И осталось нас четверо; я, Настя, и еще два продавца. Вот об одной из них я и хочу сегодня рассказать. Мы с дочкой до сих пор вспоминаем ее с улыбкой и некоторой тоской. Тоской по витязевскому сезону, по нелегким, но все же прекрасным дням, когда бок о бок стояли за прилавком. Всего-то три-четыре месяца, а будто несколько лет. Столько событий вместили в себя эти сезонные дни! И вряд ли, вряд ли нам придется пересечься еще раз.
Вот же странность; одни люди не оставляют в сердце следа, иных и вспоминать неохота, а вот о некоторых вспоминаешь всю жизнь. Вспоминаешь с теплотой и с улыбкой, и сколько бы лет не прошло, узнаешь! Узнаешь по повадкам, по словечкам, узнаешь просто потому что…
Итак, речь пойдет о моей тезке—Светлане. Света единственная кто трудился без выходных. Когда же мы любопытствовали, а почему собственно так, то она отвечала, что попросту не знает, чем занять себя в выходной.
До чего же все люди разные; кого палкой на работу не выгонишь, а кого на выходной. Хочу заметить, что вот такая пахота ни к чему хорошему не приводит и, начиная опасаться за своего работника, Воски принялась спроваживать Свету на отдых, напирая на то, что после прекрасно проведенного дня, та наконец-то улыбнется и станет вежлива к покупателям. Но Света только и знала, что бычилась и упрямо отбивалась. Хозяйка хоть и бухтела на Свету, но увольнять, как Любу с Аленой не собиралась. Да потому что Светка хоть и угрюма как сто бурлаков и так же медлительна, но без двойного дна.
И сдружились-то мы с Настей именно со Светланой. Я ее в шутку называла мать-Родиной и гренадершей, а она только посмеивалась… ну, как посмеивалась… как умела. Сама Света шутить не умела, лицом почти всегда была уныла, но наш семейный юмор приветствовала очень и очень, и, слушая, наши с Настей шутки-прибаутки немного оживлялась.
За что я прозвала тезку мать-Родиной и гренадершой… хм, да вот похожа на них! Такая большая, крупная и высокая, но не толстая. Когда она шла по проходу мимо стеллажей и витрин, то слыша ее грозную поступь, все прятались; никто не хотел быть размазанным по стенке, или лежать со свернутой шеей. Разбегались кто куда, кто вжимался в стенку, кто прятался в подсобку, а кому посчастливилось в этот момент доставать колбасу, или сыр с витрины, то нырял поглубже в холодильник, только ноги торчали. Такая она была вся монолитная… И отпускала покупателей так же монолитно, сплоченная сама с собой… Если сравнить нас и Свету, то она слон, а мы птички… Прык-скок, прыг-скок, чирик-чирик! Пока Света голову повернет, мы уже все отделы обежим и покупательскую корзину наполним. Она одного человека обслужит, а мы очередь раскидаем.
Но самая необъяснимая ее привычка, молча срываться в подсобке. Кстати, она и спокойна была как сама мать-Родина и что могло вывести ее из равновесия, непонятно… Слишком много просьб от покупателей? Например, попросили ее взвесить по жменьке несколько сортов конфет. Вот вроде начала взвешивать, а покупательница все остановиться не может, хочется ей все конфетки попробовать, это и понятно. Нам понятно, а вот Светлане, видимо, нет. Бросила она на прилавок взвешенные конфеты и ушла. Так спокойно, спокойно, без крика и ругани… просто ушла и все. Мы с Настей тут же летели на помощь, и вежливо с шутками сглаживая непонятную непонятность, отпускали клиентов.
Или вот еще; пришел мужчина и попросил пива. Светлана выставила перед ним бутылку и смотрит такая поверх головы клиента в даль светлую… и молча ждет денег. Но покупатель с оплатой не торопится, а вежливо просит такое же пиво, но теплое и попутно объясняет, что у него ангина, а холодное пока согреется, а пива так хочется. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Но наша гренадерша с покупателями не церемонилась и в разговоры не вступала. Ни в разговоры, ни в переговоры. Все переговоры сворачивались в один момент ее уходом в подсобку. Так и в этот раз, убрав бутылку в холодильник, Света скрылась в подсобке. Конечно же, все решили, что она увеялась за теплым пивом, но возле ее кассы уже очередь образовалась, а ее все нет и нет. Как сквозь землю провалилась.
Настя побежала за ней, а вдруг как та упала и лежит, держа в протянутой руке теплое пиво… хотя как-то сомнительно… да и если бы она упала, то мы наверняка бы услышали. Конечно, никто не падал; Светлана просто решила пофасовать сыр.
- Я думала, ты за пивом, а ты вон что… - удивилась Настя. - Хоть бы сказала, там покупатель же ждет! Там очередь уже!
- А чего он!? – недовольно дернула плечиком гренадерша. – ПридурАшный какой-то… Делать мне нечего, как теплое пиво ему таскать.
Махнув рукой, Настя вынесла покупателю пиво. С тех пор он подходил только ко мне, или дочке; даже если у нас очередь, а у Светланы тишь, да гладь, да и сама она вроде как заскучала, да застыла возле кассы монументом. Без хвастовства замечу, что все старались отовариться у нас с дочкой. Так и говорили, мы, мол, пришли на вас посмотреть и пообщаться во время покупки. Только ради вас в этот магазин и заходим. Но подробнее об этом будет в следующих главах, а сегодня я не стану отвлекаться от нашей неповторимой и непредсказуемой Светланы. Несмотря на ее выкрутасы, мы ее все равно любили и ничуть не сердились! Да не нее невозможно сердиться!
А ее вечное; «А чего он (они, она)!» у нас до сих пор вертится в обиходе шуток и действует не хуже чем «кукуризица».
Продолжение вспоминается и пишется...
Предыдущая часть
Начало