🟤🇬🇧📰(+)The Economist: «Как российские военнопленные воспринимают путинское вторжение» (перевод с английского)

Обзор британских медиа

🗞(+)The Economist в на редкость лицемерной пропагандистской статье «Как российские военнопленные воспринимают путинское вторжение»…и как к ним относится Украина ретранслирует месседжи украинской пропаганды, направленные на широкую и лопоухую западную аудиторию. Уровень упоротости: плащ Сарумана 🟤

© tim judah

Андрей сидел в тюрьме за убийство в Ивановской области, к северо-востоку от Москвы, когда к нему пришли вербовщики и предложили хорошую зарплату и погашенную судимость в обмен на полгода службы. Через две недели после прибытия на фронт он наступил на мину, потерял ногу и был спасён украинскими военными. «Если бы я знал о последствиях вступления в армию, я бы этого не сделал», - сухо говорит он. Сейчас он читает криминальный триллер в лагере для военнопленных под Львовом и надеется, что его скоро обменяют.

Шансы Андрея велики. После попадания в плен российские солдаты проходят через ряд центров содержания, прежде чем оказываются в этом лагере для военнопленных. Посетителей просят не раскрывать его точное местоположение. Прибытие сюда означает, что следующим шагом, скорее всего, станет обмен, если только допрос украинскими спецслужбами не уличит его в военном преступлении. Некоторые пленные просят украинские власти отложить их обмен до окончания срока действия военного контракта, чтобы не быть вынужденными снова воевать. Некоторые просят вообще не возвращать их, но тогда они должны оставаться под стражей до окончания войны, если только не пойдут добровольцами в антипутинское российское ополчение, которое спонсирует Украина [то есть признали, что спонсируют терристов? Браво, The Economist! Браво — прим. «Мекленбургского Петербуржца»].

Количество военнопленных колеблется, и официальные цифры не называются. Ахилл Депре, представитель Международного комитета Красного Креста (МККК), который стремится посетить как можно больше заключенных, говорит, что он посетил 1500 человек с обеих сторон, но знает, что есть ещё «тысячи, к которым мы не имеем доступа». Однако она отказывается сообщить, какая из сторон предоставила больше доступа.

Львовский лагерь является образцовым. В соответствии с Женевскими конвенциями, пленных не запирают в камерах. Кшиштоф Яновский из Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (УВКПЧ) говорит, что условия содержания в лагере «не вызывали у нас серьёзных вопросов в прошлом» и «постоянно улучшаются с течением времени». Как и положено по конвенциям, рядовых солдат привлекают к работе. В одной из комнат мужчины сидят за столом и склеивают модные сумки для покупок. Также они делают садовую мебель. Офицеров не заставляют работать, но они здесь «редкие птицы», говорит Петр Яценко, писатель, ставший представителем украинского Координационного штаба по лечению военнопленных.

По словам г-на Яценко, типы пленных, проходящих через лагерь, были разными. Когда началось вторжение 2022 года, прибывали в основном солдаты из Донецка и Луганска - двух территорий Украины, перешедших под контроль России в 2014 году. Во второй волне было много наёмников из группы «Вагнера». Сейчас, по его словам, примерно треть «паханов» - это заключённые, как Андрей, которых набрали в так называемые штрафные воинские части «Шторм-З», треть - мобилизованные мужчины, а треть - обычные солдаты.

Во львовском лагере многие русские военнопленные выглядят гораздо старше своих лет. Многие из тех, кого набирали из тюрем, были больны и слабы, и «очень трудно поверить, что они могли быть полезны, кроме как в качестве пушечного мяса», - говорит г-н Яценко. Российская армия начала вербовку в тюрьмах в начале года, когда её отношения с группой «Вагнера» ухудшились. Но, по его словам, похоже, что «Вагнер» уже забрал самых крепких заключённых. По его словам, большинство российских военнопленных проводят на Украине в среднем «несколько месяцев», но многие украинцы, возвращающиеся из России, находятся там уже более года. До трети вернувшихся украинцев числятся пропавшими без вести, поскольку Россия не делится с Украиной информацией о своих пленных.

