На следующий год он организовал экспедицию для борьбы с хунхузами – китайскими разбойниками, которые нещадно грабили местное население, нелегально били пушного зверя и собирали дикорастущий мак...
Исследователь Дальнего Востока
В XVII–XVIII веках Российская империя неуклонно прирастала Сибирью и расширялась на Восток, благодаря чему заняла на планете 6-ю часть суши и стала самой большой державой в мире. Примерно 5-ю часть её владений составляли вновь присоединённые земли Дальнего Востока, поражающие своими необъятными просторами, многообразием флоры и фауны. Восточная окраина России простирается от Чукотки на севере до уссурийской тайги, раскинувшейся возле горного хребта Сихотэ-Алинь – на юге.
Сегодня мало кто знает, что одним из первых, кто нанёс на географические и топографические карты внутренние районы нынешнего Приморья и Хабаровского края, Колымы и Камчатки был видный исследователь Владимир Арсеньев – натуралист, этнограф, военный разведчик и писатель. Благодаря его исследованиям были открыты главные месторождения полезных ископаемых Дальнего Востока. Именем Владимира Клавдиевича Арсеньева названы город, посёлок и река в Хабаровском крае, музей, аэропорт и улица во Владивостоке, флагман Амурского речного пароходства, рудник в Приморском крае, гора на Среднем Сихотэ-Алине, вулкан на Курилах, ледник на Камчатке.
Детство
Владимир родился в Санкт-Петербурге 10 сентября 1872 года. В семье путейского служащего Клавдия Фёдоровича, незаконнорожденного отпрыска мещанина голландца Теодора Гоппмайера и бывшей крепостной крестьянки Руфины Егоровны. Он был вторым сыном. Арсеньевым байстрюк Клавдий Теодорович стал потому, что Гоппмайер признал отпрыска своим уже много позже, а пока мальчугану дали имя его крёстного отца. После Владимира в семье появилось ещё семь своих детей и одна приёмная дочь. Володя рос мальчиком любопытным и непоседливым, рано научился грести, и любил кататься на лодке, подмечая всё вокруг, обожал книги про дальние странствия и путешественников. К учёбе Володя относился без особого интереса и рвения, и системного образования не получил – после гимназии он два года проучился в столичном юнкерском пехотном училище, которое высшего образования не давало. Потом ему за это досталось от тех, кто имел гораздо меньше, чем он знаний и опыта, но вовремя обзавёлся университетским дипломом и учёной степенью.
Арсеньеву крупно повезло: географию юнкерам преподавал Михаил Грум-Гржимайло, брат которого Григорий был известным исследователем Сибири. Он часто брал Михаила в экспедиции, и тот свой предмет читал не по учебнику или конспекту, а рассказывал о том, что видел своими глазами и трогал своими руками. Этот преподаватель и укрепил детское стремление Владимира к познанию неизведанных земель.
Владивосток
Из юнкерского училища Арсеньев выпустился в унтер-офицерском чине подпрапорщика, и на четыре года поехал служить в Ломжу, что в Царстве Польском. Там он вступил в брак с Анной Кадашевич, с которой был знаком с детства. В Ломже Арсеньев писал рапорта о переводе в Сибирь, но к радости жены, неизменно получал отказ. А вот перевод ещё дальше – на Дальний Восток – состоялся, и в самом начале нового века, отправив Анну в столицу рожать первенца, Арсеньев прибыл во Владивосток. В пути было неспокойно – началось восстание ихэтуаней, больше известное как восстание боксёров, и свежеиспечённому унтеру даже довелось несколько раз пострелять из своего нагана.
Во Владивостоке Арсеньев поселился в небольшом домике из двух комнат и кухни – пока он был один, больше ему и не надо было. Когда через год приехала жена с сыном, им дали жилплощадь побольше. На новом месте было на что посмотреть – океан, сопки, тайга, с которой леса среднерусской полосы не идут ни в какое сравнение. В свободное от службы время Арсеньев облазил все окрестности Владивостока, но не просто праздно гулял – он рисовал эскизы карт. В 1902 его поставили командовать охотничьей командой, перед которой были поставлены вполне конкретные задачи: разведка и рекогносцировка местности, составление карт, охрана важных объектов, изъятие незаконно хранящегося оружия, пушнины и мака. Первые экспедиции Арсеньева проходили по долинам рек Суйфун (русское название Раздольная) и Сяо-Судзухе (Лозовка), вокруг озера Ханко и залива Святой Ольги.
Первая экспедиция
К подбору команды Арсеньев подходил с большой ответственностью, в отряд набирались офицеры и солдаты-добровольцы из местного гарнизона. В экспедиции Арсеньев, считая их изнеженными, не брал городских жителей, и тех, кто занимался торговлей – он им просто не верил, ожидал, что обязательно обкрадут. Он брал тех, кто знает какое-то ремесло и обязательно умеет плавать.
