1 сентября исполнится девятнадцать лет со дня начала бесланской трагедии. В результате террористической акции погибло 333 человека, из них 186 детей. В ходе штурма 27 боевиков было убито на месте, и один захвачен живьем.
О нем, единственном выжившем террористе, и пойдет речь далее.
Ратные "подвиги"
Зовут его Нурпаши Кулаев. Родился в 1980 году, в Чечено-Ингушской АССР, окончил десятилетку. В боевых действиях во время первой чеченской участия не принимал, в отличие от старшего брата, Ханпаши. Тот успел отличиться. А младший братишка, так, по мелочи, разведывал, докладывал, проводил, и так далее. В 2001 году, старший брат потерял руку и попался в руки ФСБ, где сдал расположение отряда. Отсидев четыре месяца в следственном изоляторе, в начале зимы был выпущен на свободу (вроде как за взятку). Инвалид, приводов не имел, чего не выпустить?
В следующем году оба брата перебрались в Ингушетию. Там братья занимались строительством, и заодно предоставляли кров прячущимся боевикам.
В конце лета 2004 года оба брата уехали вместе с позвавшими их боевиками, в один из тайных лагерей. Там, по словам Нурпаши, оружия им не дали. После ночевки в лесу, вся группа выдвинулась к Беслану.
Оружие братья получили уже в школе.
Задачей Нурпаши, опять же, по его словам, было следить за происходящим из окна школьной столовой. 3 сентября, в начале штурма, уже без автомата, Нурпаши сиганул в окно, и тут же был повязан спецназовцами. Его старший брат был убит вместе с остальными боевиками.
Что было на суде?
На суде Нурпаши и его адвокат изворачивались, как могли. Подзащитный, мол, никого не убивал, в террористических группах не состоял, приводов не имел, а на теракт пошел только из-за старшего брата. А показания, которые дал Нурпаши во время следствия, были сделаны под давлением – по его словам, его регулярно избивали в течение четырех месяцев. В последнем слове он даже выразил соболезнования пострадавшим.
Однако, ничего не вышло. Было много свидетельских показаний, при задержании у Нурпаши были обнаружены синяки на плечах (там, где упирается приклад), и он полностью ведал, что творил.
Приговор – пожизненное заключение.
Дальнейшее существование
Сейчас Нурпаши отбывает срок в ИК особого режима, «Полярной сове», что на солнечном Ямале.
Поначалу пытался противиться тюремным правилам, но администрация знала "волшебное слово", и теперь он ведет себя прилично, и не чурается подметать в своей камере. Родным (на воле у него остались жена и дочь) он не пишет, и от них ничего не принимает.
По слухам, с ним отказываются сидеть другие узники, а маньяк Пичушкин, с которым они одно время делили помещение, вроде бы даже пообещал его убить, если того не пересадят в другую камеру.
Сам Нурпаши не унывает, скучает по физической работе, и не теряет надежды однажды выйти на свободу. О случившемся сожалеет, но виновным себя, по-прежнему, не считает.
Выйдет он когда-нибудь, или нет, неизвестно. Известно, что в Осетии о нем помнят.
