В самые трудные дни боев под Сталинградом, в ноябре 1942 года, «Правда» напечатала письмо, адресованное воинам-узбекам, которое подписали 2.412 тысяч жителей республики. «В дом твоего старшего брата — русского, — говорилось в нем, — в дом твоих братьев — белоруса и украинца ворвался германский басмач. Он несет коричневую чуму, виселицу и кнут, голод и смерть. Но дом русского — также и твой дом. Твоя улица начинается в Белоруссии, а дом украинца — в твоей махалле... Союз советских республик — это крепость с одними воротами, и разбойник, влезший в эти ворота, покушается и на твою жизнь».
Потрясающее по силе своего воздействия это обращение к защитникам волжской твердыни звучало, как клятва узбекского народа — выполнить свой интернациональный долг перед Советской Родиной.
Ниже — выдержки из писем узбеков-фронтовиков родным, близким и друзьям.
• Идем по пятам гитлеровских бандитов — какие страшные преступления совершают они. Под Мценском видели детей, брошенных в колодцы, видели истерзанные трупы наших бойцов, плывшие по Оке. Видели виселицы... Музей и дом, где жил и творил великий русский писатель Тургенев (Спасское-Лутовиново Орловской области), превращены гитлеровцами в конюшню. Сердца наши переполнены гневом и ненавистью к извергам.
Т. РАСУЛЕВ, бывший помощник мастера Ташкентского текстильного комбината.
25 июля 1942 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
Пойти по следу письма было несложным делом: откуда Т. Расулев уходил на фронт — известно. Но после госпиталя и возвращения домой в декабре 1944 года он, как оказалось, пошел на железную дорогу по специальности, полученной уже на фронте, — монтером связи. Встреча с ним состоялась в хороший день: Тахиру Расулевичу исполнилось 70 лет.
Расулев держит в руках свое же письмо, посланное через газету матери, мрачнеет:
— Тогда мы действительно были комок гнева. А как иначе? Я отца потерял в гражданскую, в 30-м пошел строить текстильный комбинат, начал работать на нем. Все шло хорошо. И вот брат погиб, почти все мои ребята первого набора по батальону связи пали. И такие зверства увидел. Я с осени сорок первого от Мценска до Германии тянул телефонные кабели... Сейчас у меня три сына, три дочери, пятнадцать внуков. Живем и радуемся. Лишь бы не было войны.
• Дорогие товарищи! Вот уже третий год как я на фронте. В боях с гитлеровскими захватчиками я стараюсь свято выполнять главный ваш наказ, — не щадя сил и жизни, громить врага...
Как и многие избранники нашего народа, я не могу пока отчитаться перед вами на собрании в округе, но недалек час, когда мне удастся это сделать как депутату и офицеру. Наше высокое единство — единство партии и народа, армии и тыла — для нас необоримая сила, а для нашего лютого врага — неминуемая и верная погибель.
С приветом, ваш депутат — Мирза МИРСАГАТОВ, майор медслужбы.
2 сентября 1943 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
Бывший подручный пекаря Мирза Усманович Мирсагатов — заведующий самой большой в Средней Азии больницей... Вернувшись с войны, врач-фронтовик, как и обещал избирателем, отчитался перед ними, потом повторно избирался в городской Совет, возглавлял институты, умер два года назад...
За сорок с лишним лет административные границы районов, а тем более избирательных округов в Ташкенте не раз менялись, но 131-й округ, где депутатом был М. Мирсагатов, остался в том же Куйбышевском районе.
— Сейчас здесь новый микрорайон высотных жилых зданий, — говорит недавно избранная депутатом городского Совета по этому же округу контролер-кабельщик Саида Хайдаровна Русалева, — между тракторным заводом, чьи люди в основном живут в этих домах, и «Ташкенткабелем», где я работаю. А письмо, с которым меня познакомили, не может не волновать. Конечно, все это в традициях и в духе наших Советов.
• Здравствуйте, дорогая, многоуважаемая Антонина Ивановна!
Вас приветствует бывший ученик Алим Хакимов.
Ваше письмо я получил и сердечно за него благодарю. Мы перешли — наконец-то! — границу фашистской Германии. Немного, совсем немного остается нам до фашистского логова!
Алим ХАКИМОВ, майор.
12 марта 1945 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
В городе, которому отдана почти вся жизнь, знаешь многих.
— Алим Хакимов? Не тот ли? — показываю письмо военному комиссару республики полковнику У. Р. Муминову.
