Первый раз я прочла Трех товарищей в университете.
Книга запомнилась мне трагичной, полной печали, несправедливости, тоски и безнадежности. Казалось, каждая страница наполнена болью главных и второстепенных героев.
Эта чужая боль одновременно и ранила, и помогала справляться с трагическими обстоятельствами моей собственной жизни.
Потом с книгой я рассталась надолго, в руки ее не брала, но горячо рекомендовала друзьям и удивлялась, когда они называли ее оптимистичной и дающей надежду. Я поняла, в чем дело, только когда перечитала роман 20 лет спустя.
В юности я всерьез считала, что любовь и дружба полагаются каждому человеку по факту рождения; с хорошими людьми не происходят плохие вещи; мир по своей природе справедлив и логичен. Если случается трагедия, то это или наказание за что-то или знак свыше, испытание, которое нужно пройти ради высшей неведомой цели. Если же случалось что-то ужасное, что не поддавалось объяснению, я страдала и долго не могла с этим смириться.
Поэтому и роман Ремарка задел меня за живое. Любовь и дружба в романе были чем-то само собой разумеющимся — фоном, на котором разворачивается бесконечная череда случайных и бессмысленных жизненных драм. Я не могла пережить равнодушие и холодность провидения, обращающегося с героями вопреки принципам справедливости и здравого смысла.
Годы не прошли даром для моего мировоззрения, и это приятно. Теперь я знаю, что испытания, боль и потери даны нам по определению, хотим мы этого или не хотим. А вот любовь и дружба – это редкие дары судьбы. Кто-то уйдет из этого мира, так и не получив их. И дело не в том, что шанс встретить «своих» выпадает не так часто, а в том, что требуется душевное усилие, чтобы решиться сделать шаг навстречу другому. Ведь любовь — это лишь возможность и обещание.
Вот теперь и для меня роман стал книгой о любви, дающей надежду. О любви в широком смысле. О способности найти нечто живое на пепелище собственной души и не испугаться в это поверить. Это роман не о потерях, а о том, что невозможно потерять.
Неважно, что кто-то покидает нас, важно, что мы успели подержать его за руку.
Фото Jeremy Bishop