Михаил Хазин в эфире с юристом Евгением Варшавским обсудили актуальный вопрос:
Михаил Хазин:
У нас есть компании – российская компания, у которой имеется иностранный акционер, который за счёт владения нашей компанией получает некоторые преимущества.
Для примера. Есть западная нефтяная компания, акционер которой нашей и которая в свои запасы записывает запасы нашей компании.
Евгений Варшавский:
И капитализацию.
Михаил Хазин:
И растёт капитализация. Теоретически, что мешает нашему налоговому органу потребовать заплатить налоги с этой прибыли, которую она получила?
Она скажет: «А мы ничего не знаем. Мы там и вы нам не указ!» На что нага налоговая скажет: «Опаньки! А вот же ваша доля! Отбираем тот кусок вашей доли, который соответствует недополученной вами прибыли. Гуляйте».
Евгений Варшавский:
А если дачу в Испании арестуют?
Михаил Хазин:
Бога ради, откуда у налогового чиновника низкого уровня дача? У него нет дачи.
Евгений Варшавский:
Зато есть начальник.
Михаил Хазин:
А тут тоже есть проблема, потому что это невозможно не увидеть. Потому что обсуждение этой темы происходит публично. Грубо говоря, на коллегии налоговой службы. И вот неожиданно начальник не исполняет решение публичное…
Это же такая же отмазка, как и у американцев: «Мы бы рады не взять у вас, но вы же видите. Я не могу, меня уволят». «Отберёте дачу? Ну, хорошо, что делать. Мы тогда эту дачу тоже прибавим к этим процентам, которые мы отберем».
Это не значит, что так надо делать, да? Я в данном случае описываю как некоторую гипотетическую ситуацию. Может она произойти или нет. Как вы сами понимаете, история про нефтяную компанию и про повышения капитализации, она как раз абсолютно реальная.
Евгений Варшавский:
Наши партнёры, они навыки работы с местными туземными царьками оттачивали на протяжении столетий. В данном случае это не метафора.
Субъекты коллективные, например, клан какой-то наследственный или даже не обязательно наследственный, потому что объединяет в организованные преступные сообщества не только по родо-племенному признаку, но и по более высоким. Например, общей прибыли. Они не ограничены сроком жизни. Их опыт передается и совершенствуется на протяжении столетий.
В принципе, управление обществом, разделённым Метрополию и периферию, там всего два механизма – принуждение и обман.
Почему потребовалось несколько сотен лет? А вы найдите теоретически вот этот самый идеальный баланс между силой и обманом. На голом принуждении долго не усидите. Ещё Наполеон сказал: «Я со штыком что хотите сделаю, даже мир захвачу, но усидеть на нём нельзя!»
На одном обмане вы тоже не уедете, потому что страшно. Придёт мальчик и скажет: «А король то голый!» Если у вас недостаточно эффективная стража королевская – конец династии. Из-за пацана, который ещё даже в школу не пошёл.
Михаил Хазин:
Нет, ну, если вы посмотрите на банкиров, которые сегодня правят миром, то вы увидите совершенно замечательную картинку. Они больше всего на свете боятся бонапартизма. То есть им нельзя заводить дело в такой кризис, чтобы мог появиться диктатор.
Евгений Варшавский:
Я даже объясню почему. Дело в том, что те страты, - вы их обозвали банкирами, я с вами всецело согласен…
Михаил Хазин:
Это базовый источник прибыли сегодня. В другое время это другие люди.
Евгений Варшавский:
У них прибыль и их сила заемная. Их механизм реализации своих возможностей построен на иллюзиях и обмане – на манипуляциях.
Михаил Хазин:
У всех так. Существует три механизма получения денег из пустоты. Крупные властные группировки или банды могут держатся только на одном из этих трёх принципов. Первый – это процентщики. Без силы просто невозможно – не отдадут долг.
Это менялы, то есть торговая система. Тут, извините меня, появляются рэкетиры, нопёрсточники и так далее.
И, наконец, третий – оценщики. Это те, кто контролирует цены. Тут вообще без силы, без беспорядка не обойтись.
Евгений Варшавский:
Почему банкиры боятся Бонапартов? По одной простой причине – их силовой ресурс не их собственный. То есть армия им не принадлежит. Армия в широком смысле
Михаил Хазин:
Это, кстати, большая проблема, потому что бенефициары Бреттон-Вудской системы непосредственно национальные армии не контролируют. Ни американскую, ни британскую, ни какую-либо другую.
Евгений Варшавский:
Методы контроля над силовой составляющей – те же самые манипуляции. Они сложные. Как они происходят?
Сам принцип – это заемная сила. Она не за деньги или за реальный стальной болт, а именно обман. Это означает, что если этот обман разрушится, вам, как банкиру, наступят грустные дни. Я бы даже сказал, критические. И Бонапарт – это как раз тот механизм, - Бонапарт, я не имею в виду конкретно Наполеона…
Кстати, любой Бонапартий, который скажет роковые слова: «Король, ты голый!» «Ребят, а чего мы им подчиняемся?» «А ты свой кредитный договор читал? Выкинь и иди за мной». И всё. Потому что, извините, когда у вас напротив банка стоит хотя бы пара танков, с вами переговоры по поводу процентов и пени за просрочку как-то резко меняется по тональности.
Это реальный ужас, потому что остановить танки можно только другими танками, но в большем количестве. А ваш механизм, он не танки. Он слова. Он смыслы. То, что я вас силой могу выложить в голову. Там это работает. Но без силовой составляющей это ничтожно. Именно в этом зыбкость миропорядка, построенная на насилии и обмане. Насилие надёжно, но дорого, потому что танки стоят сумасшедших денег.
Михаил Хазин:
Ещё сумасшедших денег стоят люди, которые ими управляют.
Евгений Варшавский:
Совершенно верно. А обман, он практически супер рентабелен.
Читать в продолжение темы:
Почему транснациональные банкиры не договариваются с Путиным
