— Ты уж прости, дружище, что приходится делать это, но…
В пасмурном предвечернем небе клубились серые облака. Крапал прохладный весенний дождик, однако настроение на кладбище царило осеннее. Даже листья на деревьях вокруг были жёлтыми, угрюмыми и безжизненными.
Впрочем, на то оно и кладбище. Влажное сумеречное царство вечной осени и смерти.
— …но сам понимаешь. День поминовения все-таки. Никак иначе. Твоё здоровье!
Фёдор поднял с могильного камня стакан, принюхался к содержимому и залпом влил в себя всё без остатка. Благо, там же лежала корочка свежего ржаного хлеба. Пожилой мужчина спешно вдохнул хлебный аромат, чтобы унять спиртной дух в носу, а затем закусил.
— Уф, хорошо-то как, — жуя, Фёдор потряс головой и подставил лоб мороси.
Нынче был странный денек. По обыкновению в День поминовения люди приходили на кладбище, приводили в порядок могилки усопших, проливали скупые слезы, но, что важнее, самые суеверные оставляли давно почившим родственникам и друзьям уйму снеди и выпивки.
— Хорошая традиция, — Фёдор улыбнулся собственным мыслям. Он посмотрел на портрет юноши, пробежался глазами по имени погребённого и погрустнел. — Молодцы твои, Петр Иванович. Не поскупились на водочку. Порадовали вы старика-могильщика. Спасибо.
Юноша на портрете как будто с пониманием кивнул. Фёдор даже не обратил внимания. За три десятка лет, проведенных среди склепов и могил, он утратил всякую способность удивляться. Покойники давно заменили ему живых людей. Живые они ведь что? Боятся мертвецов. Думают, мол, нечисть, призраки, приведения, сглазы и мороки – вот все, что можно найти на кладбище.
Глупые.
Здесь можно найти только покой. К тому же, Фёдор знал наверняка: бояться нужно не усопших, а самих живых. А мертвецы, они как молчаливые побратимы. Не оскорбят никогда, не обидят, выслушают внимательно, поймут, как никто другой. Поддержат тебя в трудную годину незримым присутствием.
Не удивлялся он и потому, что могилка Петра Ивановича была уже четвертой на пути Фёдора, возле которой он угостился водочкой. Настроение улучшалось с каждой стопочкой. И улыбка становилась все шире и шире.
— Ну, бывай, Пётр. Зайду к тебе как-нибудь потом.
Нет, день был странный не из-за того, что портреты погребённых вдруг начали оживать. Да и совсем не потому, что сегодня на кладбище побывало непривычно много посетителей.
Сегодня Фёдор ожидал особенного гостя.
Такого, какого обычные люди предпочитают не ждать, и начинают страдать, узнав о его скором прибытии. Впадают в страх, паникуют. Одни замыкаются, уходят в себя. Иные даже ходят под себя. Однако Фёдор не страшился. Он с этим гостем давно в дружеских отношениях и частенько встречал его здесь, на кладбище.
И всё же, нынешняя встреча должна была стать особенной. У старого могильщика было почти всё готово, осталась лишь самая малость. Гостей полагается встречать с радушием, особенно таких, которые давно стали верными друзьями.
Потому Федор достал из-за пазухи чистенький хрустальный графин, еще довоенного производства, и обошел с ним с добрую дюжину могилок. Он опустошал оставленные стаканы с водочкой: когда в графин наливал, а когда и в себя.
«Мало ли как встреча пойдет?» ‑ подумал про себя старый могильщик, без боязни отпив из очередной стопки.
Уже давно стемнело, когда с делами наконец было покончено. В заранее приготовленный бумажный пакет Фёдор насобирал разной закуски. Тут тебе и огурчики малосольные, и хлебушек, и сальцо двух видов, копчёное и просто солёное, и лучок зелёный, ну и конфеток самых разных вдоволь.
— Старуха будет довольна! – хлопнул в ладоши изрядно захмелевший могильщик.
Он сидел на старинной мраморной плите, на могиле какого-то дворянина. В полумраке и тусклом свете керосинки опьяненный взгляд старика с трудом разобрал даты откуда-то с начала девятнадцатого века. Над покосившейся оградкой возвышалось небольшое изваяние в виде мужской фигуры, но время, ветер и дожди давно стерли все черты с лица.
Осталось лишь имя, о котором давно уже никто и не помнил.
— Ты уж прости, Евгений Александрович, что пришлось так поступить, ‑ Фёдор мягко опустил ладонь на могильный камень. – Выбора не было. Когда всё кончится, я приведу тут всё в порядок, договорились?
