Более 15 лет в Яснополянском Доме культуры существовала фольклорная группа «Бабушки певуньи». Семь женщин, входивших в ее состав, в то время бабушками назвать можно было только по статусу, а не по внешнему виду. В их репертуаре было большое количество русских народных песен, а еще множество старинных, которые сейчас никто и не поет. Входила в эту группу и героиня нашего дальнейшего повествования – Антонида Егоровна Юркова жительница п. Ясная Поляна, которая параллельно с группой почти 25 лет пела еще и в народном хоре.
Эту маленькую, худенькую старушку с красивым голосом и стойким характером знают все яснополянцы, хотя она и не коренной житель этого поселка. На ее долю выпало немало жизненных испытаний и трудностей, возможно, преодолеть которые ей помогали песни, задушевно исполняемые ею.
В город Прокопьевск с Алтая ее двухгодовалым ребенком привезли родители, буквально сбежавшие оттуда после начала коллективизации. Не захотелось им, жившим единолично и имевшим корову, лошадь и свинью, вести коллективное хозяйство, хоть и батрачили они всю свою жизнь на богатых односельчан.
В городе жизнь тоже была не легка. Поначалу семье Антониды Егоровны пришлось жить в землянке и только спустя несколько лет они перешли в дом, построенный своими руками. Глава семьи стал трудиться забойщиком в шахте, ее мама на кирпичном заводе. Антонида, еще учась в школе, вместе с другими учениками оказывала всяческую помощь колхозам. Летом дети вручную пололи хлеба, весной помогали пахать поля на коровах, садить картофель, осенью участвовали в уборке урожая. При этом день они учились, а работали ночью – подносили снопы при их обмолоте, накидывали солому на волокушу. Как самый старший ребенок в семье с шестью дочерьми, чтобы помочь родителям, Антонида окончив 6 классов, идет работать. «Жили мы в то время шибко бедно, и поэтому ни о какой дальнейшей учебе речи не могло быть. На работу тоже трудно было устроиться. За меня директора завода «Золх» (сейчас ПЗША) тетка просила, которая сама там работала. Войдя в наше положение, меня на работу приняли, правда не в слесарный цех как она хотела, а в сборочный. Там кроме меня еще с десяток мальчишек и девчонок трудилось. Выполняли мы так называемую детскую работу - собирали щитки, пропитывали и сушили катушки, одним словом различное шахтовое оборудование», рассказывает Антонида Егоровна.
За свой труд получала 14-летняя Антонида (точнее Антонина – Антонидой она стала только в 1977 году по ошибке паспортистки, когда меняла паспорт) около двух тысяч рублей. В то время это был очень небольшой заработок, так как, например, ведро картошки стоило 400 рублей, буханка хлеба столько же. Очень трудно пришлось ее семье в военные годы. «До начала Великой Отечественной жилось нормально. Держали мы и корову, и лошадь. Мясо всегда свое было, да и отец неплохо зарабатывал. В войну все нажитое добро продали и променяли на продукты питания. Так как картофель в те годы не родил – то сгниет, то высохнет. А хлеба, что нам давали по карточкам, не хватало: детям - 300г, иждивенцам – 250г, отцу – 1200 г, а мне – 800г. Да и хлебом назвать то, что нам давали, было трудно, ведь похож он тогда был на кусок сырой глины с добавлением отрубей, турнепса, картофеля и моркови», вздохнув, вспоминает наша героиня.
После того, как отец Антониды Егоровны отравился в шахте метаном и получил группу по инвалидности, их семья перебирается из города в село на шахтовое подсобное хозяйство, что располагалось рядом с поселком Ускат. Антониду же ни начальник цеха, ни директор завода не отпускают, ни в какую. Все лето прожила она в городе, пока ее мама не обратилась за помощью к юристу. Он то и посоветовал забрать дочь без всякого расчета, пояснив, что судить ее за это не будут, ведь она несовершеннолетняя.
