Никогда бы не подумала, оказывается, я обожаю очереди. Вот такие – как в 90-х – гигантские. Очень много людей, сплоченных длительным ожиданием, общим стремлением, единой целью.
В действие вступает столько сил. Получаются любопытные эффекты. В такую очередь я попала по случаю своего дня рождения. Захотелось на Машук, на канатке подняться. Закат смотреть. Приехали заранее. Упс. Змеится живое тело, извивается, голова вдали теряется. Таксисты ходят кругами, нагнетают обстановку:
- До закрытия канатки не успеете, садитесь, быстро домчу.
И невдомек, наивным, что господин мэр турники установил специальные, чтоб ни одна машина не портила вид и воздух дикого Машука. Или научились авто этих высокогорных орлов летать до вершины. Мы выяснять не стали. Мы в очередь стали.
Замечали, как отзывчивы бывают люди в очереди? И не только в празногуляющей, в любой: спросишь, тебе всегда помогут. Найдется тот, кто отзовётся. И даже, если все стоять устали, это же утомительно, и часто нервно, но именно тогда проглядывает сущность человека.
Вот и сейчас, мы тут же получили совет – не покупать пока билет: вдруг не успеем подняться, вдруг решим пешком спускаться. Цена разная, только наверх, или наверх и вниз. Да и спуск приятный – пять километров асфальтированной дорожки, хорошая прогулка. Но с нами три пацана. И каждый уже заранее устал, изнемог, и вообще, зачем его из дома достали и сюда доставили.
- А вдруг нас волки в темноте съедят, - это мой проявил бдительность и рассудительность.
Очередь обрадовалась:
- Ага, и пумы доедят.
- И кузнечики обглодают.
Стоять стало веселее. Но ненадолго. Теперь детям надо пить, перекусить, а потом перекус запить.
- И где я руки помою, - хмурится самый младший, ему семь.
Старший братик находит общественный тубзик и успокаивает:
- Сейчас бесплатно договорюсь.
Очередь с интересом наблюдает.
Руки вымыты, ноги побеганы. Чем заняться. Говорю:
- Попробуйте без очереди просочиться, или людей посчитать, сколько нам стоять.
Теперь веселятся пацаны, посчитанная очередь хмыкает, но не теряет дружелюбия.
Перед нами девушки начинают обсуждать, сколько времени надо бесстыжую ванну принимать. Все заинтересованно слушают. Многие мысленно ванну принимают, некоторые прям с девушками. Вечер жаркий. Днем было 39 в тенечке, да и сейчас 30 с хвостиком, хотя спускается темнота.
Народ уже друг к другу пригляделся. Сплотился. Поэтому, когда дети обнаруживают пожарный шит на замке, мужики включаются, смотрят на шит, находят ключ.
Почему-то с нами всегда так. Мы начинаем общаться с очередью и раз за разом убеждаемся в дружелюбии незнакомых людей. Даже если сначала кто-то делает замечание, например, ребенок даму рюкзаком задел, разговор исправляет дело. И хочется думать, что так может быть всегда. Возможность вежливо объясниться, по-человечески договориться.
В очереди мы немножко изучаем друг друга, заглядываем за краешек чужой жизни. И убеждаемся, что все мы простые одинаковые люди. И находиться рядом, без вражды, в мире - совершенно естественно.
Я хорошо помню очередь из 90-х, за продуктами. Мне девять лет. Мне утомительно и долго. Вокруг все большие. Крупный мужчина впереди пугает, иногда чуть не наступает. Нервно. Но вот уже близко прилавок. Очередь змейкой, хорошо видно старушку. Считает монетки и просит немножко колбасы, насколько хватит.
- Как я вам 20 грамм отрежу, - это продавщица, - на один бутерброд.
Все смотрят. Кто-то возмущается. Вдруг мужчина, тот, что пугал:
- Отрежьте больше.
Он платит. Это так ярко, что не помню, что было потом. Но четко запоминаю, на всю жизнь, что мир – он из таких людей. В самое темное время – кто-то может протянуть руку, отказавшись немножко от своих интересов. Если, конечно, ты сам стоишь в очереди за колбасой или счастьем.
Поэтому я люблю очереди. Люблю, когда из очереди выглядывает личность. Не чувство конкуренции, не инстинкты, а обычные человеческие качества или просто добрая улыбка.
Мы поднимаемся на вершину Машука уже в темноте. Сверкает город. Уютно. Тысячи огней, тысячи людей.
У каждого своя жизнь. Свое место. И если ты не требуешь это место тебе отдать, уступить… Сосуществуешь в одной очереди, городе, планете, коллективе… Если признаешь чужую отдельность, права, стремления, не пытаешься заглянуть незнакомому иному в голову, переделать его или воображать, вдруг он хочет причинить тебе вред… То обычно не хочет, обычно этот другой просто живет рядом, объединенный с тобой одним стремлением – жить.
Светлана Соколова