Арсеньев вникал во все детали подготовки многомесячного похода. Амуниция, провиант, оружие, огнеприпасы – до всего ему было дело. Нужно было так всё рассчитать, чтобы и хватило всего, и груз был не слишком тяжёл. Продовольственный набор состоял из муки, риса, чечевицы, галет, вяленого мяса, яичного порошка, даже шоколада – всего из расчёта на полгода. Чтобы сохранить муку от промокания во время перехода через реки, Арсеньев клал её в полотняный мешок, и смачивал его снаружи. Мешок намокал, и внутри его образовывался тонкий мешочек из теста, через который вода не проникала, а наружный, полотняный мешок после этой нехитрой процедуры становился прочным и в дороге не рвался. Однако провизии несмотря на жёсткую экономию частенько не хватало – что-то портилось и становилось несъедобным, что-то терялось в дороге, отсыревали патроны, и нечем было охотиться, и Арсеньев со товарищи не раз стояли на пороге голодной смерти. Выбившихся из сил собак забивали, мясо скармливали другим четвероногим, а печень и сердце съедали сами.
По итогам экспедиций Арсеньев написал два очень важных в военно-стратегическом плане фундаментальных труда – «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края» и «Китайцы в Уссурийском крае». Эта работа была напечатана всего один раз – в 1904 году, и больше не переиздавалась.
Уссурийская тайга – единственное место на земле, где в таких широтах сохранилась уникальная тропическая флора и фауна. Это объясняется тем, что в ледниковый период ледник, двигавшийся на юг, «выдохся» и замедлил свою скорость. Это дало время растениям и животным адаптироваться к новым условиям – например, у тигра, привыкшего к теплу тропиков, отросла плотная шерсть, и он спокойно живёт в тайге, расхаживая зимой по метровому снегу, не цепляясь за деревья, потому что шерсть короткая.
В 1902 году у четы Арсеньевых родился второй сын Олег, но, когда два года спустя Анна Константиновна поехала к родителям в столицу, мальчик по дороге заболел и умер.
Друг Дэрчу Оджала
В одной из экспедиций в 1902 году Арсеньев встретил коренного жителя здешних мест 51-летнего охотника гольда Дэрчу Оджала, который потом в книгах Арсеньева превратился в Дерсу Узала. (Считается, что встреча произошла четырьмя годами позже, но в сохранившемся дневнике Арсеньева есть запись, что встретил он своего друга в 1902-м). Жена и дети Дэрчу умерли от оспы. До самой смерти Дэрчу был не только проводником Арсеньева, но и настоящим другом, и даже спас ему жизнь. Когда Дэрчу почти ослеп, Арсеньев уговорил его приехать в Хабаровск, поселил у себя дома, но Дэрчу, всю жизнь проведший в тайге, и ориентировавшийся там, даже ничего не видя, в городе жить не смог, и попросил отпустить его назад. Как Арсеньев мог его удержать? Вскоре Арсеньеву сообщили, что неподалёку от станции Корфовская Дэрсчу убили бежавшие с каторги разбойники, позарившиеся на его ружьё – огромное богатство в тайге. Для Арсеньева смерть Дэрчу стала большой личной трагедией.
Русско-японская война
Когда зимой 1904-го началась русско-японская война, замышлявшаяся как «маленькая победоносная», но закончившаяся бесславно, поручика Арсеньева направили в район железнодорожной станции Надеждинская между Уссурийском и Владивостоком на рекогносцировку местности. После производства в штабс-капитаны Арсеньев недолго командовал батальоном, в боях не участвовал, но получил несколько орденов и медалей.
В декабре 1905-го Арсеньева направили в Хабаровск в штаб Приамурского округа для выполнения срочного и особо важного задания. Губернатор Приморья Павел Утербергер распорядился провести экспедиции для изучения северных районов Приамурья и Сихотэ-Алиня. Помимо чисто исследовательских целей командование округа поручило Арсеньеву изучить вероятный театр военных действий, поскольку повторение войны с Японией не исключалось. В трёх экспедициях, следовавших одна за другой, Арсеньев провёл в общей сложности более полутора лет. В одну из экспедиций вместе с Арсеньевым пошёл даже сам начштаба Приамаурского военного округа генерал Пётр Рутковский.
Новая экспедиция
В 1909 году Арсеньева приняли в Императорское русское географическое общества, а в следующем году его назначили директором краеведческого музея в Хабаровске. Полгода он провёл в столице и Москве, выступал перед научным сообществом. В начале 1911-го Унтербергер представил Арсеньева императору, почтившему своим присутствием выставку, где Арсеньев делал доклад.
В 1911 году Арсеньев повёл новую, на этот раз строго секретную экспедицию вдоль побережья Японского моря. Официальной целью похода был Зауссурийский край. Помимо военной рекогносцировки в задачу экспедиции входила борьба с бесконтрольным истреблением таёжного зверя. На следующий год Арсеньев организовал экспедицию в Никольск-Уссурийский и Иманский уезды, Ольгинский и Заольгинский станы для борьбы с хунхузами – китайскими разбойниками, которые нещадно грабили местное население, нелегально били пушного зверя и собирали дикорастущий мак.