— Хакимов Алим? Герой Советского Союза? Его имеете в виду? — военком задумывается. — За время войны из Узбекистана было мобилизовано в армию сотни тысяч людей. Более половины — узбеки.
Звоню Герою Советского Союза Алиму Хакимову, директору кинотеатра «Дружба» на Луначарском шоссе.
— Я это, — слышу обрадованный голос. — Мое письмо к Антонине Ивановне Дьяконовой, моей довоенной учительнице русского языка.
Встречаемся. Алим Хакимович всматривается в дату письма.
— Я его отправил 12 марта. Написал раньше, но была запарка.
Батальон, которым командовал гвардии майор Хакимов, первым в 143-й дивизии форсировал Вислу. Благодаря этому спокойно, без потерь на левый берег реки перешло все соединение. А Алим с бойцами с ходу — на новый плацдарм. Взяли под контроль шоссе Модлин — Варшава. Кроме комбата, в батальоне стало еще пять Героев Советского Союза.
— Ваня Башкиров пал на подступах к Берлину, Тебеньков умер недавно, а мы четверо — Валя Петрашов из Курска, Вася Бондаренко из Полтавы, Саша Баранов из Рязани и я — еще переписываемся.
— О награде Антонине Ивановне сообщили?
— А как же! Ей в первую очередь. Антонине Ивановне Дьяконовой по гроб обязан. По русскому языку меня натаскала. И письма мои сохранила. Антонина Ивановна на пенсии.
• Мы любовались Вашим портретом и рассказом, как вы собрали за сезон 18 тонн хлопка. Мы, бойцы-узбеки, можем оценить — вы совершили настоящий подвиг. Вот мы, снайперы, и решили принять на вооружение эту цифру — каждому уничтожить не менее чем по 18 гитлеровцев. Нашу работу учесть не так просто. Но вот сегодня был бой — мне показалось, я 18 уложил...
Горячий привет членам Вашей семьи и всем членам Вашего колхоза.
Махмуджон АХМЕДЖАНОВ, снайпер.
18 марта 1945 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
Обильная почта с фронта, особенно в последний год войны, — это заочные знакомства воинов с девушками, портреты которых публиковались в печати. Так было и с Огульхон Курбановой, комсомолкой-колхозницей из Ферганской долины. Портрет миловидной ударницы из колхоза «Зарбдар», помещенный в «Комсомольской правде» и многих фронтовых газетах, тронул солдатские сердца. О. Курбанова получила более двух тысяч писем. Одни благодарили за подвиг на колхозном поле, другие назначали ей свидание «в 6 часов вечера после войны», а некоторые даже предлагали руку и сердце. Один из корреспондентов и стал ее мужем. Счастье продолжалось недолго... Огульхон осталась с дочерью Инобад, воспитала ее, выдала замуж за тракториста Абиджана Юлдашева, стала бабушкой пяти внуков. За работу на хлопковом поле звеньевая Огульхон Кадырова награждена орденом Трудового Красного Знамени.
• С Новым годом, Тома!
Раньше мы, видимо, не ценили счастье, оно всегда было с нами. Да и в чем оно, счастье! К новому 1942 году я мечтал закончить диссертацию, а получилось 1 января 1942 года курсантом военного училища стоял на посту — тому было быть. В конце декабря меня ранило в бою, и новый 1943 год я встретил в госпитале. Как помнишь, 28 декабря 1943 г., опять под Новый год, опять тяжело ранен, и в 23 часа 31 декабря меня положили на операционный стол под глубоким наркозом. Как видишь, я вполне постиг новую науку...
Сегодня Новый год встречаю на переднем крае, в маленьком блиндажике. Последние минуты 44-го года, гремит гром, сильный обстрел — только бы пронесло...
Томочка, передай большой новогодний привет Вале и Шурочке.
Махкам АБДУРАИМОВ, капитан.
1 января 1945 г.
• Тома, здравствуй! Нет слов передать сегодня радость свою. Очаг войны уничтожен. От души поздравляю тебя с Победой.
Теперь нет сомнения, что мы скоро встретимся. Тома, здоровье мое улучшается, рана заживает. Жаль только, что в самых последних боях я не смог принять участие.
Сегодня, когда кончилась война, я с особой болью вспоминаю погибших друзей, невольно слезы выступили на глазах. Трудно досталась нам Победа. Образы боевых друзей навсегда останутся в памяти.
Поздравь за меня с Победой Валю и Шуру.
Крепко жму руку и обнимаю, твой
Махкам АБДУРАИМОВ, капитан.