И вновь большая семья Антониды Егоровны, как и другие семьи, переехавшие сюда, селится в землянке, которую строит из дерновых пластов, обшитых внутри тесом. «В то время там всего один дом деревянный стоял. Жил в нем с одной стороны бригадир, а с другой общежитие было. В нашей же землянке всего одна комната была с двумя окнами и дверью, да сени, где мы корову и овец держали. В первый же год к нам подселили пять поселенцев – молодых 18-20 летних женщин, осужденных за кражу ниток и тканей с Барнаульской ткацкой фабрики. Так вместе с ними в тесноте, да не в обиде год и прожили. Потом их по домам отпустили», поясняет Антонида Егоровна.
Не смотря на трудности в быту, вечерами молодежь собиралась пела, плясала, а бывало и гадали. Сама Антонида Егоровна в предсказания и гадания не очень-то и верила, но за компанию с девчатами, чтобы узнать будущее и своего жениха и камни в прорубь кидала, и в банных гаданиях участие принимала. Но больше всего ей запомнилось другое – предсказание имени суженого, когда она, написав с десяток имен на бумажках, скрутила и положила их под подушку. Утром, вытянув одну, прочла Николай и даже расстроилась, так как это имя ей никогда не нравилось. Но, гадание-то оказалось верно, как сон в руку, ведь ее супруг оказался именно с таким именем.
В 1949 году во время укрупнения совхозов семья нашей героини вновь переезжает и теперь в поселок Ударник, где Антонида Егоровна встречает свою вторую половину – Николая Андреевича. «Вместе со своими друзьями жили они в палатке и строили дома. А точнее перевозили их из города и собирали вновь. Клуба тогда в помине никакого не было. Мы вечером на улице собирались. Там с ним и познакомились. Он же замечательно на гармошке играл, и лихо частушки пел, а на встречу со мной всегда с конфетами, да печеньем приходил, разве мог такой парень мне не понравиться.», улыбнувшись и вздохнув одновременно, рассказывает наша героиня. Через год на свадьбу Антониды и Николая съехались гости со всех окрестных деревень. Три дня гуляли они – плясали и пели. А вот зарегистрировались и поставили печать в паспорте только спустя пять лет, когда Николаю Андреевичу потребовалось поменять паспорт.
Трудилась Антонида Егоровна почти всю свою трудовую жизнь дояркой, при этом доить корову научилась она еще восьмилетней девчонкой у мамы. Сперва, три раза в день в ручную доила, поила и кормила группу из 17 коров, а позже из 25, потом появились аппараты. «Профессию свою и коровушек любила я очень, хоть и были среди них и красивые, и строгие, и плохие. Знала характер, масть, номер, кличку каждой буренки в стаде. А ведь своей группы у меня почти никогда не было. Все время я работала подменной дояркой. А вот мои сестры – Надя, Лида, Анна и Нина, все группы коров имели. Одно время меня старшей дояркой ставили – молоканщицей, в обязанность которой входил только учет молока, но я не пошла, не смогла с коровами расстаться», объясняет Антонида Егоровна.
В 1957 году наша героиня вместе с мужем (который, кстати сказать, очень не хотел покидать Прокопьевскую землю), двумя детьми, родителями и сестрами вдруг почти в одночасье собирается и переезжает в южный Казахстан, как она, смеясь, говорит за яблоками. «Было это в марте, когда здесь бушевала какая-то заразная болезнь, и поэтому на поселок был наложен карантин. В связи с этим нельзя было скот ни с собой забрать, ни продать в другое село. Мелкую живность мы просто по родным раздали, а корову вместе с сеном тайком продали на Школьный. Весь остальной свой небогатый скраб так бросили», рассказывает Антонида Егоровна.
В Казахстане купили они у чеченов небольшой двух комнатный домик с глиняным полом, куда с большим трудом поместилось все большое семейство. Но это их нисколько не испугало, а наоборот подвигнуло на строительство. Все годы жизни этой семьи в Казахстане они что-нибудь да пристраивали к купленной избенке. При этом саманные кирпичи для новостроек делали сами. В первый год построили большую стайку и столярку для отца, во второй – летнюю кухню с настоящей русской печкой, в третий – две комнаты к дому и так далее.
Хоть купленный домишко и был маленький, зато сад занимал аж 25 соток. Были в нем и многочисленные яблони, точное количество которых наша героиня не помнит, почти 30 деревьев абрикосов, вишни, груши, персики двух сортов, терн, сливы, два грецких ореха, плодоносящий виноград и многое другое. Так что яблок, за которыми они сюда приехали они наелись вдоволь.
Всей семьей и в колхоз вступили – муж скотником, Антонида Егоровна с сестрами – доярками. И вот только здесь появилась у нее своя группа коров. «Двенадцать моих буренок сильно отличались от тех, что были раньше – все как на подбор высоченные, поэтому чтобы просто почистить их приходилось мне на табурет вставать, черно-пестрой масти и молока давали по 40-50 литров в день каждая. В пастбищный период доила их руками, а зимой двумя аппаратами. Начисляли нам всем за работу трудодни – один рубль за день. Выдавали зарплату авансами, а всю оставшуюся сумму – в конце года. Еще зерно выдавали, из которого мы сами хлеб пекли. Чуть позже свою корову купили Пеструшку, а еще у нас прямо за огородом инкубатор колхозный был, где мы цыплят покупали. Одним словом – жили мы там хорошо и возможно так там бы и остались, если бы не пошатнувшееся с переменой климата здоровье» - с вздохом вспоминает Антонида Егоровна.
Именно начавшиеся бесконечные болезни у всех членов семьи и заставили вернуться их на родину в Прокопьевский район. И вновь смена места жительства, переезд, работа опять же подменной дояркой, а когда коров с их отделения угнали, стала наша героиня кладовщиком, отсюда и на пенсию ушла. Но ни о чем, что было в ее жизни, не жалеет Антонида Егоровна, ведь у нее была не только любимая работа, увлечение – пение в хоре и фольклорной группе, но и замечательная семья.
Более 30 лет прожили супруги Юрковы вместе. За эти годы много в их жизни было и радости, и горя. Вырастили они четверых замечательных детей – двух сыновей и столько же дочерей, и при этом никогда даже и не думали о том, что выпадет на их долю увидеть не только их рождение, но и смерть. Сначала, спасая горящий бензовоз, в Сургуте погибает сын Александр, потом умирает муж Антониды Егоровны, а несколько лет назад от рака скончалась одна из дочерей – Катерина. Ее 15-летнего сына Владимира забирает к себе наша героиня. Сейчас Володя вот уже как год служит в морфлоте и часто пишет своей любимой бабушке письма, которые та, пронумеровав каждое, хранит как зеницу ока, перечитывая время от времени.
Считая месяцы и дни до возвращения внука, Антонида Егоровна по-прежнему поет, но уже не в хоре и не в фольклорной группе «Бабушки певуньи», которая распалась несколько лет назад. Сейчас она вместе с сестрой Анной Егоровной частые участники посиделок любительского объединения «Горница» Яснополянского ДК, где они и показывают свое певческое мастерство.
А еще, что бы ни забыть ни одну песню своего репертуара записывает их Антонида Егоровна в песенники, первый из которых завела она лет 25 назад. И вы не поверите, таковых у нее не один, и не два, а более трех десятков общих тетрадей. Во всех не только песни, но и понравившиеся ей стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Асадова и многих других авторов, записанные в каждой клеточке ровным, красивым, каллиграфическим почерком, которому позавидует любой ученик.
Вот так и живет 78-летняя яснополянская бабушка певунья, не сетуя на жизнь, а стойко перенося все ее тяготы и испытания, опираясь на любимые песни и стихи, без которых не проходит ни дня.
Лариса КОСЫЧЕВА.
Сельская новь, ноябрь 2007 г.
