Помню то морозное ноябрьское утро, когда я обессиленно открыла глаза, повернулась к окну, за которым маячил рассвет, и чуть не взвыла от безнадеги. С минуту медсестра смотрела на меня, потом попыталась положить мне на грудь недавно родившегося младенца.
— Уберите от меня это чудовище! Заберите! Ненавижу! — крикнула я.
Потом я услышала в коридоре ее быстрый топот и ворчание:
— Нонна Витальевна, представляете, новенькая совсем с ума сошла, отказывается от своей дочери!
«Хотела бы я знать, как бы ты поступила на моем месте? И твоя Нонна Витальевна тоже!» — со злостью подумала я.
Ровно девять месяцев назад меня изнасиловал какой-то подонок...
Это случилось поздно вечером в нашем загородном доме. Я была одна — мама поехала навестить приболевшую бабушку, а папа, как всегда, должен был вернуться не раньше полуночи. Он бизнесмен. Отчаянный до мозга костей. Фактически жил своей работой. И его бизнес позволял ему не только кормить нашу семью, но и давать рабочие места и хорошую зарплату не одной сотне горожан. Отца все уважали. Но в частном деле все не бывает гладко. С некоторых пор кто-то настойчиво начал звонить папе на мобильник и искаженным голосом диктовать свои правила. Одним словом, угрожать по телефону. Моего отца предупреждали, чтобы «не бежал впереди паровоза». Он не обращал на это внимания.
— Я никому не мешаю развиваться, — говорил он маме. — Пусть тоже вкалывают, как в свое время это делал я!
И даже когда на предприятии начались неприятности: поломка оборудования, несчастные случаи с сотрудниками, мелкие пожары на рабочих местах, — папа не испугался. Поняв, что мой отец — крепкий орешек, враги решили шантажировать его подругому, давить на семью. И начали с меня. В тот день я допоздна смотрела телевизор и не заметила, как задремала. Проснулась от того, что почувствовала непонятную тяжесть на своем теле. В лицо мне кто-то дышал перегаром. Я закричала, попыталась сбросить с себя мужчину, двинуть коленом, но его грубая ладонь закрыла мне рот. И тут я обнаружила, что мои руки привязаны к кровати. Насильник стянул с меня штаны... Было невыносимо больно и противно. Я задыхалась от ненависти, но ничего поделать не могла. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Из соседней комнаты слышались звуки борьбы. Потом раздался вскрик и стон. И злобный голос произнес:
— Тебя предупреждали: не зарывайся! Это — цветочки, ягодки будут впереди. Если не поумнеешь, конечно. А станешь делать, как мы говорим, отстегнешь, кому надо, может, и договоримся...
Затем хлопнула дверь и все стихло. За окном брезжил рассвет. Я кое-как выпутала руки, сползла с кровати. Держась за стену, прошла в гостиную. На полу, в луже крови, лежал мой отец. Я вызвала милицию, «скорую». Начались допросы, больницы, долгий период реабилитации. Слава богу, отец чудом остался жив — лезвие ножа прошло в нескольких миллиметрах от сердца. После длительного лечения в клинике папа поправлял здоровье в санатории. Бизнесом в это время занималась мама. Прошло немного времени, я потихоньку отходила от пережитого кошмара. И тут новый удар: я поняла, что беременна от насильника, мужчины, доставившего мне невыносимую боль! Сказала об этом маме.
Она приняла решение:
— Никакого аборта, слышишь?! Не хочу, чтобы ты потом всю жизнь сожалела о том, что у тебя нет и не может быть детей. Рожать будешь не здесь, а в райцентре. Младенца оформят как «отказника». Я уже договорилась с главврачом роддома. До родов поживешь у моей школьной подруги.
...И вот ребенок, наконец, родился. Я свободна! Домой немедленно — ни на минуту здесь не задержусь. Но главврач Нонна Витальевна, наверное, еще надеялась, что у меня проснутся материнские чувства, потому медсестра и сунулась ко мне с этим младенцем. А я не хотела даже брать его на руки, смотреть в глаза, которые, как мне казалось, будут похожи на глаза того урода, который меня насиловал.
...С тех пор прошло почти шесть лет. Я окончила университет, работала. Моя личная жизнь не ладилась. Я практически никуда не ходила и все больше сидела дома. Парни-ровесники вызывали у меня отвращение, едва они пытались поцеловать или обнять. Приближался день моего рождения. Мне хотелось, чтобы он прошел незаметно — без гостей, без веселья. Родители удивились такому желанию, но возражать не стали.
Папа сам мне предложил:
— Езжай в санаторий. Место там замечательное! Природа, лес, речка. Тишина и уединение. А ко всему прочему комфорт, развлечения на любой вкус. Это будет тебе наш с мамой подарок.
И я согласилась. Сидя на террасе санатория, я вдыхала смолистый запах хвои, любуясь закатом. Тишина необыкновенная! И вдруг послышался тонкий детский голосок: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок и укусит за бочок...» Я выглянула с балкона: внизу, за кустами, маленькая девочка лет пяти-шести укачивала на руках куклу. Увидев меня, она замолчала.
— Ты так красиво поешь! Как тебя зовут, малышка? — спросила я.
— Катя, — ответ прозвучал тихо, с печалью в голосе. Мне стало не по себе:
— Почему же ты такая грустная, Катюша?
Девочка ничего не ответила и убежала прочь. Я вернулась на террасу. Через некоторое время ко мне подошел угрюмый мужчина — я знала, что это владелец санатория, Валентин Ракитин.