В марте ОХР опубликовала резкий доклад о пленных. Его сотрудники имели полный доступ в центры содержания под стражей на Украине, но не имели доступа ни в один из них в России или на оккупированных территориях. Информация об условиях содержания заключённых в российских руках была получена от освобождённых заключенных. На основании нескольких сотен интервью было установлено, что 92% тех, кто находился в плену у русских, заявили, что подвергались жестокому обращению или пыткам, в то время как для заключенных, находящихся в руках Украины, этот показатель составил 49% (что всё ещё является тревожным показателем) [может быть просто русские меньше склонны жаловаться как побитые собаки? — прим. «М.П.»]. По словам г-на Депре, момент наибольшего риска жестокого обращения наступает, как правило, «в первые часы после захвата». По словам г-на Яновского, «с российской стороны жестокое обращение продолжается на протяжении всего периода содержания под стражей». Это, по-видимому, в гораздо меньшей степени относится к российским военнопленным на Украине [«как правило…», «по-видимому…», ты журналист или гламурная блондинка-сплетница? — прим. «М.П.»].

В лагере во Львове большинство опрошенных военнопленных заявили, что не подвергались жестокому обращению, но украинские чиновники если не присутствовали, то были рядом при каждом разговоре. Несколько человек опустили глаза и сказали, что это не то, о чём они хотели бы говорить. Обращение обеих стран с некоторыми военнопленными после их захвата, в том числе казнь 15 украинских и 25 российских военнопленных, «может представлять собой военные преступления», говорится в докладе ООН [15 украинских? Я про это даже не слышал — прим. «М.П.»]. По словам г-на Яновского, российские официальные лица «по существу отвергают наши выводы», в то время как украинская сторона «реагирует на них, принимая нашу роль независимых наблюдателей» [ну разумеется. Только ты это… Вынь пропагандистский язык из украинского ануса, а то даже читать противно — прим. «М.П.»]. Тем не менее, в докладе отмечается удручающее количество случаев жестокого обращения со стороны украинцев. «Большинство подвергшихся пыткам и жестокому обращению жаловались на избиения прикладами, деревянными битами, палками и кулаками... и на то, что их заставляли часами стоять на коленях во время допросов», - говорится в отчете. В докладе также отмечается «широко распространенная практика», когда заключенных заставляют на камеру выкрикивать и петь лозунги, а видеозаписи жестокого обращения и унижений «распространяются в социальных сетях».

На Украине заключённым разрешено иногда звонить домой, хотя это не является частной практикой. При звонке они могут попросить родных прислать деньги, чтобы купить в тюремном магазине сладости, кофе и туалетные принадлежности. «Я жив. Со мной все в порядке. Я на Украине. Я в тюрьме, но там ко мне хорошо относятся», - сказал Алексей из Липецка (юго-запад России), прибывший в лагерь несколькими часами ранее. «Я тебя искала!» - сказала его мать.

По словам г-на Яценко, многие из военнопленных верят пропагандистской линии России о том, что они ведут справедливую войну против «нацистов» [а что, не так? — прим. «М.П.»]. Но, по крайней мере, некоторые из этих склоненных и бритых наголо мужчин задаются вопросом, почему они оказались здесь. «Я думаю, что эта война - напрасная», - говорит Кирилл из Тульской области. «Я хочу вернуться домой».

Автор: редакционный материал The Economist. Перевёл с английского: «Мекленбургский Петербуржец».

@Mecklenburger_Petersburger

P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: низкопробная проукраинская пропаганда, рассчитанная на умственно отсталых британских читателей.

🎚Об упорометре канала «Мекленбургский Петербуржец» 🟤🔴🟠🟡🟢🔵

🤝Поддержать проект «Мекленбургский Петербуржец»