Сегодня расскажу ещё об одной прочитанной книге - «Сто сорок бесед с Молотовым». Книгу нельзя в полном смысле слова назвать именно мемуарами В. М. Молотова. Это запись бесед с ним Ф. И. Чуева – известного советского публициста и писателя.
Вячеслав Михайлович Молотов принимал участие в революционных событиях начала XX в., в создании советского государства. Впоследствии он выступал в роли главы советского правительства Совнаркома, руководил Наркоматом/Министерством иностранных дел вплоть до 1949 года. После смерти И. В. Сталина не нашёл общего языка с новым главой страны Н. С. Хрущёвым. Был сначала отправлен послом в Монголию, а затем исключён из КПСС и с 1963 г. отправлен на пенсию.
Хронологически воспоминания Молотова охватывают практически всю его сознательную жизнь. Родился Молотов в 1890 г., а беседы с ним Чуев записывал фактически до его смерти в 1986 году. Он рассказывал про своё детство, про революционные события, про работу вместе со Сталиным, проведение коллективизации и индустриализации, период репрессий. Высказывал Молотов свою позицию и по политике СССР во времена Л. И. Брежнева и Ю. В. Андропова.
Наиболее важными и интересными стоит считать воспоминания Молотова о дипломатических отношениях с гитлеровской Германией до начала Великой Отечественной, а также о налаживании контактов с союзниками по антигитлеровской коалиции с 1941 года. Они предоставляют нам возможность увидеть глазами современника и очевидца многих выдающихся политиков и дипломатов. Большое внимание Молотов уделял фигуре И. В. Сталина, причём оценивал его роль как политика весьма высоко, хотя и признавал отдельные ошибки, в том числе и в международных отношениях.
Воспоминания Молотова во многом интересны своей откровенностью. Он не видел нужным скрывать, что внешняя политика СССР перед началом Второй мировой носила агрессивный характер. Так он рассказывал, что пригрозил удержать насильно в СССР министра иностранных дел Латвии, если тот откажется подписать договор, который фактически означал потерю Латвией суверенитета над своей территорией и давал возможность размещения там советских войск. Для Молотова подобные действия были вполне оправданы тем, что территория Прибалтики нужна была СССР для обеспечения собственной безопасности. Аналогично объяснял Молотов и все действия СССР, направленные на расширение границ за счёт Румынии. Финляндии, Польши.
При этом он отвергал все указания на то, что между СССР и Германией в 1939 г. кроме общеизвестного Договора о дружбе и границе был заключён секретный протокол, который фактически разделял Европу на сферы влияния между двумя лидерами Сталиным и Гитлером. Даже после реплики Чуева о том, что сегодня уже можно было бы говорить об этом событии свободно, Молотов предпочёл сказать, что
«это, безусловно, выдумка»,
направленная на то, чтобы подмочить репутацию СССР.
Можно указать также на то, что Молотов полностью отвергал все указания на то, что СССР, а не Германия был причастен к массовому расстрелу польских офицеров в Катыни.
Любопытна характеристика Молотова, которую он дал А. Гитлеру. Он не считал немецкого правителя безумным маньяком, но при этом полагал, что тот был обречён на поражение в силу ограниченности и нелепости тех идей, которые он пытался реализовать.
Интересно было ознакомиться и с позицией Молотова по поводу начала войны и нападения Германии. Суть его позиции можно кратко охарактеризовать, как попытку оправдать И. В. Сталина, отвергнуть все обвинения в том, что тот не принял в расчёт всех предупреждений о приближающемся начале войны.
Позиция Молотова в данном случае достаточно противоречива. Он убеждал, что СССР стремился оттянуть начало войны, указывая, что в случае если бы советское руководство поддавалось на провокации, то военные действия могли начаться раньше. А это привело бы к тому, что СССР вступил бы в войну ещё более неготовым. Однако одновременно с этим Молотов мог заявлять, что СССР на самом деле был готов к нападению в 1941 году. Основанием для этого он считал создание необходимого промышленного потенциала, который позволил в конечном итоге одержать победу.
Интересны воспоминания Молотова о конкретных мероприятиях советской дипломатии, которые были направлены на то, чтобы не допустить начала войны как можно дольше. В частности, Молотов рассматривает известное сообщение ТАСС, в котором буквально за несколько дней до начала Великой Отечественной утверждалось, что Германия не планирует в отношении СССР никаких враждебных действий. По мнению Молотова, это заявление нужно рассматривать не как ошибку и излишнюю доверчивость Сталина, а как попытку
«дипломатической игры»
Беседы с Молотовым интересны тем, что в них он нередко вступает в полемику со многими своими современниками. Это позволяет нам ознакомиться с разными точками зрения, увидеть, в чём Молотов был не согласен с другими политиками и государственными деятелями эпохи. Можно отметить, что особенно часто Молотов вступал в заочную полемику с Г. К. Жуковым. Вячеслав Михайлович полагал, что Жуков в своих опубликованных воспоминаниях допускал много не просто ошибок, но заведомо ложных высказываний. В первую очередь, это касалось роли Сталина в неудачах советской армии и вообще войне. Молотов полагал, что Жуков таким образом во многом стремился снять с себя ответственность за неудачное начало войны, переложив всё исключительно на Сталина. Конечно, нужно учитывать, что негативное отношение к Жукову со стороны Молотова могло объясняться тем, что тот в своё время помогал Хрущёву отстранить его от власти. Впрочем, нельзя назвать Молотова полностью необъективным. При всей своей нелюбви к Жукову, он признавал, что тот был выдающимся военачальником.