Статуя сохраняла молчание. Лишь по гладкому лицу пробежали короткие тени. Старый могильщик хмыкнул и уставился на небо. Сквозь рваные тучи проглядывало мутное лунное пятно.
Приближалась полночь.
— Наша гостья скоро прибудет, ‑ с тоской вздохнул Фёдор, однако грусти не испытывал.
Скорее трепет. Предвкушение радостного события.
Он то и дело покусывал губу, без конца проверял плиту под собой и все чаще косился на полный графин. Гостья задерживалась. Подобное было для неё в новинку. Обычно она приходила заранее.
Не любит опаздывать. Так и сказала во время последней встречи. Но сегодня старуха почему-то не желала появляться вовремя.
«Неужели зря готовился? А вдруг она прознала обо всём? Ох-ох…»
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Фёдор снова посмотрел на изваяние дворянина. Тяжело вздохнув, он заговорил:
— Эх, Евгений Александрович. Тебе-то уже всё равно, но не готов я ещё ко всему этому. Не готов. Ты, небось, хохочешь надо мной? А как же! Сколько ни бегай, всё равно прибежишь туда же, куда и все. Дворянин ты или могильщик, как я, богач или бедняк, злодей или добряк… Все окажемся там, откуда пришли… И зачем вообще всё это копошение? Всё это возюканье? А, Евгений Александрович? Есть у тебя ответ?
Повеяло странным влажным холодом. Чье-то леденящее присутствие окутало воздух над кладбищем, и даже пламя в керосинке испуганно затрепетало.
— Ответ есть у меня, ‑ прозвучал тяжелый женский голос, от которого у любого человека встали бы волосы дыбом.
Но Фёдор давно привык к нему и даже с облегчением вздохнул.
— Явилась-таки. Уж думал было и не ждать тебя.
— Я ведь обещала.
Бесформенная фигура в иссиня-черном рваном плаще опустилась на плиту рядом с могильщиком.
Фёдор искоса поглядел на пришелицу.
— Так ты скажешь? Мне ведь теперь можно узнать правду?
Старуха как будто заскрежетала зубами.
— Это вот так ты встречаешь гостей с дальней дороги, Феденька?
— Ох, где же мои манеры! Прости, дорогая, ‑ могильщик схватил графин и принялся лихорадочно наполнять стаканы. – Просто заждался я тебя, понимаешь?
— Нечасто встретишь человека, который так безропотно ждёт моего прихода.
— Нечасто встретишь человека, ‑ улыбнулся Фёдор, ‑ который может назвать тебя другом.
— Хе-хе, твоя правда.
Они выпили, не чокаясь, закусили, и на короткий миг могильщику показалось, что гостья даже повеселела. Однако её мрачное настроение быстро вернулось в виде долгого угрюмого молчания.
— Странные вы, люди, ‑ наконец заговорила старая. – Самые странные из всех, с кем мне приходится иметь дело. Вам дан чудесный дар жизни, и что вы с ним делаете?
Фёдор похлопал глазами, чтобы прогнать хмельную пелену.
— И что же мы делаем?
Гостья как будто поскрипела зубами.
— Превращаете его в смерть.
— Но ведь смерть сильнее жизни! – вдруг выпалил могильщик, вспомнив войну. Он развел руками вокруг себя. – Сама посмотри. Как бы мы ни жили, все одно ‑ оказываемся здесь.
Старуха вдруг повернулась к собеседнику и подалась вперед. В черноте ее капюшона клубились тени, но Фёдор был готов поклясться, что разглядел там два холодных огонька.
— Так, по-твоему, жизнь дана для того, чтобы умирать, друг мой? – она говорила тихо, но со стальным нажимом.
Фёдор сглотнул и втянул голову в плечи. Он чудом выжил, так и не дойдя до Берлина. И за прошедшие годы не нашел ответа на вопрос: почему он остался жив?
— Ты мне скажи. Ты ведь – Смерть.
Старуха рассмеялась.
— А ты, простой могильщик, решил вдруг узнать тайну мироздания? То, чего пока не дано узнать ни одному из смертных?
— Может я и «простой могильщик», ‑ Фёдор отвернулся, насупившись, ‑ но я твой друг. Друг, которого ты пришла увести в последний путь.
Смерть перестала гоготать и замолкла. Старик же продолжал:
— Могла бы и приоткрыть тайну. Всё равно я не успею никому ничего рассказать, да и не стал бы. Твоё доверие для меня важнее человечьего любопытства. А так мне было бы о чём подумать, пока мы с тобой идём…туда…
Фёдор посмотрел на чёрное ночное небо. Тучи постепенно рассеивались, уступая место свету звёзд и яркому диску луны. Ливший несколько дней дождь теперь вернётся ещё не скоро. Округа задышала, заблагоухала, и над старым кладбищем, прибежищем вечной осени и смерти, повеяло долгожданной весной.
