Кордова гудела на разные голоса.
Душное небо, остро- соленое море, запах пряностей, кофе, вина и интриги дразнил, манил, кружил голову сегодня более обычного.
Фламенко - богатство Испании, Андалусия - его колыбель. И в Кордове раз в году стар и млад, женщины и мужчины могли схлестнуться в танцевальном поединке.
Голоса гитар хриплые, как сорванный баритон уличного певца, нежные, как песня девы поутру, низкие, как шепот опытной любовницы терпкой ночью, щекотали нервы, заставляли кровь огненным вином бежать по венам.
Ибо это фламенко! Буря и натиск, страсть и ненависть, нежность и печаль, - всё, что отдашь танцу, он вернет тебе сторицей.
Выкрики распорядителей, тягучий звук рога: пора!
И они вступили в круг! Вся Кордова ахнула. Такого открытого бесстыдства не ожидал никто. Дочери одного отца. Любовницы одного мужчины. Сестры. Враги.
Волосы Ксимены пламенно- рыжие, как отсветы заката на воде. Кудри Лауры темные, как сам грех. Желто- зелёные глаза против черных.
Тонкие руки сжимают кастаньеты. Взгляд кричит:" Он мой!" Взгляд шепчет:" Не отдам!"
Первый звук, первый такт. Гитара мягко, дразняще ведёт за собой, сладкий звук горчит, резкий бархатной мягкостью отдается в теле.
Шаг, ещё шаг, поворот... Гитара последний раз всхлипнула и бешено понеслась вскачь.
Ксимена танцевала, как ангел: ноги не касались мостовой, плащ волос ароматным облаком вился за плечами, побелевшие пальцы сжимали кастаньеты, стучавшие в унисон с сердцем.
Лаура плясала , как дьявол: каждое движение заставляло мужчин судорожно сглатывать, мечтать о запретном и завидовать Алваро.
Невысокий, крепкий, ладный. Во взгляде - спокойная властность. В походке - гордая сила, Алваро был здесь. В глазах плескалось веселье. Улыбался, глядя на Ксимену, щурился, как голодный тигр, переводя глаза на Лауру.
А гитара хрипела : быстрее, быстрее. Только бы не сбиться с ритма, не уступить, не увидеть злорадный блеск в глазах соперницы. Каждый жест - как выпад, каждый вздох- как в последний раз. Два вихря, черный и золотой кружили на площади, пока в руках Ксимены не блеснул кинжал!
Толпа вздохнула и подалась вперёд. Горячие яркие капли текли по мостовой. Алваро успел первым. И поплатился за это жизнью.
Это фламенко Кордова помнила много лет. А имена двух монахинь, что молили о небесном царствии для любимого мужчины, смирении и прощении, стёрлись, рассыпались в пыль, как черные и золотистые волосы под ножницами во время пострига.
