Иногда, чтобы увидеть свою жизнь и себя в ней - по новому, необходимо завести собаку. Любую. Можно встреченную у помойки.
В давние советские времена, для девушек было естественным хотеть выходить замуж. Школа, получение специальности в учебном заведении или трудоустройство и ожидание сватовства или встречи с парнем, подходящим для создания семьи.
Происходили, конечно, глупости, влияющие на последовательность. Но чаще было именно так. Ту, которая к двадцати пяти годам замуж не выйдет и приближения перемен на горизонте нет, начинали жалеть и даже предрекать судьбу старой девы.
Читайте историю, пожалуйста.
Таня приехала в город из ближней деревни. Мать с отцом, люди строгих взглядов, дочь - вчерашнюю школьницу, отпустили неохотно. Их бы воля, отвели Таню на ферму или в полеводческую бригаду. Полюбовались бы на неё ещё пару лет и, утирая счастливые слёзы, отдали в жёны доброму молодцу.
Да вон, хоть соседскому Тольке! В пьянке не замечен, в армии отслужил, тракторист и ремонтное дело в мастерской постигает - толковый! А главное, Тане даже стараться не надо. Толька давно спит и видит женитьбу на ней. Но нет, дочь придумала в политехнический техникум поступать, явно не планируя возвращаться в деревню.
И может за это оказалась наказана Таня, нарушившая родительский завет- где родилась, там и гнездо следует вить?
Студенткой она намерено сторонилась парней - таких же вчерашних школьников, будущих солдат - срочников. Все они ещё были в подчинении родителей и женитьба в их планы не входила. А приезжих девчонок, проживающих в общежитии, они почему-то считали легкомысленными и вели себя с ними чересчур смело.
От новости, передаваемой шёпотом: "Вон та девчонка сделала аборт," у Тани холодели руки. Так что, держась деревенской простушкой, берегла русую косу, не красилась и юбки не укорачивала. В выходные уезжала в деревню, но своё будущее с ней не связывала. Так и соседу Тольке сказала.
Но вот стала Таня контролёром ОТК в цехе. Опять общежитие - теперь заводское. Уже привычка к городу, образование и повзросление подсказали Тане: "Пора начинать нравиться юношам!" Сама по себе скромная, гардероб кардинально не меняла, но обувь теперь носила только на каблучке и изящную.
И в зеркало - пристально, посмотрела Татьяна. Коротенькие, густые, угольные ресницы выглядели, как подводка, придавая серым глазам девушки выразительность. А вот густым бровям потребовалась рука мастера и обучение, как самостоятельно выщипывать лишние волоски.
Считая полные губы своим недостатком, помадой Татьяна не пользовалась. Немного лёгкого тонального крема - вот и весь макияж миловидной стройняшки Тани. Но вот странность - ни цеховые парни, ни кавалеры с танцевальной площадки в парке девушкой не интересовались.
Первые - общались "по дружбе," по делу, в кино приглашали других. Для вторых Таня и вовсе была невидимкой. Отсутствие свиданий, освобождало время и девушка стала самой активной в общежитии, в комсомольских и общественных делах цеха. Круг общения разрастался, но без личной пользы.
Впрочем, не совсем. В качестве поощрения, Татьяна получила комнату в семейном общежитии. Ей исполнилось двадцать пять лет. Танцы стали не для неё, компаний подходящих не было, подруги вышли замуж и уже растили детей. Остро ощущая своё одиночество, Таня с неохотой выходила на общую кухню, где крутились семейные женщины, бегали малыши.
Соседки тоже посматривали настороженно и в длинные разговоры не вступали. Да, была родная деревня. Но и туда не ехалось Тане. Пока от остановки шла, десять раз приходилось ответить на вопрос: "Замуж не вышла? А жених-то, хоть есть?" И тот же Толька, женатый, с двумя детьми, интересовался с подвохом:
"Что, Танюха, не берут тебя городские замуж? А подходящие, местные тоже закончились."
Она бормотала, что ей и так хорошо, но Толя не верил.
И родители, тем же, вынимали душу. Татьяна понимала: им обидно, что их дочка - умница и красавица, оказалась в пролёте. Мать роптала, что каждый Татьянин приезд, у магазина только о ней и болтают, додумывая разное - про женатого любовника, тайные аборты. Отец зубами скрипел.
