В его жизни было много взлетов и падений. Чем выше взлет, тем круче падение. Артист. Художник. Тонкая натура. Начинал с классической живописи, писал портреты, был уважаемым и узнаваемым человеком в городе. Споткнулся об алкоголь - пал. Но сначала не выдержал "медных труб". Хоть и небольшая слава, а все же была. Когда он запил и потерял всех богатых заказчиков, в городе еще существовала стайка его поклонниц - фанаток Ромы Ж. - местно-чтимого художника, известного росписью "задника" на местном ТВ. Рома Ж. - голубоглазый красавец, умеющий хорошо говорить на камеру. Кондуктора автобусов не брали с него деньги за проезд - Рома Ж. - он был особенно популярен среди женщин бальзаковского возраста. Было в нем, очевидно, что-то от психотипа мужчина-сын.
Когда он бродил небритый и полупьяный по городу без денег, его заметили девушки-фанатки и, улучив момент, поплелись за ним и довели бедолагу до квартиры. "Хотим посмотреть, как живет наш кумир". Рома рассмеялся и пригласил девушек в неприбранную квартиру, плеснул фанаткам холодного кофе, а сам умял четверку самогона - прямо у них на глазах, - не стесняясь. Потом пустился в болтовню - это он умел хорошо.
Рома спивался. Но не дошел до дна. Поднялся. Выкарабкался. Нашел подработку на местном заводе хлебо-булочных изделий: делал трафареты на бочки с квасом и расписывал стенгазеты. И снова стал популярен - среди работниц завода: "Поглядите, у нас работает тот самый Ромка Ж., который расписал задник местного телевидения". И снова слава, пусть и крошечная, но именно она подтолкнула Рому к бутылке. Первый же праздник-корпоратив, и Роман напился. На работу не вышел, а когда директор позвонил ему домой, едва ворочающимся языком ответил, что расписывать бочки с квасом это не "про него честь", он художник, а не ремесленник, и вообще - художник должен слышать или "тишину или урчание своего голодного желудка". О, урчание голодного живота своего Рома наслушался. Когда наступил очередной "штрафной круг" - затяжной, злой, подлый.
И все-таки Рома не расставался с кистью. Писал картину маслом. Потом кто-то из друзей отправил ее на выставку, и Рома снова стал знаменитым. Картину купили, а художник вновь оказался на вершине славы. Однажды его пригласили на телевидение уже не затем, чтобы работать, но чтобы взять интервью у таланта. И талант дал интервью на фоне задника собственной росписи. "Талант не пропьешь".
Когда деньги закончились, а слава испарилась, Рома снов пал - теперь сильнее и круче. Пил всякую дрянь в одиночестве дома, смотрел на пустой холст и мысленно расписывал его "сном разума, порождающего чудовищ". Один из таких снов стал реальным. Алкогольный делирий вынырнул прямо из пустого холста. С Ромкой заговорил...сам Ромка. Вылез из автопортрета мрачный тип, похожий на художника, и стал совестить его, крестя направо и налево - дескать, обленился мать...перемать....может быть, и таланта никакого, одна удача. Когда же Бог разум даст? Что-оооо? Какой Бог? Ромка расхохотался. Этот неудачник рассказывает ему об удачи и приплетает Бога. Курам на смех.
В три ночи собеседник приложил палец к губам и призвал Ромку прислушаться к тишине. А там...внизу...прямо под Ромкой у соседей плакала маленькая девочка и звала на помощь. Голосок трогательный, наверное, соседская дочка, лет пять, плачет-надрывается, а пьяный отец ходуном ходит. Матом орет на весь подъезд, угрожает убийством. Схватил Роман со стола увесистую статуэтку Будды и бросился вниз на подмогу девочки. Внизу дверь была приоткрыта. Ворвался Ромка в квартиру соседей, а там...свет горит в одной из комнат, и сосед в халате выходит всклокоченный и машет руками. Ромка изловчился и врезал дебоширу статуэткой Будды по голове. А затем и его сзади чем-то огрели, очевидно, жена соседа.
"Совсем спятил. Врывается ночью. Мы спим. Кричит, что над дочерью издеваемся. А она уже неделю у бабушки живет. Больной он".
Очнулся художник сначала в камере местного УВД, затем в наблюдательной палате первого острого отделения психиатрической больницы. Художник был "распят" - скрученными простынями по рукам и ногам, "зафиксирован" к койке. Старушка-санитарка поглядывала на него с жалостью и твердила, что молодежь совсем извелась. Избаловалась, изнежилась. И все глаголы у ворчливой старушки начинались с "из". Это взбесило художника, он рванулся вперед, но был атакован обратной силой простынок.
- Лежи уж, нехристь, - отчитала его санитарка. - Наделал делов. Чуть соседа своего не прибил. Интеллигенция. Из....
Рома смирился. Подумал, что следующее полотно назовет "Самораспятие гения".