Глава 40.
- Почему я такая глупая? Почему отпустила Васима, даже не обняв его? Никогда не прощу себе! Как он глядел! Его огненный взгляд ничуть не изменился за эти годы. Именно огненный, от которого вспыхивает, загорается и сердце, и кожа...
Зина сидела в директорском кресле, уставясь невидящими глазами на дверь, которая, как во сне бесшумно открылась...
"Все! Пора к психиатру! Уже начались видения!" - в дверном проеме стоял тот, о ком она сию минуту грезила наяву. "Да нет, не видение! Вон шапка в руке, на которой тают снежинки, в другой большая дорожная сумка. Зина выдохнула с криком:
- Приехал! Потом опомнилась и прошептала:
- Мой родной! Как долго я тебя ждала!
На дрожащих ногах она подошла к Васиму, схватила его за борта пальто и втащила в кабинет, закрыв на защелку за ним дверь. Сумка и мокрая шапка выпали из рук Васима на пол, пальто свалилось с плеч, он обхватил трепещущую женщину, приподнял и их губы, так долго искавшие друг друга, слились, а паркетный пол ушел из под ног. Ложем любви стал диван, стоящий прямо у двери.
- Васенька, мы сошли с ума. А если кто-нибудь видел, как ты зашёл сюда?
- Ну и что? Ты моя жена! - на лице Васима расцвела белоснежная улыбка.
- Бывшая жена, ты хотел сказать.
- Нет, я "Талак" тебе не говорил.
- Зато я сказала.
- Это неправда.
Он заботливо поправил платье на любимой:
- Все, полный порядок. Никто ничего не заметит. Но я не хочу уходить отсюда!
- Я тоже...
И время остановилось. Даже часы на стене замолчали.
- Ты ни о чем не хочешь меня спросить?
- Хочу, - ответила Зина. - Откуда ты здесь взялся? Ведь прошло всего два месяца, как ты здесь был. Тебя уволили и ты безработный?
- Зиночка, не шути так. Я ведь попрощаться с тобой и дочкой прибыл. Меня отпустили всего на сутки.
- Господи! Так мало? Кто отпустил? Не пугай меня!
- Зин, я не могу тебе этого сказать. Командировка секретная. Надолго ли, точно не знаю. Не пугайся, родная, опасного ничего нет. Просто надо помочь нашим братьям советом. Это все, что нужно тебе знать. Если смогу, напишу тебе и Алие. Да, мне тут аванс хороший выдали в Москве, и я решил сделать подарок любимой женщине. Алия сказала, что такой шубки, как у нее даже у мамы нет. Я думаю, что это несправедливо.
Васим расстегнул молнию на сумке и, как фокусник, достал из нее какой-то блестящий мех, развернул и укутал им плечи любимой.
- Боже, какая роскошь! Норковая шуба! Ты с ума сошел? Васим, у тебя же семья, дети и жена! Разве можно так сорить деньгами?
- Нужно, Зиночка! Могу себе позволить. Моя семья обеспечена вполне, сейчас, когда меня с ними не будет, будут поступать хорошие выплаты для семьи.
Отчаянный стук в дверь прервал их разговор.
- Мама, папа, откройте! - раздался из коридора голос Альки.
Васим встал и открыл дверь. Дочка повисла у него на шее, покрывая поцелуями щеки:
- Папулечка! Миленький! Как здорово, что ты приехал! Я просто не верю, что это ты!
- Я, моя хорошая! Ты контрольную-то написала?
- Ой! Прямо не знаю. Кое-как дожила до конца урока. Я такая счастливая! Аля повернулась к матери:
- Ой, мам! Что это на тебе? Тебе папа, привез? Ого, какая красотища! А моя мне все равно больше нравится!
Васим рассмеялся:
- Мои любимые девчоночки! Как я по вам соскучился! Может быть, домой уже отведете меня? Я есть что-то захотел.
- В нашу столовую зайдём? - спросила Зина.
- Ни за что! Хочу к вам. Хочу борща Варвары Петровны! - с улыбкой ответил Васим.
- Ну, тогда идите с Алей, а я ещё немного дела поразгребаю и прибегу. Хорошо?
- Пойдем, пап. Меня отпустили. Пусть все увидят, какой ты у меня необыкновенный!
Алька схватила отца за руку и повела по коридору, потом по лестнице, потом опять по коридору. Была перемена. Ученики и учителя смотрели на них. Кто удивлялся, кто улыбался. Сходство отца и дочери было поразительным, про такое говорят: посади посреди дороги, сразу скажут, чей это ребенок. Лицо, кудрявые черные волосы, даже походка была похожей. Алька не чуяла ног под собой. Не было на свете человека счастливее ее.
