Всегда долго думаю над самым началом статьи, над самыми первыми словами. Говорят, что начинать надо так, чтобы с первых слов заинтересовать читателя, чтобы он как начал и не бросил до конца.
Тогда как же мне начать? Как себя вести с тобой, читатель мой, чтобы ты меня не бросил до конца?
Наверное, стоит скорее приступить к теме.
Помните азулежу?
Сегодня снова посетим Португалию. Не торопитесь уйти, друзья. Это повествование отзовётся вам, я уверена.
Если я спрошу у вас, в каких странах вы уже побывали, вряд ли Португалия станет популярным ответом. И это несмотря на невероятную красоту Лиссабона и Порту.
Сейчас эта страна не является экономическим гигантом Европы. Более того, некоторое время назад она возглавила список отсталых стран PIGS. После неё места в списке разобрали Италия, Греция и Испания.
Вы наверняка удивитесь, если я скажу, что всего три века назад Португалия была одной из самых могущественных стран мира. Ей принадлежала вся Бразилия, колонии в Анголе, Парагвае, Мозамбике, Макао, Малакке, в Гоа и на Азорах. Давайте не забудем и огромный флот, с помощью которого велась торговля между Португалией и другими странами.
Вот такая великая империя, друзья, столица которой — прекрасный, белокаменный Лиссабон, подставивший свои блестящие бока океанским ветрам.
«Город Бога». Так называли Лиссабон.
В Европе середины 18 века невозможно было отыскать более преданный католицизму город. В Лиссабоне располагались и всегда были наполнены людьми 40 церквей, 90 монастырей, 121 часовня. Население столицы насчитывало 250 тыс. человек.
Можно сказать, что Бог отвечал взаимностью. Жители Лиссабона имели возможность наслаждаться разнообразием товаров, ведь в порт с колоний прибывало столько красивого и вкусного!
Один день изменил ход истории.
1 ноября, 1755 год.
День всех святых.
Очень важный день для католиков.
Солнце решило пощадить столицу и пригревало скромно.
Все торговые лавки были закрыты. С самого утра жители устремились в храмы на праздничную службу.
В 9 часов 20 минут пламя церковных свечей синхронно покачнулось. Хор прекратил своё пение. В следующую минуту тишина взорвалась истошными криками прихожан, пытающихся вырваться из плена толпы. Ведь упавшие свечи подожгли бумажные цветы и покрывала. Огонь молниеносно добрался до людей.
Вслед за огненной стеной восстали и каменные стены церкви. Они рушились и хоронили под собой несчастных мужчин, женщин, детей и стариков.
Воздух был пропитан пылью. Солнце утонуло в её чёрных клубах. Лиссабон погрузился во тьму.
Первый подземный толчок длился три минуты и был такой силы, что колокола всех церквей заиграли на прощание свою страшную, полную диссонансов, музыку.
Успевшие выбраться из церквей люди попали на абсолютно пустые улицы. Дома лежали в руинах, из-под которых раздавались оглушающие стоны умирающих горожан.
Даже десятилетие войны не сумело бы так расправиться с процветающим городом, как это сделала природа за несколько минут.
Второй толчок не заставил долго себя ждать. После него во тьме улиц стало чуть тише. Те, кто был под руинами от первого толчка, умолкли навсегда.
Третий толчок длился минуту.
Он был последним.
Выжившие горожане пытались встать на ноги. С переломами, окровавленные, слабые, обезумевшие от боли люди шли, ползли, тащили друг друга в сторону порта. Все желали одного — уплыть из этого ада.
На берегу лиссабонцы не обнаружили моря. Воды не было. Она отступила так далеко от причала, что взорам людей предстали старые потопленные корабли и кучи мусора.
Несколько минут полного отчаяния вдруг сменились криками ужаса и паники. На причал со стороны моря надвигалась гигантская волна. Бежать было некуда, да и не было сил. Люди молились, прижимая к себе детей в последний раз.
Через полтора часа после первого толчка Лиссабон накрыла 18- метровая волна цунами, забрав с собой в океан огромное количество людей.
В землетрясении 1755 года погибло около 100 тысяч человек. Посчитать точно не удалось. Некоторые семьи пропали целиком, большая часть приходских книг сгорело.
Те районы города, которые не настигло цунами, были охвачены огнём пожаров пять долгих дней. Сгинула навсегда вся Лиссабонская библиотека с 80 тысячами редких книг, португальские карты времён географических открытий, картины Тициана и Рубенса.
Во время катастрофы король Португалии Жозе I с супругой и четырьмя дочерьми находились в королевской резиденции за городом и ничуть не пострадали.
Выслушав доклад о полном разрушении столицы, король решил сделать столицей другой город, но его переубедил один из министров по фамилии Корвалью, в будущем – маркиз ди Помбал.
Пока Жозе I растерянно строил план дальнейших действий, Корвалью чётко и коротко изложил свой: «Похоронить мёртвых и накормить живых».
С первым пунктом возникли проблемы. Католическая церковь требовала похорон только на освещённой земле. Министр потратил несколько дней, чтобы убедить духовенство в невозможности таких обрядов.
С условного благословения церкви Корвальо вывез три баржи, наполненные телами, в море. Там корабли были потоплены.
Всё последующее время королевский советник был обеспокоен возможностью распространения инфекции из-за разлагавшихся под обломками зданий останков. Но пятидневный пожар, охвативший Лиссабон, превратил столицу в крематорий.
После того, как город полностью очистили от обломков, Корвалью издал указ, согласно которому здания в городе должны были строить с конструкцией, устойчивой к землетрясениям. Планировкой города в этот раз занимался опытный военный инженер.
Через полгода после трагедии под контролем Корвалью по всей Португалии были распространены опросные листы с тринадцатью вопросами о землетрясении.
Из них выяснилось, что во всех уголках Португалии уже за пару недель до землетрясения жители городов и деревень наблюдали признаки катастрофы: разлив рек, потом резкое обмеление, беспокойство домашних животных, нетипичное поведение птиц.
Сейчас эти опросные листы хранятся в Национальном архиве Португалии.
Именно с них началось изучение землетрясений, и появилась наука сейсмология.
Лиссабонское землетрясение оценено современными сейсмологами в 9 баллов по шкале Рихтера.
Новость об ужасающей трагедии разнеслась по всей Европе. Не без помощи газет, которые тогда уже начинали свой оборот. Люди читали о подробностях катастрофы, а особенно мыслящие задавались вопросом «а есть ли Бог?».
Сомнения рождались и в среде философов. Вольтер в своей поэме «На гибель Лиссабона» писал:
«Посмеете ль сказать,
скорбя о жертвах сами:
Бог отомщен, их смерть
предрешена грехами?»
Руссо и Кант слились в едином мнении, что оправдать или простить Бога нельзя. Это было бы не этично и даже глупо.
С утра до ночи молящийся «город Бога» был превращён в пыль.
Я где-то читала, друзья, что в Лиссабоне чудом уцелел один квартал. Как думаете, какой?
Тот, где стоял дом удовольствий. Прекрасные грешницы не пострадали. Этот факт вызывал бурю негодования и вопросов, а с ними и сомнений.
Как бы то ни было, но в день всех святых самый набожный город Европы перестал существовать.
Закончу цитатой Вольтера:
«Злосчастный Лиссабон
преступней был ужели,
чем Лондон и Париж,
что в негах закоснели»?
P.S. С 1755 года и по сей день Португалия не может вернуть себе былое могущество.
Даже достигнуть высокого уровня экономики эта страна уже не в силах.
Но одного не смогла на долго отнять бушующая природа — люди вернули Лиссабону его блистательную красоту. Он по-прежнему рай для туристов.