В общем, перестала Татьяна у своих в деревне бывать. Довольно однообразно дожив до тридцати - работа, комнатка в общаге, отпуск в заводском профилактории по путёвке, решилась Таня откровенно поговорить с председателем цехового комитета Идой Павловной:
"Ида Павловна, я почти десять лет на заводе, а очередь на отдельное жильё не приближается. Понимаю, семейным важнее. Но что ж мне - до пенсии готовить на общей кухне и в общем душе мыться? Ради Бога, замолвите словечко, помогите!"
Ида Павловна, женщина не вредная и понимающая, прониклась просьбой несчастливой девушки. Вместе с начальником цеха составили ходатайство в жилком и, неожиданно скоро, Татьяне предложили однокомнатную квартирку на первом этаже четырёхэтажного дома. Старый фонд, давний ремонт.
Она согласилась, не глядя. Родители помогли с деньгами на обстановку, надеясь, что теперь дочь "хоть какого-нибудь" мужа найдёт. Стали привозить картошку и другие овощи для зимы - у Тани в подвале собственное место имелось. Отец с матерью ждали, она надеялась.
Но в ближайшие семь лет случилось только одно короткое подобие романа с мужчиной из соседнего цеха. Разведённый, он однажды заговорил с Таней в столовой, предложил после работы пройтись. Пару вечеров погуляли и, наевшись хозяйкиных голубцов, гость её облапил.
Потом лежала в темноте, слушая храп первого мужчины и хотела одного - отмотать обратно. Не зацепил он Таню, но и она не зацепила. При случайных встречах, кивали друг другу, не встречаясь глазами. Неопытная, молодая женщина опасалась последствий, но пронесло.
Как вы понимаете, время продолжало спешить. Пришли девяностые, объявив народу, что больше он не будет советским, а потому - живите, как хотите. Привыкшая к заводу Татьяна осталась на месте, и варить бы ей кашу из топора без масла, если б не папа с мамой.
Деревня, чуток ослабев, выстояла. Администрация сохранила школу, амбулаторию, часть рабочих мест. Танины родители, теперь пенсионеры, сберегли хозяйство и могли помогать дочери. К себе звали, но она, переменившись, только в своей квартирке чувствовала себя улиткой, защищённой раковиной.
Наступил 2000 - й год, позволивший стране немного выдохнуть. В одном из цехов завода потребовались диспетчеры и Татьяне предложили перевод и смену профессии. Теперь она оформляла погрузки фур, контактируя с их водителями. Они не скупились на анекдоты, комплименты, шоколадки.
Да, в надежде на быстрое оформление, другие поблажки, но диспетчерам было приятно. А, скажем Татьяна, впервые попала в поток мужского внимания. К ней вернулось желание следить за своей внешностью, пользоваться духами. Ни на что особенно не рассчитывала, а получила приглашение на свидание.
Татьяне тридцать семь, Павлу тридцать пять. Он разведён, она - "синий чулок." Он весьма ничего, она - просто милая. Но и полгода спустя они просыпались в одной кровати, если мужчина не в рейсе, конечно. Всё было так хорошо, по молодому. Всё свободное время влюблённые проводили вместе.
Татьяне показалось, что это запоздалая судьба. Возможно, не случайно, она "поймала" беременность. Лёгкая тошнота и тест подтвердили положение женщины. Павел был в рейсе и она ждала его с нетерпением. В день возвращения, расстаралась с ужином, заготовив в холодильнике бутылку шампанского - ничего, и ей можно глоток.
Встретив мужчину с лукавым видом, выставила вперёд кулачки: "Ну, Павка, выбирай сюрприз!" Хлопнул по правому и Таня, распахнув ладонь, предъявила синий шарик из тех, что надувают на праздники. Объявила торжественно: "Синий! Значит будет сын!"
Забрав у неё вестников счастья - красный и синий, Павел скатал шарики вместе и выбросил в форточку. Потребовал, сев за стол: "Давай корми, с голоду умираю."
Растерянная Таня подчинилась, но вскоре не сдержала слёз: "Павел, возможно я заигралась и ты не понял. У нас будет ребёнок!"