Варвара Петровна поглядывала на часы. Скоро должна прийти из школы внучка. Обед уже готов. На плите, укутанная полотенцем, стоит кастрюля с любимым Алькиным борщом, в жаровне тушёная картошка с мясом, компот в кувшине. Вот только Гриша что-то долго не идёт из магазина.
Варвара Петровна выглянула в окно. Нет, не видно еще. Кот, дремавший на подоконнике, сердито фыркнул: "Спокойно поспать не дадут!"
А Григорий Семенович уже приближался к дому, когда заметил странную парочку, идущую ему навстречу. Мужчина нес в одной руке дорожную сумку, в другой школьный портфель, а вокруг него нарезала круги его любимая внучка. То забежит перёд мужчиной и движется спиной вперёд, то хватает его за руки, прижимается, то вдруг начинает идти чинно рядом.
"Так это же Васим приехал! То не был десять лет, то начал ездить через месяц". Он дождался и протянул бывшему зятю руку:
- Вот это новость! Васим пожаловал! Ну, давай заходи в дом! Мать, принимай заморского гостя! - весело громыхал на весь дом Григорий Семенович.
Варвара Петровна всплеснула руками:
- Вот радость какая! Проходи, Васимушка! А я как раз ваш с Алькой любимый борщ сварила. Давайте раздевайтесь, руки мойте и за стол! Может быть, и Зина успеет к обеду. Ты ее уже видел, Васим?
- Ну, конечно! А вот и она!
Дверь открылась, и в дом чинно, прямо-таки царственно вплыла дама в роскошной шубе.
- Кто это? Что за барыня к нам явилась? Откуда такая красота? - спросила мать Зину.
- Догадайтесь.
- Ну, Васим! Ты, точно, буржуй какой-то, задарил шубами наших девонек, - протирая очки и цепляя их на нос единственной рукой, чтобы получше рассмотреть новый наряд дочери, сказал глава семейства.
- Вот и вам с Варварой Петровной подарочки: таджикские теплые жилеты из верблюжьей шерсти, и спортивный костюмчик для любимой доченьки! - говорил, потроша свою сумку Васим.
Началась примерка, толкание у зеркала. Каждый хотел перво-наперво полюбоваться на себя, а потом уже на других. На лице Васима было написано неподдельное счастье. Всем угодил, всех порадовал.
Вечером за столом собралась вся семья, пришел и Миша с женой Светой и мальчиками близнецами Сашей и Гришей. Сопротивляющуюся Альку с пацанами выпроводили смотреть телевизор, чтобы они не слушали взрослых разговоров. Зина сидела рядом с Васимом, положив голову ему на плечо, а он, обнимал ее за талию, прижимая время от времени к себе, отчего у нее пересыхало во рту, а сердце билось в горле. Родные отводили глаза, стараясь не смущать влюбленных. Всю ночь не смыкали они глаз, стараясь впитать в себя и запомнить все до последней чёрточки любимого человека.
- Теперь даже умирать не страшно, Зиночка! Ты всего меня заполнила так, что самого меня уже не осталось. Всюду ты! Я увезу тебя в себе, и ты будешь там со мной каждую минуту.
Наутро в комнату матери влетела Алька, легла между родителями, обняла их за шеи:
- Вот так бы всегда! А то уедешь и жди дожидайся! - повернулась к отцу Аля.
- Алиюшенька, солнышко! Так получилось: в Душанбе у тебя есть брат и сестричка. Они тоже меня ждут.
- Да? А мама мне не говорила о них. Папа, а у тебя есть их фотокарточка?
- Есть. У меня и твоя фотокарточка есть, и их тоже.
- Покажешь? Мне же интересно посмотреть, какие они?
- Давай после завтрака, солнышко моё.
******
Самолёт летел над горными хребтами, сияющими ледяными вершинами. У окна, прильнув щекой к стеклу иллюминатора, сидел Васим. В нагрудном кармане у него лежал паспорт на имя Файзуллоха Курбанова, торгового представителя Таджикской ССР в Кабуле. Он смотрел на пелену облаков и в воображении рисовал Зину, отца, своих детей Алию, Рашида, Гюзель. Увидит ли он их ещё? Глаза Зины, полные невысказанной боли, слезы дочки Алии - свежая рана на его сердце. Вспомнил и прощание с отцом Гафуром и с детьми, оставленными в Душанбе. Позади тепло дома, любовь, а впереди полная опасностей неизвестность.
Продолжение:
Начало: