5.
Павел Николаевич был сам не свой. Вчерашняя встреча с Викторией разбудила в нём, в глубине сердца, чувства, которые он испытывал к своей однокласснице, двадцать лет назад. Впервые за долгие годы его тянуло к этой молодой женщине, она ему сильно нравилась, ему так не хотелось вчера уходить из их маленького уютного дома.
Работа в институте, одинокие вечера в большой квартире, а в голове только Виктория. Он едва дождался пятницы, заехал в "Пятёрочку", набрал целую корзину продуктов, как будто собирался там жить неделю и конечно же торт, дорогих конфет и поехал на свою дачу. Было уже темно и Павел Николаевич загнал "Мерседес" под навес, закрыл ворота и целеустремлённо направился к самой последней даче. Свет в окнах горел - она была дома. Он постоял несколько минут перед воротами, улыбнулся и вернулся домой, так и не решившись постучать в дверь. Это бестактность придти в такое время, мешать ей и ребёнку отдыхать. Он понял, что правильно сделал, что вернулся домой.
Вдали гремел гром, сверкала молния, поднимался ветер - погода менялась, погода портилась. Дождь зальёт дачи, будет грязно, не пройти-не проехать. Он включил "погодный прибор." Погода должна быть хорошей. На этих выходных. Обязательно должна быть хорошей.
А днём он набрался смелости и сходил к Виктории, поинтересовался их делами, исправностью проводки и был приглашён на ужин. Как же ему здесь нравилось, как же здесь было уютно и хорошо, и даже маленький Антон ему нравился, ведь он был таким умным, начитанным мальчиком, развитым и рассудительным не по годам, и конечно же был похож на Павла Николаевича в детстве. В этот раз он засиделся у них допоздна, а Виктория обрадовалась торту и достала из бара бутылку красного сухого вина и хотя Павел Николаевич относился к алкоголю отрицательно в этот раз пил вино с большим удовольствием. Они долго разговаривали обо всём, уделяя время и маленькому Антону, играли с ним, отвечали на его вопросы. И выяснилось, что Виктория никогда здесь не жила и приехала сюда по воле случая после большой трагедии. Алкоголь развязал ей язык, а Павел Николаевич предпочитал молчать и внимательно слушать, не перебивая, и она рассказала трагедию своей жизни.
Её супруг был молодым бизнесменом, бизнес шёл в гору, когда они познакомились и через три месяца сыграли свадьбу. Всё было красиво и хорошо в их семье: супруг носил её на руках, очень любил, делал дорогие подарки. Потом родился Антон и всё внимание теперь перешло к нему. А через полгода её муж лишился бизнеса, стал угрюм, сам не свой и с этого момента наступили плохие времена. Совершенно случайно Виктория узнала, что её муж игрок, был везунчиком много лет, а потом стал проигрывать, проигрывать по-крупному и так лишился своего бизнеса. Она пыталась с ним разговаривать, просила прекратить, подумать о ней и сыне, но не помогло. А в один день пришли суровые люди и выставили её из квартиры с ребёнком, сказали, что её муж должен много денег и если не отдаст, то отдавать будет она и квартира уже не их. В тот день она видела его в последний раз, он обещал всё исправить, обещал, что её не тронут, обещал, что всё будет хорошо и пропал. Его искали, долго искали, но до сих пор не нашли. А эта дача, этот дом принадлежит родителям её мужа, которые предлагали ей жить с ними, но Виктория отказалась и тогда они отдали ей дачу, которая стала для неё новым домом. Вот такая у неё была печальная история жизни.
Павел Николаевич внимательно выслушал, посочувствовал и предложил Виктории любую помощь, дал свой номер телефона, а когда уходил, то поцеловал её в щёку, пожелал хорошей ночи.
Музыку он слышал издалека, идя домой в приподнятом настроении, освещая дорогу фонариком и на душе появилась тревога. Чем ближе к дому, тем музыка громче, голоса, смех. Узкую дачную дорогу перегородили две машины, рядом с его дачей и он всё понял - приехал сосед с друзьями и устроил оргию на пепелище. Он выключил фонарь и незаметно прошёл мимо машин, открыл дверь и перед домом загорелись два фонаря - один на крыльце, другой на дворе - Павел Николаевич специально так соединил схему, чтобы при открытии двери они включались. Эти фонари выдали его. Он не успел дойти до двери дома как его окликнул сосед и разразился проклятиями в его адрес, обвиняя его в том, что сгорела его дача. Павел Николаевич не стал ничего отвечать, промолчал и тогда в него полетели куски досок, камни, стеклянные бутылки, но он успел забежать в дом. Он слышал, как несколько снарядов попали в его машину.
- Я сейчас вызову милицию! - закричал он, выйдя на крыльцо, - Вы совсем обнаглели!
- Ах ты, урод! Я тебе вызову! Я сейчас перелезу к тебе! - сосед был пьян и свои угрозы мог сдержать, но вся надежда была на высокий забор из металлической сетки.
И когда Павел Николаевич понял, что он не остановится и сдержит свои угрозу, он вошёл в дом, закрыл дверь и спустился в подвал к "погодному прибору" и через минуту генератор заработал на полную мощность, а через пять минут засверкала молния, совсем рядом и на его губах появилась улыбка. Сейчас он покажет им где раки зимуют!
Когда молния ударила совсем рядом он услышал испуганные крики и маты, вышёл на крыльцо: погода испортилась, дул сильный порывистый ветер, который поднял пыль с листвой и мусором, стало прохладно, свежо, но дождя не было и вот яркая вспышка, совсем рядом, и молния ударила в землю. Буйные соседи в спешке всё бросили и забрались в машины. Павел Николаевич довольно улыбнулся и решил, что погоду менять не стоит, нужно их проучить, хорошо попугать. Он снова спустился в подвал, проверил показания приборов, решил через полчаса немного усмирить грозу, а там видно будет. Но очередной разряд молнии попал в одну из машин с буйными соседями, но он это не видел, он об этом не знал.
Их испуганные крики, матерные слова он едва слышал и не хотел смотреть на этих уродов, пусть сидят и боятся. Через полчаса гроза стихла так же внезапно, как и началась. То, что пострадали люди он узнал, когда приехала карета скорой помощи. Он не хотел им зла, он хотел просто их хорошо испугать, наказать, но не ожидал, что может произойти такое. Скорая помощь уехала, соседи тоже, а он не спал всю ночь, переживая за то, что произошло по его вине. Но об этом знал только он один.