И жизнью.
— Я расскажу тебе, Феденька. Расскажу, ‑ в голосе старухи послышалась горечь. – В другой раз.
— Это как это? – подпрыгнул могильщик.
— Помнишь, на той неделе приходила когда?
— Как же это забудешь?! Ты сказала, что в следующий раз явишься за мной.
— Верно… Так вот, в тот раз оставила я, дура старая, где-то здесь свою косу. Ты не находил, часом?
— Ох, нет, дорогая моя, ‑ не веря своим ушам, судорожно ответил Фёдор. – Как же…как же так?!
— Без неё мне никакой работы. Не страшна я без неё. И тебя забрать сегодня не смогу.
Могильщик не выдержал и засмеялся.
— Дорогуша, как же так? Смерть потеряла косу? Разве так бывает?
Старуха поникла. Лишь пожала плечами.
— Видимо, бывает. И ведь ушла, даже не заметив. Совсем ума не стало…
— Ох-хо-хо, ‑ Фёдор хлопал себя по ляжкам, с трудом сдерживая истерический хохот. ‑ И что теперь будет? Люди умирать перестанут?
— Нет. Просто души почивших останутся неприкаянными, пока не появлюсь я и не заберу их с собой.
— Хм. А как же я? Я ведь, вроде, не помер ещё. Не помер ведь?
Смерть снова повернулась к могильщику и заглянула ему в глаза.
— Долгие годы был ты другом мне. Не могу я с тобой, как со всеми. В лучшее место увести тебя хотела лично…но без косы… Придётся тебе ждать моего прихода.
— А ну как, ‑ встрепенулся Фёдор, ‑ найду я её? Как дать тебе знать?
— Сама приду. Со временем. Эх…
— Ну, не грусти, дорогая. На-ка вот, взбодрись.
Старый могильщик наполнил стакан и протянул Смерти. Та недолго думая выпила, а затем ещё один, и ещё. И только потом кивнула в знак благодарности.
— Чем займешься в отпуске? Ух-ха-ха, как представлю тебя, в санатории, где-нибудь в Ялте, так сдержаться не могу! Говорят, там новый пансионат партийный открылся. В «Правде» прочел на днях. Далековато отсюда, конечно, но что тебе расстояния? Поезжай, отдохни, старушка. Ты вообще отдыхала когда-нибудь?
Смерть покачала головой.
— С тех пор, как вы, люди, появились – никогда.
— Ого, и давно это было?
Старуха резко поднялась и покачнулась.
— Кажется, лишнего выпила, ‑ пробурчала она. – Не положено тебе знать такое, Феденька. Пока что. Засиделась я у тебя. Пойду по-тихоньку.
— Давай-давай, топай. Доброго пути, ‑ могильщик сиял так, что казалось, улыбкой освещает ночной мрак. – Ты заходи, если что. А косу, да, коли найду, приберу. Ты не беспокойся.
— Спасибо тебе, мой друг. Береги себя, ‑ Смерть отвернулась, сделала несколько шагов и вдруг остановилась на границе света от керосинки. – Ялта, говоришь? А почему бы и нет, в конце концов?
С этими словами она растворилась в воздухе.
Фёдор еще долго сидел не шевелясь. Наконец он нашел в себе силы ожить, допил остатки водки прямо из кувшина и задорно глянул на каменное изваяние дворянина.
— Ну и, Евгений Саныч? Чего я тебе говорил? М-м? Простишь ты меня или нет? Уж прости, сам видел, иначе никак было.
Он встал на колени на землю и, поднатужившись, сдвинул могильную плиту. Блеклый свет керосинки осветил лежавшую под мрамором древнюю, присыпанную грунтом косу.
— Я приберу, Саныч, не волнуйся, ‑ Федор вернул плиту на место, и устало развалился поверх неё. – Ты волнуйся. Лучше скажи, для чего всё же всё это копошение и суета? Не знаешь? Мда… Вот и я не знаю. И старая, коза такая, не рассказала. Но пожить-то ещё хочется, как ты ни крути, Женечка. Как…ни крути… Так что, поживём ещё немного…
Каменный дворянин безмолвно наблюдал, как пьяный могильщик засыпает на его могиле. И лишь слабые тени танцевали на давно истершемся лице.
Автор: Том Белл
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