— Ах, а вы видели, как поднялся тариф на лунный свет! — Эванджелин, перекрикивая гомон, возмущенно размахивала вилкой.
Фред только и успевал уворачиваться, молясь Единому, чтобы ненароком не прилетело в последний уцелевший глаз.
— Ни в какие небеса не лезет! Единый снова повысил налоги, чем мне платить? Жертвоприношениями? Новые смертные о нас не вспоминают миллионы лет! Мои запасы страдающих душ истощились.
— Ну, ну, лебедушка, — старая Лулу похлопала барышню по нежной ручке, — щедрые дары остались в Железном веке, не лейте алмазные слезки по канувшей эпохе Первых богов.
— А что остается? — Эванджелин пожала плечами и откинулась на спинку фуршетного стула. Оглядела расфуфыренных гостей, бродящих по залу с угощениями и напитками. Расправила платье из звездного шелка и горестно прикрыла глаза. — Верховный строй и так ввергнул нас в Лету, а теперь доводит до бедности.
В главном зале Небесного дворца наступила тишина. Около сотни пар глаз уставились на Эванджелин. За соседним столом вопросительно-возмущенно хрюкнули.
Фред почистил горло и, надеясь не трястись от волнения, напоказ рассмеялся:
— Ха-ха-ха, Эви, ну какая же вы шутница, ядрен-батон мне на алтарь!
Гости нахмурились и отвернулись, вернувшись к прерванной беседе. Фред горячо зашептал:
— Эви, ну зачем же так неосторожно, вокруг столько ушей!
— Ах, оставьте, Фред, — Эванджелин ноготком смахнула одинокие алмазики с глаз, — мое сердце требует преклонения, все мое существо истосковалось по жертвоприношениям, по молитвам, — Эванджелин рвано вдохнула, давя рыдания.
Старая Лулу покачала головой:
— Да, молодежь. Помню, в палеолит мы спускались к нерадивым смертным, чтобы силой забрать жизни. Первые из нас пожинали столько душ, что отстроили целые царства: поля Иалу… или Иару, сейчас уж и не вспомнить, Вальхалла, Дильмун, Элизиум. Ох, сколько их было!
— Но Единый карает, — Эванджелин ошарашенно лязгнула вилкой по тарелке, рассыпав с нее горстку песка.
Старая Лулу хохотнула, совсем не по божественному шлепнув себя по бедру:
— Это сейчас старый пердун расклеился, а пять — шесть миллионов лет назад был тем еще пройдохой, — старушка подмигнула оторопевшим собеседникам.
Для приличия поболтав о красоте фонтана свежесозданной сверхновой, Фред было засобирался к себе. Эванджелин остановила его, коснувшись плеча:
— Вы могли бы проводить меня на балкон? Подышать.
Сбросив оцепенение и твердо решив никогда не стирать пиджак, которого коснулась прекрасная Эви, Фред спешно кивнул:
— Разумеется.
Балкон встретил их сумеречной прохладой открытого космоса. Далекие звезды слепили, будто прожекторы, и Фред хлопнул в ладоши, меняя свечение на более приглушенное.
— Фред, вы знаете…
— Да? — Фред смотрел на Эви с нескрываемым восторгом.
Она стояла боком к нему, и ее безупречная кожа мерцала ярче гамма-всплеска Млечного пути.
— Мне откликнулись слова старой Лулу.
— Угу.
— Я думаю, нет, я всем сердцем желаю, — Эви развернулась к Фреду, с надеждой заглядывая в глаз, — мы должны сойти на Землю!
— Угу, — Фред кивнул. Замер. Дважды моргнул. Он совсем засмотрелся и теперь, как ни старался, не мог уловить суть. — Что?
— На Землю, — терпеливо повторила Эванджелин. С каждым словом ее глаза и кожа мерцали ярче, приобретая красный оттенок, а густые молочные волосы угрожающе вздыбились. — Вспомните, как тысячи лет назад я зубами рвала хлипкую плоть, перемалывала кости. Размах моих крыльев был больше площади многих государств! А вы! На ваших могучих рогах умирали в муках сотни мужчин, их души были так сладки!
Фред тяжело сглотнул:
— Да, было дело. Так давно…
Эванджелин обхватила лицо Фреда, встала на цыпочки, почти дотянувшись до жестких мужских губ:
— Пожалуйста. Разве вам не надоело жевать песок времени, вместо старого, доброго, упоительного сока человеческой жизни?
Фреду не надоело. Но его Эви так страдает.
— Хорошо, — кивнув, Фред приобнял Эванджелин за плечи. — Встретимся у радужного моста через вечность, мне надо кое-что захватить.
Эви радостно взвизгнула, быстро чмокнула Фреда в широкий нос и поспешила прочь. Времени оставалось не так уж и много.
Тяжелой походкой Фред шагал в пустующее крыло своей обители. Он не поднимался сюда так давно, что даже циркон, самый старый камень, не узнавал его. Не останавливаясь, Фред толкнул врата, зажмурившись от всполохов миллионов вольт его забытой молненной короны. С замиранием сердца водрузил ее на голову. Молнии вспыхнули и застыли в виде широких рогов.
Эванджелин была прекрасна. Она надела самые ослепительные белоснежные перья. И будто юная девчонка, хихикала, пока заговорщики, держась за руки, взбегали на мост.
Вспышка. Ощущение падения и резкой остановки.
Земля.
Пьянящее ощущение былого могущества. Эви с наслаждением распустила крылья:
“О, Единый, их размах достигает половины мира! А Фред? Его рога затмевают солнце!”.
Как упоительно вновь ощущать себя живой, дышащей, полной бесконечной силы.
Эванджелин вытянула шею и увидела неподалеку человеческого мальчика. Яростно взревев, Эви бросилась на жертву, предвкушая теплую кровь и сочную душу.
— Га-га-га!
— Ай, ма-а-а-ам! Гадкий гусь на меня кинулся!
На огород выбежала грузная женщина, размахивая тряпкой:
— Ах ты гадина, а ну прочь отседова! Так тебе, так! — женщина лупила мокрой тряпкой по гусиной морде.
Эванджелин кидалась на великаншу снова и снова, пока ее не схватили за шею.
Фред замер в тени деревьев, оторопев от ужаса: его Эванджелин, когда-то прямой потомок дракораптора, сейчас была чуть больше курицы. А сам он, посмотрев на копыта, устыдился. Выглядит не лучше рогатого осла.
После надрывного: “Га!” страх за Эви вытеснил ступор. Фред рванул на защиту:
“Её вот-вот задушат!”.
Женщина, завидев несущегося оленя, заверещала. На крик сбежались мужики. Соседский дед, не растерявшись, схватил ружье.
Выстрел.
Фред завалился на бок. Вместо человеческой, он ощутил тяжелый металлический привкус собственной крови. За мгновение до того, как смертный выстрелил второй раз, Фред понял, почему Первые боги больше не спускались на землю.
Эволюция их не пощадила.
Автор: Саша Малетина
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