В беседах Чуева не упоминается версия о том, что СССР якобы сам планировал нанести первый удар по Германии. Но Молотов фактически старается её опровергнуть. Он говорил, что заявления о ведении войны только на чужой территории не являлись конкретными планами, а были лишь агитационным приёмом.
Любопытные сведения содержатся и в воспоминаниях Молотова об отношениях с союзниками по антигитлеровской коалиции. Можно найти сведения о внутренних раскладах в английской элите, о том, кто из политических деятелей склонен был идти на уступки, а кто готов был до последнего отвергать все претензии СССР. Например, Молотов утверждал, что президент Рузвельт верил только в доллары.
Достаточно спорным можно считать утверждение Молотова о том, что именно СССР удалось использовать Великобританию и США в своих интересах, хотя те также старались проводить подобную политику в отношении советской стороны. В сочетании со словами Молотова о том, что потери СССР в войне составили десятки миллионов, а Великобритании всего 200 тысяч человек, это смотрится не так уж убедительно.
Схожие оценки давал Молотов и развитию отношений с западными странами после войны. Он был уверен, что СССР поступил правильно, не позволив странам Восточной Европы участвовать в плане Маршалла, так как это привело бы к ослаблению советского влияния и социалистического строя.
Наибольшее впечатление производит то, что Молотов фактически никак не изменил собственных взглядов, которые у него были в сталинские времена. Они были радикальными даже с точки зрения брежневского периода. В полной мере это касалось и вопросов о международных отношениях. Молотов крайне критически отзывался о политике советского правительства, направленной на поддержание мира со всеми странами, в том числе и капиталистическими. Молотов продолжал считать, что начало новой мировой войны неизбежно. Он продолжал верить в то, что коммунизм будет построен, причём не в отдельно взятой стране, а во всём мире.
Весьма показательно, что в таком же ключе Молотов оценивал и итоги Второй мировой. Он был не согласен с тем, что главным результатом этой войны стало наступление мира, который теперь нужно сохранять. Для Молотова важнейшим итогом победы в войне стало создание мировой системы социализма, то есть появление советских правительств во многих странах Европы и Азии.
Уже в 1985 г. Молотов не просто полагал необходимым оставлять советские войска в Афганистане, но похоже искренне верил, что можно привлечь на свою сторону значительную часть афганского общества перспективой построения социализма. Также бывший нарком выражал уверенность в кризисном состоянии капиталистической системы и скором крахе капитализма в США.
При этом трудно не заметить, что взгляды Молотова во многом в данном случае противоречивы. С одной стороны, он продолжал осмысливать международные отношения во вполне марксистском ключе. То есть, главным содержанием истории считал именно классовую борьбу, полагал, что в мире продолжается борьба капиталистической и социалистической систем.
Однако с марксистской точки зрения неправильно говорить даже о государственных и тем более национальных интересах. Интересы могут быть только классовыми. Однако Молотов, не стесняясь, признавался, что его главной задачей как политика всегда было
«как можно больше расширить пределы нашего Отечества»
При этом он полагал, что он вместе со Сталиным хорошо справились с этой задачей. Нельзя сказать, что Молотов в принципе не замечал этих противоречий. Когда он рассказывал о попытках поставить под контроль СССР черноморские проливы, то признавал, что его действия и в целом политика СССР практически не отличалась от той, которую вела Российская империя. Рассказывая о своих попытках добиться после окончания войны советского контроля над Ливией, Молотов признавал, что объяснить претензии на эту территорию не с точки зрения геополитической заинтересованности в средиземноморских базах, а с позиций коммунизма, было достаточно сложно. Впрочем, это не мешало Молотову активно выступать с позиций именно борьбы за победу коммунизма во всём мире и отмиранию в перспективе государства.
Можно отметить, что столь же двойственным было отношение Молотова к национализму. На страницах книги можно много раз встретить негативную характеристику националистов, обвинения в адрес тех или иных политических деятелей в националистических взглядах. Молотов при этом готов был записать в националисты даже Н.С. Хрущёва на том основании, что тот считал необходимым построить коммунизм сначала в СССР, а потом уже в остальных странах. Но при этом Молотов одобрял националистические движения, если они разворачивались в империалистических странах, представляли угрозу для капиталистической системы.