Поход в Центральное Приамурье
Весной 1912 года Арсеньев во главе отряда из полицейских и лесничих отправился в свой очередной поход в Центральное Приамурье. С апреля по август 1912 года отряд задержал более тысячи злоумышленников, по большей части китайцев, браконьеров и нарушителей границы. После этой операции Арсеньева, минуя майора, сразу произвели в подполковники. Генерал-губернатор Николай Гондати, пришедший на смену Утрербергеру, назначил его чиновником для особых поручений при себе. Вскоре Арсеньев представил Гондати доклад о положении коренного населения и противодействию ползучей китайской экспансии. Арсеньев предложил наделить инородцев, живущих на этих территориях, замлёй наравне с крестьянами, или образовать особые народческие участки, что существенно снизило бы напряжённость и ликвидировало условия, при которых контрабандисты и вражеские шпионы могли бы найти себе опору среди автохтонов. Арсеньев предлагал не насильственные, а экономические и хозяйственные меры, которые могли бы заинтересовать коренное население. Он вообще к коренным малочисленным народам Дальнего Востока относился с большим уважением. Он восхищался гольдами, то есть, нанайцами, орчами, удэгейцами и другими. Ему импонировала их честность и умение приспосабливаться и выживать в любых условиях.
В 1913 году Хабаровск посетил знаменитый норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен. Арсеньев повёл его в свой музей, и показал много интересного, вызвав искреннее восхищение скандинава. Это знакомство переросло в заочную дружбу – Нансен и Арсеньев переписывались до последних своих дней.
Революция
После Февральской революции Временное правительство назначило Арсеньева комиссаром по инородческим делам Амурской области и Арсеньев осуществил несколько экспедиций в глухие места к северо-востоку от Амура.
Когда к власти пришли большевики, Арсеньев чувствовал себя неуютно, всё чаще думал о побеге, но, имея несколько возможностей эмигрировать в Европу или в Харбин, остался на Родине. Он, продолжал исследования и научную работу, читал лекции, ходил в прикладные экспедиции на Командорские острова, Камчатку, по Приморью и Хабаровскому краю, писал книги и статьи. Но всё это не спасало от внутреннего надлома, он всё больше ощущал своё одиночество, всё чаще хотел уйти к Дэрчу. В Гражданской войне Арсеньев не участвовал, то есть, не продемонстрировал свою лояльность, а, значит, мог быть скрытым врагом. Возможно, поэтому новая власть его то возносила до небес, то травила, третировала и преследовала.
Развод и новый брак
В 1918 году на хуторе Дубовщина на Черниговщине в своём доме бандиты застрелили родителей, двух сестёр и брата Арсеньева с невесткой. Примерно в то же время Владимир развёлся с Анной, с которой прожил почти 20 лет, и вскоре, наплевав на епитимию, наложенную на него за фиктивный адюльтер, женился на дочери своего приятеля Маргарите Соловьёвой. Новая жена, полурусская, полуфранцуженка, учившаяся в Швейцарии, была на 20 лет моложе мужа, и впоследствии она стала отличным помощником, секретарём и литагентом Арсеньева. Во многом благодаря её деловой хватке книги Арсеньева были изданы не только в СССР, но и за границей. В 1920 у Арсеньевых родилась дочь Наташа.
В 1922-м Арсеньева поставили на оперативный учёт в ОГПУ за якобы сотрудничество с японцами. Собственно, он никогда и не скрывал, что часто встречался с японскими учёными. Арсеньев ежемесячно должен был являться в местное отделение и отмечаться, а при каждом выезде из города получать разрешение чекистов. В разное время Арсеньева шельмовали как агента международной буржуазии и великорусского шовиниста за то, что он предлагал пролетариям, которые, как известно интернационалисты и отечества не имеют, навести порядок с китайцами и корейцами, в больших количествах нелегально пересекающими границу СССР, и наносящими большой вред природе Дальнего Востока. Арсеньева обвиняли в нежелании овладевать марксистскими методами и теориями, видимо, в отместку за нескрываемое вольнодумство. В 1926-м поступил донос, в котором доброхот сообщал, что Арсеньев ведёт враждебную пропаганду. Тогда донос положили под сукно, но Владимира, как сына царского офицера, из политехнического института исключили.
Окончательно Арсеньеву ходить в экспедиции не запретили, и в 1927 году, в качестве представителя дальневосточного Наркомзема он возглавил экспедиции на притоки Амура от Советской Гавани до Хабаровска.
Несмотря на преследования, знания и опыт Арсеньева были очень нужны Советской власти, и в начале 1930-го года его назначили начальником экспедиции, которая проводила в тайге изыскания для прокладки железнодорожной линии, возможно, Байкало-Амурской магистрали, идея строительства которой родилась ещё в конце позапрошлого века.
В конце августа того же года Арсеньев ездил в низовья Амура. Там он простудился, и вернувшись во Владивосток, слёг с воспалением лёгких. Ему говорили, что шутить с этим опасно, что нужно вызвать докторов, но он только отмахивался – нужно было срочно подготовить к сдаче отчёт о поездке. 4 сентября 1930 года Владимир Арсеньев умер. Хоронили его с большой помпой на Военном кладбище во Владивостоке.
Спасибо за внимание! Подписывайтесь на канал и жмите на большой палец вверх!