«Мы шли под небом, усыпанным мириадами мерцающих звезд и увенчанным огромным сказочным месяцем, который, облокотившись на взбитый пух облачка, любовался на высокий, ослепительный Сириус.
Шли легкой поступью босых, молодых ног, по тяжелым, древним пескам, зыбким на берегу, а вдоль кромки залива сбитым волнами в гладкую, упругую тропу. Мы шли, а лето уходило.
Днем, когда солнце и цикады были зените, стояла жара, но она сменялась обжигающими ночными заморозками. Земля остывала, вода становилась по-осеннему зеркальной, и хрустальный воздух заполонили бесчисленные невидимые паутинки странствующих паучков-аэронавтов.
Рябина набухла рубиновыми гроздьями, липам не терпелось обнажиться и уснуть, их листья-сердечки обращались в золото и падали к нашим ногам, березы, вслед за липами, принялись осыпать прохожих золотыми монетками. Остальные не спешили расставаться с зеленью своих лиственных нарядов, и, хотя то тут, то там загорались красно-желтые искры, до пожара золотой осени было еще далеко. Вспыхнет он и погаснет, обратив все в наготу и сон, только целомудренные, гордые сосны и ели устоят перед всеобщим буйством и останутся верными себе».