«Обещали полнолуние. Супер! Вроде всё - чётко, метко, редко и удивительно. Мы с Михалной снарядились посмотреть - когда ещё! В кои года подумаем и потрещим о чём-то, кроме пенсионного законодательства. Повязали на головы платки нарядные - праздник же, хоть и астрономический. Нашли в кладовых и напялили на ноги старческие валенки - в конце августа жуть какие ночи мерзлючие. Правд, без галош. Не мокро на дворе-то. Отыскали - и на нос нацепили, ибо не забыть опять - очки самые зоркие. Не для газет - для наблюдений тел небесных. Кардиганы выходные закутали, застегнули - по моде, вдруг кто заглянет на вечерок в наш планетарий. Сели на скамью рядком и уставились в небо.
Ждём, когда меж тучами жирная жёлтая луна выкатит. Она и досель - пятого дня, вроде как - не малая была. Страх первобытный внушая. Как гляну из кухонной рамы - висит, пропасть! Бед нахлобучивает. И цвет такой - неприятный.. А нынче, я ожидаю, поразит меня в самое уязвимое место моё. И удивит приключением!
Час прошёл. Михална на деревянном насесте ёрзает, голос подаёт. «Акулиновна», - у нас в краях матчество пополам с отчеством ходит, бытует.. привыкли.. - «до скольки ж высиживать будем? У меня уж и жопен.. седалище, пардон, устало. И есть что-то хочется - утомительное дело ждать. Хоть, и луну..»
Молчу. С ней лучше в прения не встревать - затопчет. АргУментом.. Она у нас в селе - самая голосистая. Когда сказать дают - а вот и не дают по этой же причине.. А она, вновь: «Талдычу - есть бы уже пора. Она может и не появится, а язва - запросто. От сухомятки и «не вовремя». Слышь?»
Сую ей в завистливые руки «тормозок», собирала на энтот случай именно. Всё действо мне испоганит обжорством своим. Улыбается и гребёт в свою сторону котуль. Развязывает ухватки авоськи и извлекает бутылку молока. Можайского, топлёного. Чинно сворачивает «головку» бадейки и лакает, аки мой Шарик. Когда спохмела - типа, набегается по просёлочным дорогам за джипами проезжими. Пьёт, глотая жадно - аж, противно. Вытирает рукавом белёсые усы над сохлой губой, икает и молвит: «Отлично! Что ж ты мне сразу не выдала. Никаких бы «тёрок» не возникло..» И блаженно затихает в своей части общей скамейки.
Луны - как не было, так и нет. Никакой! А обещали голубую.. Мечта!..
Смыкаю очи, впадаю в дрёму. Пока спутник готовится вынырнуть из завес облачных - а я верю, что вынырнет, так как всегда верю в хорошее - меня обуревает полусон. Грезится мне, будто мы с Михалной - молодые обе, да горячие. И полюбился нам - обоим, прикинь - один парень. Светловолосый, с чубом, глаза - как васильки в поле. И я играю по правилам - платья новые яркие пошиваю, косу крапивным настоем полощу, брови углём поправляю по форме. А она - паскуда - нечестным путём идёт, товарищи! Наговаривает на меня гадости, стекло битое в башмаки сыпет, в окошки жаб кидает. Фу, мерзопакость!..
Тут справа раздаётся пОхрап - задремала, сердешная, с молока покупного. С неадаптированности, знать.. Я толкаю в бок, не злобливо, рационально, для дела. «Эй, соседка. Так мы всё Царство Небесное проспим. Давай подрёмывать по очереди. Сейчас мой черёд. А ты терпи. Ведь терпела же, когда Станислав меня замуж взял! Вот и теперь, потерпи. Тебе на роду написано..»
Хмыкнула. Это - про то, как Стас к ней на свиданки бегал. На тридцатом году нашей совместной жизни. Так что гордиться! Кому бы не бегать - после трёх-то десятков взаимного использования. Я - не в претензии. Обидно - что к ней, прорве. Лучше б, к Митрофановне. У той - и кофе крепче и вкуснее..
Снова вползу в сон. И - в тот же. Я - красииивая, спасу нет! А Михална - как была корява, да слепа. Так и осталась. Он ж меня любит, не опознали чё ли!. И крутит нас со Стасиком «смешная карусель..» Так в какой-то песне поётся, мы всё её слушаем - как целуемся. По магнитофону.. Соперница же в стёкла оконные подглядывает и разносит всем подробности «нашей личной жизни». И то ещё - вздумала учить, как мне Станю ублажать!..
Очнулась. Соседушка - в струну вытянулась, шею кадыкастую выпятила - в небеса тёмные таращится. И бдит явление обещанное. Но там по-прежнему ничего примечательного не видать. Даже обидно становится! Как это, и здесь обнесли!.
Достаю из сетки с харчем пакет с сухарями - мак и песочек сахарный. Обсыпано обильно и сухари хрустят, как выстреливают - так я люблю. Запить из - общей теперь! - бутыли брезгую. Но и на этот момент у меня припасено! Из мелкого термоса наливаю в приспособленную крышечку обжигающего - с парком и духом смородинным - чая. И смакую медленно.. Кадык разворачивается «анфас» и огорчительно: «А мне про чай не сообщила..»
Я много чего тебе не «сообщила». А ты - как думала! «С волками соседничать - ухо востро держать!..» Зыркаю на часы - для бегунов, с сообщениями об ударах сердца, километраже и последнем зафиксированном анализе мочи - и размышляю вслух. «Если ещё посумерничаем - замёрзнем, устанем, оголодаем,.. «..и помрём смолоду!» Давай - по домам. Завтра по телеку покажут. Не вживе, конечно! Но мало ли чего ты - лично - не вживе делала. Переживёшь!»
Планомерно упаковываю снедь в шоппер, обратно. И подымаюсь - затёкшая, подобиженная и сонная. Плестись в избу - валенки к печи ставить, косынку сымать, кофту шерстяную на плечики вывешивать. И сны про ненавистную заразу досматривать. Может там что не так - как в жизни - случится..
На другое утро. «Акулиновна!» - стук в ставню. «Мы ж с тобой - дуры древние - не на ту сторону небосклона глядели. Она - оторопь планетарная - с иной скамейки видна была. Бабы сказывали..» И уносится прочь, из моей жизни, рассветной..
Я переворачиваюсь на другой бок, в своих чудных перинах. И проваливаюсь в блаженный «дообедешний» сон. В предыдущей серии я её победила - гадину. Теперь Станислав - мой навеки. Повглядываться надо-ть, каким таким образом её палить станут. За нарушения правил игры..»»