— Вы не обидитесь, если я вас попрошу, чтобы вы оставили мою дочь в покое? Не подходили к ней, не заговаривали. И уж тем более не лезли в душу, не утешали.
Я растерялась: — В принципе, я сказала ей всего несколько слов...
— И достаточно! — отрезал Ракитин. «Странный какой-то…» — пронеслось у меня в голове. Настроение, конечно, испортилось. А после ужина кто-то постучал в дверь моего номера. Я открыла — это был Ракитин.
— Извините, что вам нагрубил. Просто я очень испугался за свою дочку, — смущенно произнес он.
— Почему? Разве я такая страшная?
Я вдруг поймала себя на мысли, что этот человек вовсе не вызывает у меня отвращения, несмотря на недавнюю грубость.
— Нет, вы красивая… — Ракитин слегка улыбнулся. — Понимаете, дочка еще не отошла от шока. Ее мать, моя жена, трагически погибла. Я очень переживаю за психическое состояние девочки. Она замкнулась в себе, плохо спит, часто плачет.
— Ваша жена погибла? Примите мои соболезнования, — спохватилась я. — Простите за бестактное поведение.
— Ничего… — сказал Ракитин. Неожиданно для себя я брякнула: — А у меня сегодня, между прочим, день рождения.
— Поздравляю!
Ракитин смотрел в окно, на огни бакенов на реке, но, кажется, мысли его были далеко. Я растерялась, не зная, как поступить. Владелец санатория застыл посреди моей комнаты, как соляной столб... «Предложить ему присесть или попросить оставить меня в покое?» — размышляла я. Он перевел на меня свой отрешенный печальный взгляд. И вдруг решил поведать свою несчастливую историю.
— В тот злополучный вечер жена и дочка оставались в доме одни, как вдруг вспыхнул пожар. Выбраться из пылающего дома было просто невозможно. Я приехал с бригадой спасателей. И уже не надеялся увидеть родных, когда — о чудо! — Катюшу нашли застрявшей в кустах, она была замотана в подушки и одеяла. Оказалось, жена выбросила малышку из окна. Дочку сумела спасти, а сама погибла. Ракитин умолк, но я чувствовала, что он свой рассказ еще не закончил.
— Катюша нам не родная дочь, — признался Ракитин. — Мы взяли ее из роддома нескольких дней от роду. Нам сказали, что мать отказалась от ребенка, но мы с Валей боялись, что та женщина может передумать. Вы обратили внимание, какие необыкновенные волосы у моей девочки? На солнце они ярче золота горят! Мы с женой прозвали ее Златовлаской.
— Врач сказала, что моя дочь тоже родилась рыжей... Только я не видела свою девочку. Не хотела видеть, — прошептала я.
— Но почему?
— Рождению ребенка предшествовала жуткая история... Мне захотелось ответить откровенностью на откровенность, и я рассказала Валентину о своей трагедии.
— Знаете, если хотите, можете общаться с моей дочкой. Думаю, Катюше это пойдет на пользу, — в заключение сказал еле слышно Ракитин.
Поначалу девочка стеснялась меня, почти не разговаривала, но и не убегала. Мы вместе гуляли по лесу, собирали желуди. Время пролетело незаметно, нужно было возвращаться в город, но я решила остаться еще на несколько дней. Я боялась себе признаться, что делаю это из-за Катюши, девочки с золотыми волосами. За короткое время ребенок прочно поселился в моем сердце. Однажды мы с Катюшей читали книжку о приключениях ежика.
— Папа, — взмахнула руками девочка, подзывая Валентина, — послушай, Ника смеется точно как наша мама!
— Наверное… — улыбнулся Ракитин.
После обеда я сидела в беседке. Рядом на скамейку опустился Валентин.
— Я так благодарен вам за дочку!
— И я очень рада нашему знакомству. Только сейчас поняла, какое это великоесчастье — дети! Простите, так не хочется расставаться, но завтра утром я уезжаю.
— Останьтесь, — попросил Ракитин.
— Не могу. Знаете, очень хочу поехать в одно место, отыскать свою дочь.
— Я могу вас отвезти… Но думаю, что вам никуда ехать не нужно, — вдруг сказал он. — Ваша девочка рядом с вами!
— Где же она? Отведите меня к ней! — воскликнула я. Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется на куски. Я заплакала.
— Позже, когда ваша дочь проснется.
Что-то щелкнуло в моей голове... Неужели?! А вдруг это окажется неправдой?
— Не сомневайтесь, — Ракитин словно прочитал мои мысли. — Нонна Витальевна сообщила нам имя и фамилию матери девочки, которую мы удочерили. На всякий случай. И похоже, этот случай настал! Помните, как я нагрубил вам, когда вы впервые заговорили с девочкой? Потому что тогда уже знал, кто вы. Я испугался. Но знайте, я не расстанусь с дочкой!
— Как же мы будем ее делить?
— Не знаю. Время покажет.
Ночью я не могла спать. Боже, какое счастье, что Катюша — моя дочь! Но вместе с радостью росла тревога, что я не смогу быть с девочкой. Я начинала медленно ненавидеть Валентина. Утром, с трудом подавляя волнение, я вышла к завтраку в нарядном белом платье. Через весь зал ко мне бежала Катюша, а сзади шел ее папа.
— Катенька, что случилось? — испуганно спросила я.
— Выйдете за меня замуж? — Ракитин подошел ко мне с букетом хризантем.
— Не отказывайся, пожалуйста! Будь моей мамой! Слышишь? — теребила меня за подол взволнованная Катюша. Я присела перед дочерью на корточки, крепко обняла и ответила сквозь слезы: — Буду! Конечно, буду!