать.
- И они тебя не украсили.
- Иди нахрен, Грег.
- Сам иди нахрен, Мэлвин.