9 мая 1945 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
Т. Гольянова, которой адресованы письма, — старший научный сотрудник Института истории АН УзССР, кандидат исторических наук.
— В письмах незабываемое, — говорит она. — Нас с Махкамом связывала комсомольская дружба. Мы были вместе в Ташкенте, в пединституте, он — аспирантом, я студенткой. Он был секретарем комсомольского комитета института, я членом комитета. С Валей и Шурой мы провожали Махкама на фронт...
Домой пришел с наградами. Он вернулся к любимому делу, к друзьям, стал сначала кандидатом, затем доктором исторических наук. Еще в аспирантуре, в Ленинграде, встретил будущую свою подругу жизни — Таджихон, ныне кандидата наук.
— Меня, — продолжает Гольянова, — судьба свела с другим человеком — строителем. Но и тогда я и Махкам оставались верны комсомольской дружбе. Махкам умер десять лет назад...
Кстати, если Махкама научные интересы увели в XV век Средней Азии, а Таджихон — даже в VII, то у Тамары Васильевны и ее подруг вышло так, что они, как и писал Абдураимов с фронта, действительно посвятили себя тому, чтобы образы незабываемых военных лет навсегда остались в народной памяти...
Валя — Валентина Васильевна, сестра Гольяновой — много сделала для этого на посту директора школы и руководителя юных следопытов, а Тома с Шурой — на научном поприще. Тамара Васильевна участвует в подготовке к выпуску третьей книги «Узбекистан в период Великой Отечественной войны», а Шура — Александра Степановна Казакова, кандидат исторических наук, еще в 60-е годы написала книгу «Ими гордится Родина» — о Героях Советского Союза — узбеках.
• А после окончания офицерских курсов меня с саперно-инженерной частью бросили под Одессу, в OOP (Одесский оборонительный район. — Наше прим.). Сорок дней мы стояли насмерть, наводили минные поля. Не один десяток вражеских танков и броневиков подорвались на наших минах. Эпизод, который вы читали во фронтовой «Красноармейской правде», как раз этот...
После был в Крыму, в операции под Ростовом-на-Дону и Таганрогом, а теперь в составе 60-й гвардейской стрелковой дивизии — под Сталинградом. Дело мое то же — минировал поля, пока не ранило в ногу.
Хамза ЗАРИПОВ, старший лейтенант.
Декабрь 1942 г.
• Теперь я на Третьем Белорусском фронте... пересекли границу фашистской Германии, прошли вглубь до 270 километров. Теперь я полковой инженер. Ставить мины еще приходится, противник в отчаянии иногда контратакует. Но теперь уже главная забота части обезвреживать вражеские минные поля, открывать дорогу нашим войскам. А дорога наша теперь прямая, на Берлин...
Хамза ЗАРИПОВ, гвардии старший лейтенант.
Апрель 1945 г.
ПРИМЕЧАНИЕ.
Эти письма гвардии старшего лейтенанта Хамзы Зарипова были отправлены по адресу: «Москва, ГлавПУ РККА, нацгруппа, капитану Тулкуну Рустамову».
Они и по сей день хранятся в архиве бывшего директора издательства «Узбекистан» Тулкуна Рустамовича Рустамова.
— В годы войны, — вспоминает он, — на фронт прибывали политработники из союзных республик. В войсках издавались газеты на многих языках народов СССР. И работу редакций нужно было координировать. С этой целью при Главном Политическом управлении Красной Армии и была создана группа редакторов-координаторов. Мы помогали выпускать политическую и художественную литературу.
В одном из писем Зарипов сообщил о себе: ташкентец, 1916 года рождения, рано потерял родителей, рос в детдоме, до войны проживал по улице Шахрисябзской, 110, в возрасте 23 лет был послан заведовать Нарпайским райфинотделом Самаркандской области, откуда и ушел на фронт...
Я позвонил в Нарпайский военкомат. В призывном списке X. Зарипов, зав. райфо, сообщили мне, числится, но после войны не возвращался.
Последнее письмо Зарипова было написано за месяц до Победы. Но впереди еще были жестокие бои...
Вот уже почти сорок лет, как отгремели последние залпы Великой Отечественной войны. Но и теперь нельзя без волнения читать эти письма, написанные в короткие минуты затишья, между боями. С выгоревших от времени и слез листков, помеченных штемпелем «Действующая армия», во весь богатырский рост встает величественный образ бессмертных солдат Великой Победы. Их ратные дела и подвиги стали частицей памяти советского народа.
Г. ДИМОВ (1985)