"Поправочка - у тебя, если решишься родить. А лично я утекаю - сейчас или с утречка, как пожелаешь," - работая челюстями, процедил мужчина.
"Но почему? Мне казалось, у нас всё хорошо. Я ведь не настаиваю на ЗАГСе прямо завтра," - голос Тани звенел тонкой стрункой.
И тогда Павел всё объяснил на пальцах, для "глупой бабы:"
"Там, куда ты надеешься меня затащить, я был несколько лет. Не понравилось. До сих пор алименты плачу. Мне нравилось с тобой жить и сама ты ничего. Но я не собираюсь умирать в один день ни с тобой, ни с какой другой женщиной. Я одинокий волк, Таня. Ценю свободу.
Детей больше не хочу. Категорично. В общем, возвращаюсь к своим маменьке с папенькой. У меня в планах квартирку взять в ипотеку, а не подгузники. Так что - может завтра уйду? Устал, но тебя приголубить, силёнок хватит."
Они не только расстались. Павел сменил место погрузки, чтобы не видеться с Таней. Сначала она твёрдо решила рожать. Через неделю начала сомневаться:
"С грудничком даже в магазин не выйдешь и вдруг станет совсем туго с деньгами? Маленькая квартира, работа по сменам. Не прежние времена - садика не дождёшься. Нет-нет, сделаю аборт и в сторону мужиков голову не поверну!"
Защитившись такими мыслями, Татьяна легла спать - суббота и воскресенье ей выпали в качестве выходных. А в понедельник вторая смена - вот и возможность взять направление на аборт. Но с утра подорвалась на автовокзал - в деревню.
Услышав новость, отец, формально спросил: "А муж есть? То-то. К нам, с пузом глаз не показывай. Выбрала город - там и живи!"
Мать, с мокрыми глазами, вторила: "Ох, Таня, как ты могла. Одинокая, не молодая. Позор-то какой."
Вскоре Татьяна сидела в автобусе, возвращаясь в город. Ею овладело безразличие. Решение было принято. Но от родителей она, мысленно, отреклась. Приехав в обед, упала в кровать и до вечера проспала. Довольно поздно, ей пришлось вынести мусорный пакет - тянуло из него неприятно.
Возле мусорного контейнера бесновалась кривоногая собачонка. Мелкая, но куснёт - и ходи потом на уколы.
"Это Акимовны из нашего подъезда. Померла она три недели назад. Бельку дочь сразу куда-то отвезла. А она назад прибежала. Подохнет скоро. Вон как отощала и апрельские ночи холодные. Не знай, за что ей обожала Акимовна - страшная, злая.
Сама-то, на улицу больше года не выходила и Белька с ней дома сидела. В лоток, как кошка ходила. Ну, хоть теперь лая в подъезде нет,"- всё это проговорив, пожилая женщина, незнакомая Тане, кинула свой пакет в контейнер и удалилась.
Гормоны что ли - Татьяне стало жаль собачонку до слёз. Подумала:
"Покормлю, переночует, а завтра выпущу. Да и я ночью, одна, с ума сойду, сдуру выспавшись. А тут - занятие."
Неумелый свист Белька поняла правильно и, по прежнему выражая жалкую ярость, поспешила за Таней. Для кормёжки и питья пришлось предложить свои тарелки. Собачка ела жадно и потом не подобрела. Только теперь Татьяна учуяла отвратительный рыбный запах от шерсти вредной собаки.
Запоздало пожалев, что взяла, Татьяна решилась её помыть. Кое-как, дважды прикушенная острыми зубками, отнесла противную Бельку в ванную. В тёплой воде, бедняжка вдруг успокоилась и не мешала Татьяне. Мыла своим шампунем, рукой, за неимением лишней губки.
Пузо собачки ей показалось слегка вздувшимся. Неудивительно - глотала всё, что в пасть попадало. Шерсть Бельки побелела, но симпатичней, она не стала - невиданная зверушка, слияние не ясных пород. Обе уснули поздно, почему-то в одной постели. Но утром собака оказалась на коврике.
Вокруг извержения того, что она ела вчера. Ещё не хватало! Но понесла к ветеринару, в корзинке, накрыв платком.
"Да вы скоро мамочкой станете," - после тщательного осмотра сообщил Айболит, гладя Бельку.
