Он не сразу понял, что движение замедлилось, а почувствовав, обрадовался. Это означало только одно – падение можно остановить, если разгадать тайну подъезда. И подсказка есть.
Предыдущая часть: https://dzen.ru/media/id/59dfa3d9a867313173c7ecf1/vernutsia-k-nachalu-4-istoriia-dlia-hrabryh-64d34628709f354828745b2f
В голове Анатолия постоянно всплывала последняя фраза, которую услышал от Пелагеи: «Между мытарством и фарисейством».
Он пытался вспомнить хоть что-то о мытарях и фарисеях, но его представления сводились лишь к фигурам речи. Но что-то внутри его знало, помнило, бережно хранило из обрывков когда-то понятых смыслов. И вот сейчас, когда летел в бездну, услышал тонкий голосок, голос его истинного Я.
Мытари, сбирающие дань хозяину и отщипывающие себе от пирога, политого потом и кровью, и фарисеи, превращающие золото истины в ржавчину тщеславия – все это о нас, сегодняшних. О нас, потерявших драгоценный абрис.
Он снова был на той же площадке, перед четырьмя закрытыми дверями. Сидоровы, страстные, скандальные Сидоровы – напоминание о чувственности, привязанности. Насколько он помнил, дядя Коля всегда ревновал свою Галину, даже в старости, когда росчерки морщин заштриховывали былую привлекательность. Но в этой ревности не было разрушения, напротив, она была его ежедневным признанием, ведь не случайно, глаза Галины так молодо смотрели на мир, словно подсмеиваясь над возрастом.
Анатолий вдруг понял, что эта его душевная гигиена, это искусственное одиночество не что иное, как обычный страх, помноженный на эгоизм. Во всех этих деланных правилах не было никакой жизни, лишь нелепое существование.
Какую подсказку дает семья Мишки? Анатолий пытался вспомнить, о чем они говорили. Мать успокаивала приятеля, уговаривала отвечать на вопросы, а тот спрашивал о школе. Его вели записывать в школу! И что это дает, кроме возраста? В год, когда Мишка пошел в первый класс, ему, Толику, было пять лет.
А ведь оставалась еще одна квартира, там жила баба Таня, пожилая больная женщина, с трудом передвигающаяся по квартире.
И все сошлось! Это было лето украденных часов.
Странно, он никогда не вспоминал об этом, память услужила, прикрыв первый серьезный проступок, за который он так и не понес наказания? А ведь баба Таня совсем слегла после того случая. Племянница Катька, с которой та жила, ухаживать за больной старухой не стала, и скоро несчастную куда-то увезли на медицинской машине. Толик из окна наблюдал, как из подъезда выносили похудевшую и почерневшую бабу Таню. Ему даже показалось, что старуха смотри именно на него, смотрит, осуждая и прощаясь. Ведь это он виноват, что она стала такой, он украл часы…
Окончание следует.