Татьяна покачала головой: "Нет, я решила сделать аборт. Но как вы..."
Не смутившись, ветеринар ответил: "Говорите, собачку от мусорки взяли? То есть, безработная, беременная бомжиха и ни одного слова про аборт. Героиня! Я витамины ей выпишу, безвредные капельки для снятия стресса. Она не молода. Хорошо бы наблюдаться. Как понимаю, щениться она будет дома ...."
"Нет у меня лишних денег на консультации. И где она будет щениться, не знаю," - хмуро ответила Таня.
Айболит, не обращая на это внимания, выписал рецепт и правила питания на листочке. Проводив к кассе, объявил скидку - вполне приемлемо получилось.
... Когда Татьянин живот стал заметен, на работе не постеснялись спросить: "От Пашки, что ль залетела?"
Не моргнув глазом, Татьяна серьёзно ответила: "От сантехника. Вызвала кран починить, а он красавчиком оказался. Не устояла. Тут Павел заявился из рейса. Психанул и ушёл. А я не жалею - уж очень захотелось красивого ребёнка родить."
И было не понятно - шутит Татьяна или нет.
А дома - всё кувырком, её ждали Белька и сукина дочь - Жданка, похожая на пуделька. Со старшей собакой Татьяна подолгу гуляла, за младшей, смиренно, подтирала лужи. Белька, от капелек или благодаря материнству, стала спокойной.
Когда хозяйка занималась пошивом пелёнок или вязаньем, каких-то маленьких, уютных вещичек, Белька садилась рядом и порыкивала на Жданку, если та забываясь, мешала. Незадолго до Таниных родов, из деревни приехала её мать - Алевтина Петровна.
Ужаснувшись собакам, было взялась отчитывать прямо с порога: "Шерсть, лишние рты. Немедленно вон!" Но дочь её перебила:
"Вы отказались от меня и от внучки из-за чужого, поганого мнения. А Белька мне пример подала и поддержала. У меня рука не поднялась её дочки - Жданки лишить. И я дочку рожу - самую красивую и навсегда лучшую. Даже если она, когда-нибудь в подоле принесёт, как отец любит выражаться. А если ты, мама, приехала мне мозги перемешивать, то я тебе даже чаю не предложу - назад уезжай!"
Алевтина Петровна рот и захлопнула. Сама чайник поставила, пироги достала. Налив в кастрюлю воды, поставила мясо томиться для щей. Только потом снова заговорила, но другими словами:
"Ты, дочка, нас прости дураков. Нам бы понять - по разному судьба-то складывается, а мы, давай, на соседей оборачиваться. А основное-то упустили - внучка или внучок будет у нас. Радость какая! Вырастим - ещё получше других. Я ведь приехала, после родов, в деревню тебя позвать. Хотя б на декретный отпуск. Не косись на собачью ораву. С собой заберём - изба большая. Ну маленько подерутся с котом. Ему полезно, а то совсем зажирел и мышей не ловит."
А дальше всё хорошо сложилось - и у Татьяны, родившей дочку, и у Жданки с Белькой, и у Алевтины Петровны с мужем. Дочку Татьяна назвала Женей. Немного смешно, но ей вздумалось, чтоб дочкино имя сочеталось с кличкой младшей собаки - Жданки.
от автора: Деревенский дом, после смерти деда, продали за хорошую цену. Получилась доплата на трёхкомнатную квартиру. Алевтина Петровна стала городской, но не жалуется. Лет ей немало, но ум остаётся ясным. Часто в Храме бывает. Говорит, что среди прочих молитв, грех отмаливает за то, что не хотела сначала появления Женечки.
А Женечке девятнадцатый год. Она учится в каком-то салоне красоты на парикмахера. Она очень похожа на мать - тушью не пользуется, а серые глаза кажутся подведёнными из-за коротких, но густых, чёрных ресниц. Придерживается мнения, что сначала нужно пожить для себя, а уж потом думать о детях.
И не обязательно их от мужа рожать - можно просто от любимого человека. Бабушка вздыхает, а мать помалкивает. По прежнему работает на заводе - дочь надо поддержать. Выглядит очень неплохо. Обе собачки на радуге. Мысль о замене в семье не рассматривают.
Благодарю за прочтение. пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина